— Он снимал меня через окно. В стиле картинок для «Пентхауза».
— Подонок, — пробормотал Фрэнки.
— Я, наконец, добилась успеха как актриса, — саркастически похвасталась Ник. — Стала героиней порнографического телесериала.
Фрэнки все еще петлял по городу, не пропуская ни одного поворота, чтобы наверняка замести следы и стать недосягаемым для автомобиля «Горячих новостей».
— Куда едем? — спросил он.
— Можно я поеду домой? — спросила Ник Эрни Морана. И тут же уточнила: — Я имею в виду не свой дом. Нет. Дом, в котором производили обыск. Дом, в котором пролилась кровь. Какая я дура. — Она почувствовала, как слезы текут по ее щекам, но она старалась сдерживать себя. — Может быть, — проговорила Ник, утирая глаза рукавом, — я сниму номер в отеле?
— И не думай об этом, — отрезала Джоанна. — Отвези нас домой, Фрэнки. Куда тебя подкинуть, Эрн?
— Отвезите меня в мой офис, пожалуйста. Пятьдесят шестая и Парковая.
— Считайте, что вы уже там, — отозвался Фрэнки.
— Джоанна, Фрэнки, — произнес Эрни Моран совсем другим тоном, — кто-нибудь из вас видел, как Джеффри Уайт выпрыгнул из окна?
— Мы были в спальной, — сказал Фрэнки. Он повернулся к Джоанне. — Ты, вроде бы, подглядывала. Ты что-нибудь видела?
— Нет, — призналась Джоанна. — Я слышала, как закричала Сьюзен, и все.
С минуту все молчали.
— Тот человек мертв, — проговорил Эрни Моран. — Его уже не вернуть. — Снова воцарилось молчание. — Если бы кто-нибудь из вас сказал, что видел, как он прыгнул…
— Ты предлагаешь нам дать ложные показания, Эрн? — спросила Джоанна.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы не задавать подобных вопросов, Джоанна.
— Без комментариев, — заявила Джоанна. Все молчали, пока машина не доехала до перекрестка Парковой авеню и Пятьдесят шестой улицы.
— Мисс Столлингс, — обратился к Ник адвокат. — Нам надо поговорить. Вы не подниметесь со мной в офис на несколько минут?
— О, Боже, — простонала Ник. И посмотрела на Джоанну.
— Это неплохая идея, — заметила Джоанна. — Вы сможете разработать стратегию дальнейших действий.
— Сколько времени это займет, Эрн? — спросил Фрэнки.
— Полчаса, — неуверенно произнес Эрни Моран, глядя на Ник. Она кивнула.
— Мы подождем, — пообещал Фрэнки.
— Ах, нет, ребята, поезжайте домой, — взмолилась Ник. — Я и так испортила вам выходной.
— Мы подождем, — подтвердила Джоанна. Она посмотрела на Эрни Морана. — Спасибо.
— Еще рано меня благодарить, — ответил он, открывая перед Ник дверцу машины. Похолодало, ветер бил в лицо. — Я верну ее вам через полчаса. У вас сегодня тяжелый день, мисс Столлингс.
Джоанна высунулась из окна и взяла Ник за руку.
— Он самый лучший адвокат, Сьюзен, — заверила она Ник. — Это действительно так.
— Примите мои поздравления, — обратился Эрни Моран к молодоженам.
— Скоро увидимся, Эрн, — равнодушно ответил Фрэнки, по-видимому, не испытывавший особого интереса к Морану.
Ник и Эрни Моран пересекли тротуар и скрылись за тяжелой застекленной двойной дверью.
* * *
Эрни Моран расписался в регистрационной книге и провел Ник к лифту.
— Я люблю уик-энды, — признался Эрни Моран, когда они поднимались на четырнадцатый этаж. — Тихо. Никто не мешает.
Когда дверь лифта открылась, Ник бросилась в глаза медная табличка с надписью «Эрнест Моран, адвокат». Стрелка на табличке указывала в сторону длинного коридора.
— Простите, пожалуйста. В кабинете беспорядок.
Но Ник никакого беспорядка не заметила. Эрни Моран провел ее через скромную прихожую и небольшой коридор к двери, на которой висела медная табличка меньшего размера «Мистер Моран». Надпись не соответствовала представлениям Ник о внушающей доверие старомодной респектабельности, но она с облегчением отметила, что во всей обстановке не было ничего пошлого.
Кабинет Эрни Морана нельзя было назвать ни большим, ни маленьким. В углу располагались два кожаных дивана и кресло. Повсюду были наставлены телефоны: три на столе внушительного размера, кожаный верх которого хорошо сочетался с диванами. На полу — коврики в восточном стиле поверх истоптанного, но чистого большого ковра, тянувшегося от одной стены кабинета до другой.
Ник поймала себя на странной мысли: какого цвета ковер у нее дома?
Два окна без занавесок выходили на Парковую авеню, в центре дальней стены был встроен декоративный камин, над ним — каминная доска, заставленная книгами. Эрни Моран достал из ящика письменного стола старый маленький транзисторный приемник и включил его. Комментатор вопил во всю силу своих легких:
— Это лучшая игра «Книксов» в нынешнем сезоне! Невероятно! Я отказываюсь в это поверить! Вот это да!
Эрни Моран, вздохнув, выключил приемник и положил его обратно.
— Извините, — сказала Ник.
— Джоанна связалась со мной, когда я ехал на матч, — устало пояснил Моран. — Это сущее наказание. Они играют хорошо только тогда, когда меня нет на стадионе.
На стене над столом висело несколько дипломов. Ник рассматривала их, пытаясь делать это незаметно. Вузовские свидетельства адвоката. Похоже, он был студентом, а потом аспирантом Университета Миссисипи. С тех времен, когда Ник ходила с Хелом на футбольные матчи, ей запомнилось, что их команда называлась «Бунтари». Ник предпочла бы Гарвард или Йейл.
— Можно взять ваше пальто?
В офисе, как и во всех конторах Нью-Йорк-Сити зимой, топили слишком жарко, и Ник с радостью передала адвокату свое пальто. Она почувствовала, что Моран изучает ее. Чем вызван столь сильный интерес?
— Садитесь, — предложил Эрни Моран. Ник села на один из кожаных диванчиков, а адвокат, придвинув кресло, сел напротив и достал блокнот.
— Как вы обычно одеваетесь?
— Зависит от обстоятельств, — уклончиво ответила Ник, не понимая, почему Эрни Моран задал ей этот вопрос.
— Я не шучу. Вам в ближайшее время следует тщательно обдумывать свои наряды. На вас будет сосредоточено внимание множества людей. Поэтому — никаких коротких платьев или юбок, ничего такого, что подчеркивало бы вашу сексуальность. — Слова адвоката прозвучали, как приказ.
— Мне придется подзанять кое-какие шмотки, — немного раздраженно ответила Ник. Моран улыбнулся, но его лицо оставалось напряженным, а взгляд выражал неодобрение.
«Он считает меня привлекательной».
«Заткнись».
— Я должен задать вам несколько вопросов, мисс Столлингс.
— Называйте меня Ник.
— Не… Сьюзен? — удивился Моран.
— Ладно, чтобы не мучиться, называйте меня мисс Столлингс, — отрезала Ник. Она заметила, как тень раздражения промелькнула на лице адвоката, но он тут же овладел собой.
Ник почувствовала, что ей неуютно с этим человеком.
— Вы курите? — спросила она.
— Недавно бросил, — ответил Моран, сделав какую-то пометку в блокноте. — Извините, здесь не курят.
— Ладно, обойдемся, — пробормотала Ник, пытаясь разглядеть, что записывает Эрни Моран.
Не отрывая глаз от блокнота, адвокат проговорил:
— Самое ужасное, что никто, кроме вас, не видел, как Джеффри Уайт выпрыгнул из окна.
— Почему? — Ник встала, подошла к окну и снова повернулась к адвокату. — Вы думаете, я его толкнула? — Адвокат ничего не ответил.
«Он не исключает этого».
Эрни Моран заговорил, тщательно подбирая слова:
— Просто ваша невиновность была бы несомненной, если бы кто-нибудь, кроме вас, видел, как он прыгает из окна.
— Значит, вы считаете, что я могла солгать? — настаивала Ник. — Так ведь?
— Я просто констатировал факт.
— Вы с Джоанной были любовниками, мистер Моран?
— Мисс Столлингс, мы говорим о вас.
— Я знаю, знаю. — Ник хотела курить. Ее легкие взывали об этом. — Вам придется простить меня, мистер Моран, но я ничего о вас не знаю, но доверяю вам свою жизнь.
— Я делаю, что могу, мисс Столлингс.
— Спасибо. Простите меня, — проговорила Ник, отворачиваясь, чтобы адвокат не заметил навернувшиеся на ее глаза слезы. Они появились внезапно и изумили ее. Она сама не знала, из-за чего вдруг заплакала. — Не обращайте на меня внимания. Эти слезы… они ничего не значат. — Ник почувствовала, как опустились ее плечи, несмотря на все старания держаться прямо.
Эрни Моран предложил Ник чистую бумажную салфетку.
— Вы никогда прежде не имели дела с правоохранительными органами, не так ли, мисс Столлингс? — Его голос звучал бесстрастно. Ник не знала, разъярила ее эта фраза или успокоила.
Она взяла салфетку. Они стояли рядом перед окном, глядя на неосвещенные здания под темнеющим небом.
Эрни Моран повторил вопрос.
— У вас в прошлом было что-нибудь такое, за что могла бы уцепиться пресса?
«О, Боже…»
— На что вы намекаете?
