- Но это значит, что мы заблудились, - настойчиво повторил я.
- Не очень. Они вели нас на запад, затем на юг. Мы идем на север, затем на восток. Солнце сейчас справа от нас. Мы не могли уйти далеко от дороги.
- Давай тогда немного поспим, - взмолился я. - Последний раз мы спали в субботу ночью. В воскресенье готовились к бою. Понедельник - сраженье. Вторник - в роще. Эли, сегодня среда. Давай отдохнем. Когда проснемся, опять попьем.
- Наше единственное спасение - вернуться на тропу. Если наши будут искать нас там, где мы отстали, то не смогут найти. Или же нас найдут индейцы, и тогда уж точно конец. Пошли.
Мы поплелись через мелкий ручей и прошли, наверное, еще одну милю. Наступил полдень. Я пытался определить, где должно быть солнце, если мы идем правильным путем. Но стоило мне поднять голову, как оно начинало вертеться, то вырастая, то сжимаясь, что явно свидетельствовало о том, что у меня сильный жар. Мы больше не говорили. Сил на разговоры уже не оставалось. Эли отпустил мою руку и держал меня за пояс штанов, пытаясь тянуть за собой. Моя левая нога бесполезно болталась, и приходилось при каждом шаге поднимать ее обеими руками.
Вдруг рука Эли перестала тащить меня и потянула назад. Он остановился, сказал что-то неразборчиво и упал навзничь. Я решил, что ему будет легче дышать, если удастся перевернуть его на спину, но не справился с тяжестью его тела. Тогда я немного повернул его лицо и руками вырыл небольшое углубление под носом, чтобы дать доступ воздуху. Я с сожалением вспоминал, что мы удалились от ручья. С этими мыслями, я прилег подле него, погрузившись в благодатный сон.
- Не тряси меня, - сказал я. - Я состою из тысячи кусков. И они рассыпятся, если ты будешь трясти меня. И вся королевская конница и вся королевская рать не смогут... о, не тряси же меня!
Это был уже не мой голос. Голос женщины. Бедняжка! Сегодня повесили Шеда, и никто не знал, что она давно любит его. Как я люблю Линду! Как она кричит! Да, именно потому, что мой отец наконец обнаружил свои намерения. Видите ли, мистер Сибрук, он вовсе не великодушный человек. Он здесь только потому, что мистер Горе рассказал ему о вашей красивой дочери. И она действительно прекрасна. Я никогда не говорил ей этого. Иди же, прекрасная Роза, скажи ей что она тратит время, теряет меня, она все узнает. Но тронет ли ее это? Я привез розы из Форта Аутпоста в Зион. Я посадил их для нее, но это не имеет никакого значения. Эли, ты даже не понимаешь, что ты сделал. Даже сейчас, когда мы ступаем по раскаленному полу преисподней, ты не понимаешь, что женился на женщине, которую я люблю. Женщина с такой красиво посаженной головкой, с губами, подобными лепесткам июньской розы. Но ты не можешь оценить всего этого, ты безумен. Ты сказал, что мы ступаем по манне небесной, когда под ногами нашими лишь пепел адского костра. Ты говоришь, что если мы не можем идти, то должны ползти. Но разве ты не видишь, Эли, что я НЕ МОГУ ползти. Когда я опираюсь на колено больной ноги, она немеет. И ты не должен нести меня. У тебя близнецы, сыновья, этого было вполне достаточно для любого мужчины. У тебя есть Линда. Я люблю Линду. Я люблю ее с тех самых пор, как она носила малиновое платье. Оно теперь лежит в том тюке.
Она не любит меня и не любит тебя, Эли. Откуда я знаю? О, это так просто. Я видел, какая она, когда влюблена. И теперь она снова любит. Я понял это, и это моя тайна. Любовь открывает глаза. Индейцы хотели вынуть мое сердце и открыть мой секрет, но я надежно спрятал его. Но тебе я скажу, мой друг, потому что это касается тебя. Наклонись ко мне и обещай: никому ни слова! Линда любит Джофри Монпелье. Разве это удивительно? Он тоже молод, красив и отважен. И ВЕСЕЛ, Эли, в отличие от нас обоих. Эли, пожалуйста, отпусти меня. Я сказал, все, что знаю. Бесполезно трясти меня. Мне тяжелее, чем тебе, потому что я люблю ее, а ты нет. Тебе легче еще и потому, что ты отправишься на небеса, а я попаду в ад. Зачем тебе оставаться со мной, Эли Мейкерс? Теперь ты знаешь мой секрет. И ты мне ничего не должен. Я доложил тебе все это только ради Линды, не ради тебя самого. И когда я застрелил нападавшего на тебя медведя, я сделал это, чтобы твой призрак не маячил между мной и Линдой. Пожалуйста, дай мне лечь и заснуть.
Я сделал несколько шагов, потом пополз, я откровенно говорил все это Эли, который так и не понял ни слова. Когда он тряс меня, я кричал, кричал, как ребенок, которого порют. Земля кренится. Я стараюсь удержаться, но скатываюсь в темноту, в бездонную пропасть. И там я снова нахожу Эли, и снова молю его. Наконец, я говорю ему: "Эли, у тебя сильные руки. Убей меня, пожалуйста". И он убивает меня, потому что следующий полет в пустоту бесконечен: вселенная поглощает меня...
В очередную минуту проблеска я чувствую себя обломком кораблекрушения, сильным течением выкинутым на берег. Я протягиваю вперед руки в надежде ухватиться за спасительную мягкую подушку. Я прижимаюсь к ней щекой. Прилив отступает, и я лежу в блаженстве, защищенный от всего зла мирского уютной надежностью подушки.
Затем лицо Джудит, расплывшееся от рыданий, проступило сквозь туманную завесу.
- Вы узнаете меня? - спросила она.
- Узнал бы, если бы ты не плакала, - пошутил я. - Что ты здесь делаешь? Будь осторожна. Индейцы схватят тебя... тебе придется еще хуже чем нам.
- Вы дома, в своей постели, вот смотрите, - сказала она, и положив руку мне под голову, чуть приподняла ее, чтобы я мог осмотреться. Это действительно была моя комната, и шкаф, и пресс для вещей, которые я в последний раз разглядывал в сером свете того далекого утра.
- Да, - проговорил я. - Вот уж не думал, что снова увижу все это. И тебя, Джудит.
- А я уже думала, что не дождусь от вас никакого нормального слова.
Она суетилась, разглаживая покрывала и взбивая подушки.
- Хотите что-нибудь поесть? - Она нервно хихикнула, как обычно смеются женщины после рыданий. - Так все это было забавно. БОЛТАЛИ вы все время, как только мы начинали кормить вас. И не глотали. Если хотите, можете хоть сейчас перекусить:
- Наверное, я бы съел ветчину с яйцом, - сказал я.
Она быстро выскочила из комнаты, и я, наслаждаясь, лежал на спине. Ровная, устойчивая кровать, тепло одеял, солнце, заливающее комнату через раскрытое настежь окно. Я был в безопасности. Я был дома. Минуту-другую я предавался радости от одного осознания этого. Затем во мне проснулось любопытство. Последнее, что я помнил, - это Эли, лежавшего рядом со мной на земле. Картина эта живо и отчетливо всплыла в моей памяти, но все, что следовало дальше, отражалось в моем сознании, как в обломках вдребезги разбитого зеркала. Слабые отголоски памяти колебались, уносились, растягивались и ползли по крутым холмам боли и падений в темноту по другую сторону вершин нечеловеческих страданий. Я поймал себя на том, что с нетерпением жду возвращения Джудит. Кто нашел нас? Где сейчас Эли? В голове роились тысячи вопросов.
Пальцами я пытался найти клочья кожи на груди, но вместо них нащупал длинные грубые шрамы, отзывавшиеся болью от моих осторожных прикосновений, но не той, жгучей и нестерпимой. Я поднес руки к носу. Опухоли не было, хотя поврежденная кость давала о себе знать при легком нажатии. Должно быть, я долгое время провел в этой постели. Джудит вернулась с подносом, с которого доносился аромат кофе и жареной ветчины. Она бережно приподняла меня, подложив под голову еще одну подушку.
- Скажи, - начал я. - Я давно здесь? Как Эли? Кто нашел нас? Были еще какие-то неприятности? Расскажи все по порядку.
- Ну вот, опять, - поморщилась девушка. - Вот так все время. Стоит мне внести еду в комнату, как вы сразу начинаете бормотать что-то. Ешьте спокойно, а я буду пока рассказывать. Эли принес вас десять дней назад. Вы были оба как с того света. Никто не может понять, как ему это удалось. Он говорит, что это направляющая рука Господа, но мне все-таки интересно, почему же тогда, направляющая рука Господа сразу не привела вас сюда, а заставила скитаться целую неделю. И все же это просто чудо. Вы жили на одной воде, вид у вас обоих был - ну, просто мешки с костями. Эли нес вас на спине. Он полз на коленях через лес и вышел со стороны мельницы. Он упал прямо у ног Ральфа и сказал: "Я не отрекся от веры и свершил свой путь".
- Да, Бог тому свидетель, - подтвердил я, продолжая одновременно жевать. - Таких, как он, один на миллион, Джудит. Если бы ты видела...
Перед моими глазами всплыла картина: Эли, освобождающий себя от пут собственной кожи. Я содрогнулся и спросил:
- Ну, как он сейчас?
- Лучше, чем вы, - ответила Джудит. - Он пришел в себя через сутки, встал сразу и вот уже неделю сидит, греется на солнышке. Не думаю, что какое-либо библейской чудо произвело такой шум. Они вас искали и искали. Потом нашли Голубку с индейским ножом в спине. Она, наверное, бежала, пока не свалилась, ее нашли в нескольких милях от того места, где вас видели в последний раз. Тогда поиски прекратили, а ваши имена перечислялись в молитве среди погибших. Вы и не поверите, как хорошо говорил о вас мистер Томас.
