Переодевшись в просторное платье, свободно пропускавшее воздух, она взяла сумку и покинула комнату. Как обычно, дом был охвачен оцепенением. Никакого движения. Все было подчинено этой святая святых - сиесте.
Когда она в машине выезжала за ограду, то увидела подходящего Дэвида Нортона, что очень ее удивило.
- Дэвид! Что за безумство - отважиться выбраться наружу по такой жаре!
- Это верно, но если я буду ждать, пока станет прохладнее, то рискую не увидеть и клочка неба. С тех пор как я здесь, я никуда не двигался.
- Я полагала, что Менсур должен был повести вас сегодня вечером осмотреть город...
- Да. Но это не то же самое. Это наверняка будет рабочий визит, если вы понимаете, что я хочу сказать. Лорин улыбнулась.
- Не хотите поехать со мной? - предложила она. - Я собираюсь прогуляться в садах Шалимара. Вы слышали?
- Да, я слышал много разговоров о них и был бы очень рад отправиться туда с вами.
Видя, что она выключила двигатель, он предложил:
- Если вы желаете, я могу повести машину.
- Отличная мысль, спасибо.
Она передвинулась на другое сиденье, а он тем временем залез в автомобиль. Сады Шалимара представлялись ей отличной целью для прогулки. У нее сохранились о них самые лучшие воспоминания, когда они попали туда с Менсуром во время ее первого приезда в Лахор, и теперь она сгорала от желания вернуться в них.
Они пересекли канал и направились по дороге Джейл-Роуд. Пока все было пустынно, но по мере того, как они приближались к старому городу, облик улиц начал меняться.
Вскоре они встретили "тонга" - эти забавные кабриолеты, запряженные одной лошадью, а затем очутились в гуще рикш, сновавших при подходах к форту.
Лорин принялась смеяться при виде этих цветастых мотороллеров, которые перевозили своих пассажиров, скрытых занавесками из усыпанного блестками пластика.
- Я никогда не смогу привыкнуть к этому виду транспорта, - заметила она.
Рикши наполняли атмосферу грохотом и дымом пальбы. Со всех сторон накатывался поток желтых и черных такси, которые высаживали своих клиентов где попало на тротуар, вдоль которого располагались торговцы фруктами и оладьями. Резкий удар по тормозам заставил ее сильно податься вперед: стадо буйволов перегородило им путь.
- Я думаю, стоит, пожалуй, оставить машину, - смеясь, предложила она.
- Вы не видите местечка, где бы припарковаться? - спросил Дэвид.
- Около вокзала мы найдем площадку. Теперь ослы и коровы загромождали путь. Ослепленный пылью, оглушенный клаксонами, Дэвид оставался какое-то время в неопределенности. Когда же он решился, то грузовик уже вываливал на шоссе груду апельсинов. Он вынужден был ее объехать, чтобы проложить себе дорогу в толпе, но тут же очутился нос к носу с бродячими торговцами.
Он обратил в сторону Лорин полный бессилия взгляд.
- Живописно, не правда ли? - бросила она в его сторону - Двигайтесь вперед. Я уже задыхаюсь.
- Я сам хочу.., но каким образом?
- Сигнальте. Они привыкли. Начнут двигаться.
Дэвид подчинился. На следующем перекрестке полицейский, одетый во все белое, и в такой же фуражке дал им возможность добраться до крытой стоянки. Они оставили там машину и продолжили свой путь пешком.
Как только они прошли через пыльную арку ворот форта, Лорин почувствовала себя подхваченной жизнью, кишащей в переулочках. Грязный и скученный внутри опоясывавшей его крепостной стены город приютил здесь массу самого разношерстного люда.
Лорин ухватилась за руку Дэвида.
- Вы позволите? - запросто спросила она. - Сколько народа! Я почти жалею, что не закутана в покрывала, - добавила она вполголоса.
Находясь в гуще все более затягивающей их сутолоки, среди носильщиков в чалмах, отделанных лентами, и кучеров, взгромоздившихся на свои шикарные одноколки, она ощутила какое-то чувство дурноты.
Дэвид расхохотался.
- Только этого не хватало. Я очень хорошо представляю себе вас, одетой в бурку, - сказал он. - Знаете ли, это была бы революция наоборот.
- Вы смеетесь, но я чувствовала бы себя укрытой от всех этих взглядов.
Никто из женщин не носил бурку - эту просторную накидку с капюшоном, завязывающимся у самого подбородка и дополненным вуалеткой из крепа. Многие протестовали - причем даже очень - против ношения этой одежды, которую эти женщины расценивали как покушение на их свободу.
Но там, где феминистки усматривали лишь притеснение, Лорин видела глазами иностранки еще и дамский наряд и, главное, способ стать незаметней. У бурки было то столь ценное свойство, что она спасала от чужого взгляда и бестактности. Так что посреди этой толпы, в которой она не могла продвигаться незамеченной, она ощутила эту необходимость укрыться от любопытствующих.
Дэвид, краем глаза наблюдавший за ней, сказал несколько ироничным тоном:
- В таком свете вы были мне незнакомы. Вы бы запросто уложили на лопатки всех тех, кто защищает права женщин.
Лорин кивнула головой.
- Мне будет вполне хватать забот с моими собственными трудностями. Как, на ваш взгляд, мне удастся справиться с моей работой? - И, не дожидаясь ответа, она продолжила скороговоркой:
- Вчера я хорошо почувствовала в отношении себя определенные недомолвки. Пока речь идет о тряпках, нам, женщинам, еще оказывают доверие, но как только дело касается других областей, то здесь нашу задачу частенько отнюдь не облегчают.
Дэвид с вниманием посмотрел на нее.
- Я нахожу, что вы большая пессимистка. Но Менсур откроет вам двери.
- Не очень-то я в этом уверена. Он смог устроиться в стране, которая не была ему родиной. Теперь моя очередь доказать, на что я способна. Возможно, Э10 только его точка зрения, но.., он прав.
- В таком случае, если вы на его стороне, то мне нечего больше добавить.
Между двумя лавчонками начинались узкие скользкие ступеньки, по которым Лорин двинулась решительным шагом. В глубине ларька женщинам демонстрировали рулоны тканей. Под их придирчивыми взглядами торговец торопился проворно разворачивать отрезы материи, в то время как подручный окликал разносчика чая. Лорин бросила на Дэвида заговорщический взгляд и повернула обратно, не упустив возможности пощупать переливающуюся набивную ткань.
Дэвид не скрывал своего удовлетворения от открывшегося перед ним пестрого представления, но Лорин чувствовала себя несколько утомленной. Ей не хватало Менсура. К чему скрывать это перед самой собой? Она хотела бы совершить эту прогулку с ним.
На углу улицы они увидели мечеть Везирь-хан, яркую, сверкающую фаянсовой плиткой. Возвышаясь своими минаретами над переулками, она предоставляла как верующим, так и простым посетителям место сосредоточения и покоя.
Дэвид повернулся к своей спутнице.
- Я вам покажусь большим неучем, - сказал он ей, - но я не способен объяснить, к какой исторической эпохе относятся эти памятники.
- Вы знаете, я о них осведомлена не намного больше вашего. Думаю, что среди всех завоевателей, которые обрушивались на Лахор, моголы были теми, кого больше всех притягивал этот город, Они оставили здесь свой след. В частности, эта мечеть является тому одним из свидетельств. Менсур вам больше расскажет на эту тему.
Они обогнули здание, чтобы попасть на базар, заполненный изделиями из муслина и шелка, и тут же затеряться среди торговцев ранними овощами.
- Будет трудно, - продолжил разговор Дэвид, - модернизировать эти кварталы, без того чтобы разрушить их внешний облик.
Лорин тут же оживилась.
- Именно так, это-то и вдохновляет Менсура. Вызволить этот город из его нищенской стези, при этом полностью восстановив его первоначальную самобытность.
- О да! Он сможет дать в полной мере развернуться своему таланту.
- Я по-настоящему думаю, что он покажет свои наилучшие качества. Единственно, я надеюсь, что он не даст себя слишком уж втянуть в это.
- У вас в душе какие-то смутные опасения? Продолжая говорить, он взял ее за руку и повел к тротуару. Они с большим трудом убереглись от целой лавины фруктов, рассыпавшейся на проезжую часть.
- Вы говорили мне о садах Шалимара?
- Да, мы подходим к ним.
Какое-то время они шли молча, то тут, то там останавливаясь, чтобы полюбоваться резными мраморными ворогами и разноцветной керамикой, которые встречались им по пути. Наконец они очутились перед какой-то плохо оштукатуренной стеной.
- Вот мы и пришли, - объявила Лорин торжественным тоном.
Проходя в эти сады, опоясанные стенами, молодая женщина вновь увидела себя в том же месте, но пять лет назад. Менсур держал ее за руку. Она внезапно снова почувствовала тот восторг, который охватил ее тогда, это обаяние восточного волшебства.
Там, на самой высокой из трех террас, выстроенных замечательным архитектором - императором Шах-Яханом, Менсур говорил ей о любви.
В тот вечер луна не была еще полной. У нее была миндалевидная форма. Однако ее яркости было достаточно, чтобы освещать сад, силуэт Менсура надламывался у постамента статуи, на которую он облокачивался.
