- Я говорю, можно я буду вас называть просто - славная девочка?
И уже через две секунды Холли снова выскочила из дома на веранду.
- Шшш... Вы что хотите, чтобы все побережье Джекси знало, что я здесь, прошипела она, размахивая руками.
- Тогда, может быть, выйдете? Голос его звучал уже тише.
- Славная девушка, мне нужно объясниться с вами кое в чем, и вам тоже, не откажетесь ли вы пообедать со мной?
Холли потирала одну промокшую ногу другой и думала над смыслом сказанного им. Это его собственность, и он отсюда уходить не обязан, более того он в любой момент может приказать ей убираться отсюда, или еще хуже: объявить прессе, что она здесь, она тяжело вздохнула. Голос его звучал так искренне, так естественно, она уставилась мимо него на безоблачное небо. Запах горящих углей и дыма смешивался с запахом его лосьона, если она не будет следить за собой, то может снова предоставить ему шанс. Она облизала внутреннюю поверхность губ, и тут у нее громко заурчало в животе.
- Я все слышу, - подначил он.
- Сейчас Энни должна прийти с продуктами, - сказала она, и в животе снова заурчало.
- Хорошо, выйду через минуту, но только потому, что очень есть хочу Через несколько минут Эвен увидел как она, снова одетая в пляжное платье, шляпу и темные очки идет через дворик и усаживается на лавочку. Он вытер лоб тыльной стороной ладони и отглотнул пиво, вид у нее такой, будто она только что упала с линии. Обхватив себя руками, и положив ногу на ногу, она принялась безостановочно постукивать по земле ногой. Он покосился на иву и обратил внимание, что ветви практически не колышутся.
- Не слишком холодное? - спросил он указывая на зажатую в ее руке бутылку пива.
- Вообще-то сегодня не меньше 85 градусов, - он галантно кивнул, заметив, как она берет кусочек хлебушка и откусывает, но если вам хочется подвинуться поближе к огню...
- Да прекратите же ломать комедию и говорите потише, - сказала она встревоженным шепотом, размахивая хлебом. Большинство домов в обитаемой части острова, представлявшего собой барьерный риф, была построена очень близко друг к другу, но к владению Джеймсона это отношение не имело. Участок Эвена был расположен с краю и отделен от остальных еще двумя незастроенными участками. И тем не менее все равно кто-нибудь мог в этот момент проходить мимо. Эвен поставил пиво на стол, почесал в затылке и придвинулся поближе к ней. Усевшись верхом на стуле, он заговорил мягким голосом:
- Холли, я приехал сюда сегодня утром и сразу же направился на пляж Дюнайленд, клянусь вам, что я впервые увидел этот плакат, вы его раньше меня заметили, в чем дело?
- Она с отвращением поцокала языком и покачала головой.
- Ну перестаньте же вы притворяться, что ничего не знали.
- Не знал чего? Что оформители из Си-Эн-Сан повесили плакат с вами у меня в свободной спальне, когда переоформляли ее в прошлом месяце или что мне пришлось сегодня принимать душ с мылом, на обертке которого была ваша фотография. Поймите, последних несколько месяцев я провел за границей, но тем не менее я оцениваю американскую красоту, стоит мне ее увидеть: неважно, висит она в виде фотографии у меня на стене, или лежит на пляже, или сидит рядом со мной. Он взял ее за руку.
- А вот чего я не могу понять, то к чему все эти предосторожности?
Рука у него была все еще холодная от бутылки пива. Внезапно она осознала, что ей очень хочется прижать его руку к своей щеке. Ни искорки обмана не промелькнуло в этих прекрасных голубых глазах, только забота. И тут он сдавил ее руку, и кислый привкус во рту у нее расстаял как мед.
- Вы на самом деле ничего не знаете? Он медленно покачал головой.
- На самом деле.
- Эвен, из-за этого плаката я стала красоткой на час. Ко мне пристает каждый прохожий подонок и поверьте, их оказалось так много, а в баре на 62-й стрит из этого плаката сделали мишень для дротиков. Один репортер даже забрался вслед за мной в общественную уборную.
Она увидела, что брови его поползли вверх от удивления. Она сняла ногу с ноги и склонилась вперед.
- Это правда, а родители звонили мне на прошлой неделе и рассказали, что какая-то церковь даже требует запретить этот плакат, потому что они говорят, что он развращает умы их детей, - она сняла очки. - Представляете, умы их детей! - повторила она. - Вы способны вообразить какое это унижение? - Она еще ближе склонилась к нему - Я не хочу, чтобы меня фотографировали в журнале "Пипл" или "Геральдо", я просто хочу, чтобы меня оставили в покое до конца жизни.
Эвен еще крепче сжал ее руку.
- Холли, разве можно назвать унижением такой плакат, это же блеск, он же такой милый, такой сочный, такой романтичный, такой невинный, такой...
- Невинный, говорите?
- Да и это тоже, - он изо всех сил старался не улыбаться, а перед мысленным взором его проплывала ее великолепная фигура, изображенная на фотографии.
Холли вскочила:
- Эвен.
- Успокойтесь, успокойтесь, - он все еще держал ее за руку, притянул ее вниз, и она медленно осела на место. Пронзительная голубизна его глаз смягчилась в раскаянии.
- Забудьте обо всех этих превосходных степенях, скажите лучше перво-наперво, почему вы в таком случае согласились позировать, то есть я хочу сказать, если он вам так не нравится, то почему вы на это пошли?
Если бы в голосе его звучало хоть что-то кроме искреннего интереса, она бы завизжала. Веселые морщинки вокруг его глаз еще резче проступили, обозначая озабоченность, когда она не ответила ему сразу же. И тут вдруг ей захотелось все, все рассказать ему Сейчас, по крайней мере, она расскажет ему все, что может.
- Да в том-то и дело, Эвен, я для этого плаката не позировала. Это было два года назад во время съемок рекламы моющих средств "Славное утро". Я как раз готовилась к съемкам рекламы шампуня, я хотела только поправить душ, а тут Стью окликнул меня по имени, я ничего сообразить не успела, а он уже щелкнул. Стью обещал, что он уничтожит негатив, я ему поверила.
- Слушайте, а нельзя ли этого Стью привлечь к суду? Разве фотограф не связан какими-то обязательствами перед вами, чтобы использовать ваши фотографии только для рекламы конкретного продукта.
Холли потерла лоб.
- В то самое время этот самый Стью был моим мужем. Сначала мне с ним было хорошо, а потом выяснилось, что с его стороны это был просто ловкий деловой ход. Понимаете, накануне развода я была для него основным источником доходов, он жутко не хотел терять мое лицо и тело. - Холли вздрогнула, она поняла, что сказала двусмысленность. - Я знаю, что это звучит ужасно, но я говорю не об эмоциональной боли, которую он испытал, когда я ушла от него, а я говорю о его потерях в бизнесе, он страшно разозлился и стал настаивать, что если я хочу получить развод, то должна передать ему все права на свои фотографии, в частности по контракту со "Славным утром". А мне к тому времени было с ним настолько плохо, я так хотела развестись, что не обратила внимание на предостережение моего юриста и отписала ему все права на "Славное утро".
Между бровей Эвена пролегли глубокие складки. Он вероятно думал, что перед ним величайшая дура всех времен. Да с какой, собственно, стати она рассказывает этому человеку о самом худшем периоде в своей жизни. Она ведь этого Эвена Джеймсона знает полдня, не больше. Кровь тяжело застучала у нее в висках. Эвен поднялся, открыл пиво и подал ей, после этого он отвернулся и занялся перемешиванием углей в жаровне.
- Не надо мне объяснять, Холли, почему вы решили развестись. Я сам через это прошел.
Она поймала себя на том, что смотрит на обгоревшую от солнца кожу у него на шее, потом взгляд ее переместился на нежную покрасневшую кожу у него за ушами. Ее чудесный спаситель со стоянки тоже пережил много боли и дело тут не только в солнечных ожогах. От ее внимания не ускользнула горечь в его голосе. Эвен поправил решетку на жаровне, а после чего вилкой положил на нее два стейка.
- А "Славное утро" не возражает против этого?
- Еще бы, Стью подретушировал задник на плакате так, чтобы он не полностью совпадал с картинкой на мыльной упаковке и, как утверждает мой юрист, кампания от этого только счастлива. У них сбыт чуть ли не в несколько раз увеличился с тех пор, как плакат вышел из печати.
- Но все равно, Холли, я по-прежнему не понимаю, почему вы скрываетесь, ведь вы же модель, вам и так приходилось все время быть на виду, что особенного произошло?
Она не ответила, и он снова повернулся к ней. Холли сидела напряженная, губы ее слегка подрагивали.
- Но я ведь больше не модель, я хочу, чтобы все это было кончено. Эвен пожал плечами.
- Ну так и пусть все будет кончено, пусть пресса, поклонники получат свое, дайте несколько интервью, оглянуться не успеете, а они уже за следующую жертву примутся. Вы же сами масло в огонь подливаете, создаете ажиотаж тем, что вас не видно.
- Вы не поняли. Стюарт, он лишил меня кое-чего, и я хочу вернуть это.
