— Это нетрудно узнать. Надо только позвать Шакунталу. У этой дурочки что на уме, то и на языке.
В дверях, легка на помине, показалась Шакунтала.
— Кого-нибудь ищешь? — спросили ее.
— Мисс Чандру, — ответила девочка.
— А зачем она тебе? — вкрадчиво полюбопытствовала Вайолет.
— Мама прислала ей розы из нашего сада. Вот и хочу отдать.
Вайолет переглянулась с женщинами.
— Розы? Твоей маме, видно, по душе мисс Чандра? — спросила Сарада. — А она хорошо тебя учит?
— Очень! У нас в доме все ее любят. Даже брат говорит: она умная девушка.
— Твой брат Джаханнадан? — уточнила Сарада, чтобы не оставалось никаких сомнений.
— Да. И он просил мисс Чандру заниматься со мной как следует, — простодушно сказала Шакунтала.
— Твой брат часто разговаривает с мисс Чандрой? — уцепилась за ее слова Вайолет. В глазах женщин запрыгали лукавые искорки. — Мисс Чандра в кабинете заведующей, — прибавила Вайолет и, когда Шакунтала ушла, с торжествующим видом заявила: — Ну что, права я была? У меня на такие вещи — особый нюх.
— Да-а. Признаюсь, я не поверила, когда ты сказала, что эта Чандра еще себя покажет, — откликнулась Камакши. — На вид такая тихоня. Но разве знаешь, где на змею наткнешься?
— Поначалу она была тише воды, ниже травы, все улещала нашу Крысу, — злобно сказала Сарада. — А та и попалась на приманку. Уж как она носилась с этой Чандрой — смотреть было тошно. Ну ничего, рано или поздно позолота сотрется — все увидят, что из себя представляет эта скромница.
С появлением Чандры учительницы переменили пластинку.
— Эта свадьба всполошила весь городок! — сказала Джанахи. — По ночам спать невозможно!
— В пятницу по нашей улице шла процессия с оркестром. Ну, доложу я вам, грохот стоял — до трех часов ночи не спали, — поддержала ее Сарада.
— А вчера у них в доме выступала танцовщица, и меня пригласили. Отказаться было неудобно, пришлось пойти, — сказала Камакши. — Народу было! У этого Мудалийара — тьма родственников!
— А невеста хорошенькая?
— Так себе. Да я и не разглядела толком. Она вся брильянтами увешана… Родители у нее очень богаты, и она — единственная дочь.
Чандра знала, о ком речь, но ничем не проявила интереса. Жаль, что она не побывает на свадьбе подруги. Очень жаль!
Говорить Чандре ни с кем не хотелось, и она спряталась за газету: сделала вид, будто читает.
Сарада решила отомстить ей за пренебрежение к их обществу.
— Гаури! — сказала она. — Ты почему в простом пудавее?
Гаури сразу догадалась, куда она клонит.
— Для школы только такой и годится.
— Ты ходишь разряженная лишь по вечерам. Да, Гаури? А в волосы втыкаешь белую розу, чтобы сводить с ума бедных мужчин?
У Чандры заныло сердце. Почему эти женщины так злы и завистливы! «Видно, доброта дается от рождения», — подумала она. Лучше всего было промолчать, и она ничего не сказала.
А тут как раз раздался звонок. Учительская быстро опустела. Чандра шла на урок, чувствуя, что в ее душу заползает страх.
«Попала лань в стадо тигров! Как я уживусь с этими сплетницами!» — ужасалась она.
Аламелю покачивалась на подвесной скамейке в гостиной; глаза ее метали молнии. Напротив сидел Балакришнан. Шла очередная семейная ссора.
Хотя Аламелю была уже матерью, выглядела она совсем юной, во всяком случае, гораздо моложе своих лет.
«Говорят: “Женщина может напоить жизнь мужчины горечью яда или сладостью нектара!” — сокрушенно думал Балакришнан, глядя на Аламелю. — Моя жизнь отравлена».
— Неужели ты ничего не соображаешь? — отчитывал он жену. — Пичкаешь ребенка чем попало, а когда тебе делают справедливое замечание, обижаешься.
— А как ему отказать, если он хнычет? Такой упрямый — весь в отца. Может, объелся, поэтому его и вырвало… Надоел он мне — мочи никакой нет!
— Пора уже знать, что можно ребенку. Мало чего он попросит! От твоей патоки у него разболелся животик, и маме пришлось забрать его к себе. Если сама не следишь за ребенком…
— А кто же за ним следит, как не я? — гневно возразила Аламелю и залилась слезами. — Не везет мне на этом свете. Такая уж судьба, видно. Отец всегда на руках носил, слова обидного от него не слышала, а тут меня совсем затравили!
— Разве я тебя когда-нибудь ругал зря? — пошел на попятную Балакришнан. — Конечно, твое упрямство хоть кого из себя выведет… А хочешь, я куплю тебе книгу об уходе за ребенком? Почитай — полезно.
На лице Аламелю мелькнула слабая улыбка — так иногда проглядывает луна из-за облаков.
— Ладно уж, купите, — милостиво изъявила она согласие.
— Кстати, поговорила бы с учительницей Шаку, — продолжал Балакришнан, обрадованный такой необычной покорностью. — Спроси у нее, как надо воспитывать детей. Ведь учителя изучают психологию.
Аламелю снова нахмурилась.
— Не желаю я говорить с этой наглой девицей!
Балакришнан сразу смекнул, что у его жены была какая-то стычка с Чандрой.
— Ну, не хочешь — не надо! И без нее обойдемся. Я тоже не люблю фамильярничать с низшими.
— Эта Чандра нравится только вашей сестре да брату.
— Что ты говоришь, Аламу! — не сдержал изумления Балакришнан. — Чандра нравится Джаханнадану?
— Разве не видите? Он с нее глаз не сводит. А эта притворщица сидит опустив голову, будто ничего не замечает… Раньше ваш братец на стороне развлекался, а теперь решил завести интрижку у нас в доме. Порядочным женщинам скоро здесь и жить нельзя будет…
Балакришнан задумался. Он и сам иногда поглядывал украдкой на Чандру. Лицо у нее доброе, открытое; душа, наверное, кристально чиста. Жизни она совсем не знает, это сразу заметно. Очень жаль, если из-за брата она потеряет свое доброе имя.
Но с женой он не стал говорить обо всем этом: еще снова разбушуется.
— Оставим этот разговор, Аламу, — успокоительно сказал он. — Чандра уже не маленькая, сама отвечает за свои поступки. Какое нам дело до нее?.. Ты, кажется, хотела поехать к родителям. И я бы с удовольствием развеялся. Давай возьму отпуск в следующем месяце, и отправимся с тобой дней на десять. Проведаем твоих родителей. — Этот маневр Балакришнан предпринял не случайно: знал, что стоит заговорить с Аламу о ее родителях, как она тут же позабудет обо всем на свете.
Так было и на этот раз.
— Да, наш Колапур не чета этому захудалому Малли Тоттаму, — завела Аламелю свою привычную песню.
Балакришнан слушал ее сквозь полудрему.
Повсюду в домах уже зажигались огни, а коляски не было. Может быть, ей отказали из-за Аламелю, встревожилась Чандра. Нет, Шакунтала предупредила бы ее, отмела она это предположение.
Чандра пробегала глазами по страницам какой-то книги, но мысли ее путались, и она ничего не понимала.
Темнота быстро сгущалась. Камали зажгла в большой комнате газовый фонарь.
Чандра выглянула из окна. Улица была пуста, лишь возле дома чернели маленькие фигурки — это играли дети.
Вену еще не приходил: обычно он возвращался около восьми. Отец куда-то ушел. Мачехи тоже не было: захватив с собой чашу с маслом[10], она отправилась в храм — не столько, впрочем, помолиться, сколько поболтать с приятельницами.
«Вот и рассчитывай на богачей! Ненадежные люди!» — мрачно подумала Чандра и захлопнула книгу.
Вскоре вернулась мачеха.
— Ты сегодня не была в доме Нахараджаййара?
— Нет. Коляску не прислали.
Заслышав автомобильный гудок, Чандра кинулась на улицу.
Там ее поджидал шофер Нахараджаййара.
— Коляска занята, мисс Чандра. Разрешите, я подвезу вас, — почтительно предложил он.
Чандра сказала мачехе, что едет на урок, и села в машину.
У ворот «Приюта весны» Чандра вылезла и, даже не взглянув на шофера, услужливо распахнувшего дверцу, устремилась в ярко освещенную гостиную. К ее удивлению, там никого не оказалось.
— Шакунтала! Шакунтала! — звала Чандра, но ответа не было.
Встревоженная девушка хотела уже было вернуться, как вдруг ее окликнул знакомый голос:
— Мисс Чандра? Садитесь, прошу вас!
Она испуганно вздрогнула.
С лестницы спускался Джаханнадан.
Пряча замешательство под маской спокойствия, Чандра спросила у него:
— А где же Шаку? Пожалуйста, позовите ее: ведь уже поздно.
— Как же я могу ее позвать, если она ушла?
— Ушла? — оторопела Чандра. — Зачем же за мной посылали?
На губах у Джаханнадана заиграла улыбка.
— Шаку, моя мама, брат, невестка и Раджа — все отправились в кино и раньше десяти не вернутся, — снисходительно пояснил он. — Кухарка вот уже четыре дня в отпуске. Отец уехал по делам в Мадрас. Даже садовник и тот куда-то сбежал. Так что дома, увы, никого, кроме нас двоих.
От волнения у Чандры зашлось сердце. Она повторила свой вопрос:
