— Ведь ты же так давно не видела этих неприятных сновидений. Когда это случалось в последний раз, мама?
— Так давно, Барбара, что я почти забыла об этом ужасе. Думаю, я не видела ни одного кошмара с той самой тайной встречи с Ричардом несколько лет назад.
— Это был очень страшный сон, мама?
— О, да, дитя! Мне снилось, что настоящий убийца приехал в Вест-Линн, что он был здесь, с нами, и мы…
В этот момент дверь спальни распахнулась, и в нее просунулось лицо достопочтенного судьи, суровое и раздраженное сверх обычного. Миссис Хэйр была так испугана, что ее дрожь передалась даже подушке, а Барбара отпрянула от кровати. Только бы он не услышал, о чем они разговаривали!
— Ты собираешься готовить завтрак сегодня, Барбара? Или ты полагаешь, что этим займусь я?
— Она уже идет, Ричард, — сказала миссис Хэйр голосом еще больше слабым, чем обычно.
Судья развернулся и прогрохотал вниз по лестнице.
— Барбара, не слышал ли твой отец, как я упомянула Ричарда?
— Нет-нет, мама, это невозможно: дверь была закрыта. Я сама принесу тебе завтрак, и ты сможешь рассказать мне этот сон.
Барбара устремилась вслед за мистером Хэйром, налила ему кофе, убедилась, что он поглощен пирогом с куропаткой, и отнесла матери ее чай и гренок.
— Ну же, расскажи мне сон, мама.
— Но твой завтрак остынет, дитя.
— Ах, это не имеет значения. Ты видела Ричарда?
— Нет, скорее не его, хотя весь сон пронизывала старая и неотступная боль оттого, что он где-то вдали и не может вернуться. Помнишь, Барбара, Ричард уверял нас во время того короткого ночного визита, что он не совершал убийства, что это сделал другой человек?
— Да, я помню это, — ответила Барбара.
— Барбара, я убеждена, что он говорил правду: я безоговорочно верю ему.
— Так же, как и я, мама.
— Может быть, ты помнишь, я спросила его, не совершил ли преступление Отуэй Бетел, поскольку у меня всегда были какие-то смутные подозрения на его счет; Ричард же сказал, что это был не Бетел, а кто-то приезжий. И вот, Барбара, я видела во сне, будто незнакомец приехал в Вест-Линн, явился в этот дом, и мы разговаривали с ним так же, как могли бы говорить с любым другим гостем. Имей в виду: мы, казалось, знали, что это сделал именно он; однако, он отрицал это и хотел всю вину взвалить на Ричарда, и я видела, в самом деле видела, Барбара, как он шептался с Отуэем Бетелем. Но я не могу описать тот ужас, который пронизывал меня насквозь и который ты, казалось, также испытывала, перед тем, что он сможет доказать свою очевидную невиновность и погубить свою жертву, Ричарда. Наверное, от страха и ужаса я и проснулась.
— Как выглядел этот незнакомец? — тихо спросила Барбара.
— Ну, я не могу точно описать его. Я забыла его наружность, как только проснулась. Он был одет как джентльмен, и мы с ним говорили как люди одного круга.
Барбара сразу вспомнила о капитане Торне; однако его имя никогда не упоминалось при миссис Хэйр, и теперь она также не собиралась делать этого. Она так задумалась, что мисс Хэйр пришлось обратиться к ней дважды.
— Ты слышишь, Барбара? Не думаешь ли ты, что этот сон, ничем, казалось бы, не вызванный, предвещает что-то недоброе? Можешь быть уверена: снова всплывут какие-то обстоятельства, связанные с этим злосчастным убийством.
— Ты знаешь, мама, я не верю в сны, — ответила Барбара. — Я думаю, когда люди говорят: «Этот сон означает то-то и то-то», я считаю это полнейшей чепухой. Жаль, что ты не можешь вспомнить, как выглядел этот человек из твоего сна.
— Мне и самой жаль, — ответила миссис Хэйр, отламывая кусочек от своего гренка. — Я помню лишь, что он выглядел как джентльмен.
— Он был высок? Черноволос?
Миссис Хэйр покачала головой.
— Я же говорю тебе, милая, что забыла, и поэтому не могу сказать, светлые или темные у него были волосы. Мне кажется, он был довольно высок; однако, он сидел, а Отуэй Бетел стоял у него за спиной. Я почему-то чувствовала, что Ричард прячется за дверью и дрожит от страха, что этот человек выйдет и увидит его там; я и сама дрожала вместе с ним. Ах, Барбара, это был такой ужасный сон!
— Лучше бы ты не видела подобных сновидений, мама: они так тебя расстраивают.
— А почему ты спрашиваешь, был ли он высок и черноволос?
Барбара ответила уклончиво. Нельзя было говорить миссис Хэйр, что она подозревает какого-то конкретного человека: это бы слишком взволновало ее.
— Сон был такой явственный, такой реальный, что я, даже проснувшись, в течение нескольких минут была уверена, что убийца действительно был в Вест-Линне, — снова заговорила миссис Хэйр. — Я и сейчас еще чувствую, что он здесь, или же приезжает сюда, точнее, это какое-то смутное ощущение, ты понимаешь, Барбара? Конечно же, здравый смысл подсказывает мне, что нет никаких оснований полагать, будто дело действительно обстоит именно так. Ах, Барбара, Барбара, — добавила она, словно причитая, в своем страдании склонив голову на руки дочери, — когда же закончится эта мука? Тянется год за годом, а Ричард по-прежнему остается приговоренным изгнанником!
Барбара не ответила: в данном случае ей было нечем утешить мать. Вместо этого она поцеловала бледный лоб миссис Хэйр.
— Дитя мое, я не могу больше лишь слышать о Ричарде. Я всем сердцем хочу видеть его, — продолжала несчастная дама. — Следующей весной исполнится семь лет с того дня, когда он тайком пришел сюда, чтобы увидеться с нами. Семь лет, и за все это время я ни разу не видела его родного лица, не имела ни единой весточки о нем; я даже не знаю, жив ли он еще. Приходилось ли хоть одной матери испытывать такие страдания?
— Мамочка, успокойся, тебе вредно волноваться: ты можешь заболеть.
— Я уже больна, Барбара.
— Да, однако горести и волнения могут ухудшить твое состояние. Говорят, на седьмой год всегда что-то меняется: возможно, что-то изменится в отношении Ричарда. Кто знает: возможно, он будет оправдан. Не отчаивайся.
— Дитя, я не отчаиваюсь! Я иногда чувствую подавленность, но она еще не переросла в отчаяние. Я верю, искренне верю, что Господь прольет свет истины на это дело; как же я могу отчаиваться, если верую в Него?
Наступила пауза, нарушила которую Барбара.
— Принести еще чаю, мама?
— Нет, моя дорогая. Ты распорядись, чтобы его принесли сюда, а сама останься внизу и позавтракай. Представь, что может вообразить папа, если ты этого не сделаешь! И следи за выражением лица. Я всегда боюсь, что, увидев нас грустными, он может предположить, что мы думаем о Ричарде.
— Ну и что с того, что он догадается? Всякий человек волен думать о чем угодно.
— Тише, Барбара, тише! — повторила миссис Хэйр шепотом. — Ты же знаешь, что он поклялся предать Ричарда в руки правосудия; ты знаешь, как решительно он настроен и как глубоко убежден в виновности Ричарда. Если он услышит, что мы толкуем о его невиновности, он может перерыть всю землю из конца в конец, чтобы отдать его под суд. Твой папа такой…
— Упрямый, как осел, — едко вставила Барбара, хотя подобные слова не следует произносить молодым леди, и надула свои вишневые губки.
— Барбара! — протестующе заявила миссис Хэйр. — Я хотела сказать, такой справедливый.
— Тогда, если он способен обыскать всю страну, чтобы предать смерти собственного сына, я скажу, что он — скорее жестокий и бессердечный, чем справедливый, — дерзко ответила Барбара, хотя глаза ее и увлажнились. Она тщательно вытерла их, прежде чем войти в столовую.
Хэйры обычно обедали в четыре, когда у них не было гостей; в тот день все шло своим чередом, и они сели за стол, как обычно. Миссис Хэйр немного оправилась; солнечный свет и повседневные заботы отвлекли ее от мыслей о ночном кошмаре и вернули обычное расположение духа. Судья рассказал о происшествии с Джойс, о котором они еще не слышали, поскольку никуда не выходили в течение дня и не принимали гостей. Миссис Хэйр преисполнилась живейшего сочувствия: Джойс любили буквально все в Вест-Линне. Уже убрали скатерть, судья посидел еще немножко за своим портвейном, поскольку собирался выкурить послеобеденную трубочку со своим коллегой по магистрату, судьей мистером Гербертом.
— Ты вернешься к чаю, папа? — спросила Барбара.
— А что Вам до этого, юная леди?
— Ничего, — ответила мисс Барбара. — Просто, если ты собираешься придти к чаю, нам следовало бы подождать тебя и не начинать чаепития, пока ты не вернешься.
— По-моему, ты говорил, Ричард, что собираешься провести вечер с мистером Гербертом, — заметила миссис Хэйр.
— Именно так, — ответствовал судья. — Но Барбара обожает слушать саму себя.
Почтенный джентльмен удалился, наконец, важно шествуя по дорожке из гравия. Барбара закружилась по просторной комнате, что-то весело напевая, словно его уход принес ей некое облегчение. Возможно, это и в самом деле было так.
