- Я говорю и пишу на всех этих языках.
- Знаю. А кроме того, объясняетесь по-гречески, по-турецки, по-польски и по-русски. Вы - человек выдающихся способностей, и я обеспечу вам ложность, где таланты ваши будут оценены по заслугам: три тысячи долларов постоянного жалования полюс проценты с прибыли. От вас зависит, чтобы процент этот был как можно выше.
Тодор Кристян лишился дара речи о т таких слов. Он настолько привык притворяться, что сейчас, испытывая прилив истинной благодарности, не смел выразить свои чувства, опасаясь, что Тимар сочтет это очередной комедией.
- Сударь, вы не шутите?
- Какой резон мне с вами шутить? Вы покушались на мою жизнь, и я должен позаботиться о собственной безопасности. Убить вас? Я не могу взять такой грех на душу, значит, мне надобно обратить вас на путь истинный. Другого способа защиты у меня нет. Если вы станете честным человеком, то и я смогу спокойно разгуливать по лесу. Надеюсь, теперь вы меня поняли. Предложение свое я вам сделал по зрелом размышлении, и вот том доказательство: мой кошелек, денег в нем хватит на дорогу до Триеста и расплатиться с синьором Скарамелли. К тому времени, как вы доберетесь до Триеста, я успею письменно снестись с синьором Скарамелли, и он скажет, что вам делать дальше. Ну, а теперь разойдемся в разные стороны.
Тодор дрожащими руками взял протянутый ему кошелек.
Михай поднял свою простреленную шляпу.
- А эти два выстрела расценивайте как вам будет угодно. Если вы хотели убить меня из-за угла, то у вас есть все основания избегать в дальнейшем встреч со мною там, где властвуют законы. Если же то была горячность оскорбленного соперника, то при ближайшей встрече право первого выстрела за мной....
Тодор Кристян, рванув на груди рубаху, взволнованно воскликнул:
- Если я еще хоть раз попадусь вам на глаза, стреляйте прямо сюда! Убейте меня как бешеную собаку! - Подняв с земли свой разряженный пистолет, он насильно всунул его Михаю в руки. - Вот вам мой пистолет, и если я когда-нибудь окажусь у вас на пути, стреляйте безо всяких разговоров и предупреждений!
Он не отставал от Михая до тех пор, покуда тот не спрятал пистолет в карман своей охотничьей сумки.
- Прощайте! - Тимар повернулся и пошел своей дорогой.
Тодор некоторое время смотрел ему вслед, затем бросился вдогонку.
- Сударь, обождите минуту! Вы сделали меня другим человеком. Позвольте мне в письмах, если я когда-либо буду вам писать, называть вас "отец мой". До сих пор это слово вызывало во мне ужас и отвращение, пусть же отныне ему станут сопутствовать доверие и любовь! Благодарю, отец мой!
Тодор пылко прижался губами к руке Михая и бросился прочь; когда ближние кусты скрыли его от Тимара, молодой человек, уткнувшись лицом в траву, разрыдался. И слезы его были искренними.
Бедняжка Ноэми добрый час простояла под акацией, на том месте, где они с Михаем простились. Тереза отправилась на поиски дочери и, найдя Ноэми, села подле нее на траву и достала вязание.
- Слышишь, мама? - вдруг встрепенулась Ноэми. - Два выстрела на том берегу!..
Обе настороженно прислушивались. В воздухе, прогретом летним зноем, царила тишина.
- Опять два выстрела! Мама, что это?
- Охотники стреляют, дочка, - пыталась успокоить ее Тереза.
Однако лицо Ноэми сделалось белым, как цвет к акации у нее над головой, а руки, прижатые к груди, тщетно старались унять биение сердца.
- О, нет! - чуть слышно промолвила девушка. - Он больше не вернется.
Ноэми жестоко казнила себя: отчего не сказала она Михаю короткое слово "ты", ведь он так об этом просил!
- Вот что, друг мой Фабула, - заявил Тимар своему верному управляющему, - этот годы мы не повезем зерно ни в Дёр, ни в Комаром.
- А что же мы с ним делать станем?
- Перемелем на муку. Две водяные мельницы у нас есть свои, в поместье, да наймем еще десятка три дунайских, вот и управимся.
- Сбыть с рук такую пропасть муки тоже совсем не просто.
- Пусть вас это не беспокоит. Загрузим малые суда мешками с мукой и доставим в Карловац, а оттуда на повозках отвезем в Триест. Морское судно мое готово, остается только забить трюмы мешками с мукой до отправить в Бразилию.
- В Бразилию? - испуганно переспросил Фабула. - Нет уж, сударь, увольте, мне туда ехать не с руки.
- Я и не собираюсь вас туда посылать, на то есть другой человек. Ваше дело проследить, чтобы здесь все шло без сучка, без задоринки - и помол, и перевозка муки до Триеста. Сегодня же отдам распоряжение всем управляющим и мельникам, а в мое отсутствие будете распоряжаться вы.
- Благодарю покорно! - сказал Янош Фабула и, понуря голову, вышел из кабинета господина Леветинцского.
- Опять какую-то дурь несусветную удумал! - пробурчал он себе поднос, но так, чтобы и хозяину было слышно. - Мыслимое ли дело и Венгрии в Бразилию муку вывозить! Я ведь и географии обучался у его преподобия господина Оноди, так что и про Бразилию эту мне много чего ведомо. Главный город там Рио-де-Жанейро; оттуда вывозят хлопок, табак, сахар, кофе, там находятся самые знаменитые алмазные рудники. Живут в Бразилии, индейцы, португальцы, голландца, англичане и немцы. А теперь вот и венгру, вишь, пришла охота в этакую уйму пронырливого люда затесаться! Муку он туда вывозить надумал. Да там цельные леса из таких деревьев, что только знай руби да из сердцевины выгребай готовую муку-крупу. А в иных лесах прямо на деревьях готовые булки растут, обрывай с веток те, что поспели, и в печь пихай. И в такую хлебную страну муку везти, да еще из-за моря. Во-вторых, все равно ее там никто не купит. А ежели и купят, то из Бразилии денег не дождешься: и адвоката туда не пошлешь, и вице-губернатору не пожалуешься. Выходит, опять господин Леветинцский невесть что учудил. А только, помяните мои слова, и эта его блажь тоже чудом обернется, как всякий раз бывало. Пойдет туда корабль с мукой, а обратно вернется с золотом. Но уж больно чудная эта затея!..
Наш друг Фабула Был совершенно прав. Да и сам Тимар был примерно того же мнения. Ведь, снаряжая судно в Бразилию, он рискует сотней тысяч форинтов.
Впрочем, идея эта не была для него внове. Давно задавался он вопросом, отчего бы венгерскому негоцианту не взяться на какое-нибудь дело покрупнее? Не вечно же тянуть суда по Дунаю взад-вперед, торговаться из-за цен на зерно, выхлопатывать у высоких министерских чинов заказы и, если повезет, отводить канал государственных расходов к собственному участку. Не вечно же заключать с Дворцовыми палатами арендные договора на грошовых для себя условиях, а попутно - из благородных побуждений - выручать под высокие проценты деньгами бедствующих магнатов, чтобы, как нищий по копеечке, сколачивать один убогий миллионишко за другим! Неужто не сыскать венгерскому купцу более обширного, свободного и добычливого поля деятельности, чем эта мелочная торговля? Неужто не найти у себя в стране товара, какой мог бы выдержать конкуренцию и открыть выход на мировой рынок?
Внешняя торговля была его давней, заветной мечтой. Тимар загодя занялся усовершенствованием своих мельниц и заказал в Триесте судостроительной компании морское торговое судно. Однако причиной столь скоропалительного о решения все же была Ноэми: стычка с Тодором Кристяном подтолкнула его тотчас же приступить к осуществлению своего замысла.
Вывоз муки в Бразилию стал теперь делом второстепенным, главной задачей было отдалить от себя Тодора на расстояние целого полушария.
Те, кто видел, какую кипучую деятельность развил в эти недели Тимар, как разъезжал с мельницы на мельницу, как следил за погрузкой и торопил груженные суда к немедленной отправке, - говорили: вот образец для подражания каждому негоцианту! Такой богатый господин, держит такую пропасть управляющих, агентов, комиссаров, приказчиков, старост и надзирателей, а во все дела вникает самолично, будто самый обычный купец. Уж кто-кто, а Тимар в торговом деле разбирается.
Знали бы они, как далеки сейчас от торговли его интересы!
Минуло три недели, и первый корабль, груженный тоннами венгерской муки, стоял в триестском порту, готовый поднять якоря. Красавец трехмачтовик носил название "Паннония". Даже придирчивый Янош Фабула, присутствовавший при погрузке, остался доволен судном.
Тимар же и в глаза не видел свое детище. Он даже не поехал в Триест проводить судно в первое путешествие, все эти недели он находился в Панчеве или Леветинце. Реализацию идеи взяла на себя фирма Скарамелли: у Тимара была причина не связывать свое имя с этим предприятием, и он лишь обменивался с фирмой письмами.
В один прекрасный день Тимар получил послание от Тодора Кристяна. Вскрыв конверт, он с удивлением обнаружил приложенные к письму деньги - сотенный банкнот. Что же до содержания письма, оно было следующим:
"Отец мой!
Теперь, когда вы читаете эти строки, я уже далеко в открытом море на борту красавицы "Паннонии" в качестве бразильского агента фирмы Скарамелли. Приношу свою глубочайшую благодарность за ваше великодушное предложение. Банк выплатил мне наперед двухмесячное жалование, и я посылаю вам сто форинтов с нижайшей просьбой: не откажите в любезности передать эти деньги владельцу трактира "Белый корабль" в Панчеве. Прошлый раз я остался должен этому честному малому и теперь с благодарность возвращаю свой долг. Благослови вас небо за вашу доброту ко мне!".
