— Благодаря тебе, волшебница, — ответил граф. — С другой женщиной глупыш ничего не смог бы уже после первого раза…
С чувством исполненного долга я обернулась к удовлетворенному мужчине, а он — ко мне.
Гордая вторым успехом этой необыкновенной ночи и вдохновленная открывающейся перспективой карьеры, я заснула мертвым сном под розовым балдахином в моей новой прекрасной квартире, достойной наследницы престола.
Глава двадцать четвертая
Любовь в воде
— Поднимайся, соня, поднимайся! — Я проснулась от слов мадам Коль, которая вошла в спальню с моей новой горничной Мэри. Горничная несла огромный серебряный поднос с завтраком и чашкой ароматного шоколада.
— Где мой граф? — Я открыла один глаз и потянулась. Постель была неприлично смята и покрыта пятнами, как поле боя после ночной жестокой битвы.
— Уехал утром, — ответила мадам.
— Так рано? — удивилась я.
— Уже двенадцать часов, — засмеялась мадам Коль. — Видно, ты хорошо поработала ночью. Как тебе с ним было?
— Замечательно, — ответила я. — Очень приятный клиент.
— Нового клиента получишь не скоро, — сообщила мадам.
— Почему? — Я вытаращила глаза от удивления.
— Граф приехал прямо от тебя и категорически потребовал держать тебя только для него.
— Надолго? — Я искренне улыбнулась — юноша мне понравился.
— Пока на месяц, а там будет видно. У него какие-то дела в Ирландии, во владениях отца. Разумеется, он хорошо заплатил.
— За сколько раз? — деловито поинтересовалась я.
— Сколько захочет. Он купил месячный абонемент. Понимаешь?
— Понимаю. Это обойдется ему дешевле, чем платить за каждое свидание отдельно.
— Вижу, что у тебя хорошая голова, — с уважением констатировала мадам.
— Голова? — расхохоталась я. — Нет, совсем другое место. — Я продемонстрировала это место, чтобы не оставалось никаких сомнений, поскольку оно ничуть не похоже на голову.
Мадам Коль, деловито заглянув туда, сказала с восхищением:
— Действительно, прелестно! Чистенькое, розовое, как будто ты до сих пор девственница. Не удивляюсь, что граф заплатил двести гиней, не торгуясь.
— Так много? — Я так резко вскочила, что вздрогнул даже тяжелый балдахин.
— Ты будешь зарабатывать еще больше. И очень скоро, — пообещала мадам. — Из двухсот гиней я, как обычно, оставляю себе пятьдесят. Сто пятьдесят твои. В тебе — настоящий золотой прииск.
Вдруг я почувствовала что-то твердое прямо под «золотым прииском». Это был туго набитый кошелек. Развязав ремешок, я высыпала на подушку несколько лепестков белых роз из вчерашнего «свадебного» букета и золотые монеты.
— Это от него! — воскликнула я с неподдельной радостью. — Чудесный парень! — Быстренько пересчитав деньги, я объявила гордо: — Еще сто! Сколько я должна отдать вам?
— Ни одного шиллинга, — отрезала оскорбленная мадам Коль. — Я свою часть уже взяла. Дело я веду честно и не использую персонал на износ, как твоя госпожа Браун. Эта сотня — подарок клиента. Лично тебе… А сейчас хорошенько посчитай: от лорда М. двести — за лишение невинности, от графа С. двести пятьдесят — за первую брачную ночь и медовый месяц. И все это в течение одной ночи. Если так пойдет и дальше, через год ты будешь самой богатой из работающих девушек… Но я предвижу и серьезные хлопоты…
Отхлебнув глоток шоколада, я пренебрежительно поинтересовалась:
— Какие еще хлопоты?
— Прочитай, — мадам извлекла из декольте две розовые записки и большой белый конверт.
Первая записка гласила:
«Уважаемая госпожа! С вашего любезного разрешения я был бы весьма вам признателен, если бы мог навестить вашу прелестную воспитанницу мисс Хилл сегодня от восьми до десяти часов вечера для того, чтобы выразить восхищение ее красотой и талантом. Если вы согласны, я готов внести целевой взнос — пятьдесят гиней. С уважением. Маркиз Л.»
— Маркиз Л., наверное, хочет внести пожертвование для жертв матрацетрясения, — засмеялась я. — Скупец! — С презрением засунув записку под мой «золотой прииск», я вслух прочитала второе послание:
«Многоуважаемая госпожа! Я слышал много лестного о мисс Фанни. Хотел бы присоединиться к этому хору сегодня в девять часов вечера у нее или у меня дома. Буду очень благодарен за скорый ответ. Искренне преданный казначей его королевского величества лорд А.».
— Это наш постоянный клиент, — пояснила мадам. — Я вынуждена была извиниться, что не могу выполнить его просьбу в течение ближайшего месяца.
— К тому же, — заметила я, — маркиз Л. хочет выразить свое восхищение между восемью и десятью часами, а лорд А. мечтает присоединиться к хору в девять часов. Из этого следует, что в девять они должны были лечь со мной оба. Я, конечно, справилась бы, но не могу представить, каким образом нашли бы общий язык почтенные джентльмены.
Я придавила своим «прииском» вторую записку и открыла белый конверт. В конверте оказался большой лист бумаги, сложенный вчетверо. Это был каллиграфически исполненный официальный документ, соответствующий всем требованиям делопроизводства. Он гласил:
«Дата: 8/17/49. Суть вопроса: Встреча с фройляйн Фанни Хилл.
Высокочтимая фрау Коль!
Будучи проездом в Англии, рассчитываю на одноразовое сексуальное сношение с указанной выше фройляйн Хиллер в позе спина-живот сегодня вечером пунктуально в 21.00 по Гринвичу.
Упомянутое сношение закончу предположительно (без гарантии точности) около 23.00. Предложение с точной ценой (вместе с услугой) прошу прислать до 13.15 по адресу консула Королевства Пруссии в Лондоне. Барон Иоганн Мария фон Кугельшванц».
— Не люблю немцев, — призналась мадам. — Они трактуют любовь, как очищение желудка.
— Так о чем речь? — рассмеялась я. — Было бы из-за чего спорить! Пунктуально в 21.00 по Гринвичу барон фон Кугельшванц намерен присоединиться к лежащим со мной лорду А. и маркизу Л. в предложенной им позе. Но поскольку по недоразумению он мог бы лечь на одного из почтенных англичан, это привело бы к войне между Англией и Пруссией. Но для меня благо родины дороже всего. Я не согласна. Ответьте, пожалуйста, барону, что фройляйн Хиллер тоже немка и, по ее мнению, одноразовое сношение должно длиться не два, а четыре часа, и без гарантии. Это могло бы повредить здоровью барона… Дан отрицательный ответ и такого-то числа дело сдано в архив государственных половых актов! — Предложение фон Кугельшванца разделило участь двух предыдущих — все туда же, под «золотой прииск»…
(Конечно, фамилия барона вымышленная, я стараюсь не называть имена. Умение хранить чужие тайны — первая заповедь нашей профессии).
После обильного обеда и купания я сладко уснула в своей спальне. Было жарко, поэтому я лежала голая, укрывшись только простыней. Моя любимая поза — спать на животе. Именно в такой позе я и уснула.
Снился мне страшный сон: как будто в комнату прокрадывается мой граф, на цыпочках подходит к кровати, сбрасывает с себя панталоны и белье, ложится мне на спину, засовывает своего сладкого глупыша между моими ягодицами и проскальзывает внутрь. Там он, представьте себе, превращается в змею!
Что бы вы почувствовали, если бы вместо привычного органа вам засунули ядовитую змею, которая извивается и жалит живую плоть этой чувствительной норки… Ужас!
Я уже почти проснулась от страха, когда вдруг змея превратилась в длинную эластичную трубку, соединенную с кожаным мехом, таким, в котором прежде путешественники держали вино. Снилось мне, что из трубки внутрь моего живота брызжет густой, сладкий белый ликер. Страха как не бывало. Появилось какое-то приятное чувство, внутри все дрожало. Вино лилось сплошным потоком. Заполнив живот, оно начало вытекать наружу. Простыня подо мной совсем промокла.
Ощущение влажности, нарастающее наслаждение было таким реальным и сильным, что во сне я начала ощупывать свои бедра. И представьте себе, они были мокрые.
Не трубка и не змея проникли в меня. А если это и было похоже на трубку, то из нее точно вытекал не ликер, а совсем другая субстанция, тоже густая и белая. На моей спине лежал мужчина, который, как в моем сне, прокрался в комнату и изнасиловал меня, пока я спала.
Я в ужасе закричала и попыталась его сбросить резким движением обесчещенной попки. Но коварный насильник придавил меня к постели и затолкал свою змею еще глубже в норку. Тишину моей спальни потряс его хохот.
В ужасе повернув голову, я увидела… своего чудесного графа. Мой сон оказался повторением того, что произошло на самом деле.
— Подлый насильник! — закричала я. — Сейчас же слезай с меня!
— Ни за что, — смеялся он. — Хочу еще раз!
Я ничего не могла сделать. Он был такой сильный, а я такая слабенькая. Без лишних слов я начала работать ягодицами и без всякого труда довела его и себя до экстаза. И опять, как во сне, брызнула струя ликера…
