На экране появилась секретарша доктора Клейна, которую сняли на улице, около офиса.
— Насколько мне известно, она испытала какое-то потрясение и обратилась за помощью к доктору Клейну. Больше я ничего не могу добавить.
Снова показалась Конни Куэвас в студии.
— Потрясение, — повторила Конни, выглядевшая крайне расстроенной.
Снова запустили пленку с записью эпизода, в котором Ник едва не повалила фотографа на землю с криком: «Сукин сын!» Репортер казался жалким и беззащитным.
— Все, что мы пытались сделать, — продолжала Конни Куэвас, — это установить несколько фактов, касавшихся того, что произошло в шикарной квартире мисс Столлингс в Ист-Сайде. Вот как реагировала мисс Столлингс на действия представителя прессы, репортера, который всего лишь выполнял свой долг. Эрни Моран, по нашим сведениям, высокооплачиваемый адвокат, нанятый мисс Столлингс, известный успешной защитой одного из главарей мафии, сказал следующее.
На экране появился Эрни Моран. Он подошел так близко к объективу, что его лицо выглядело расплывчатым.
— Если у вас есть хоть немного самоуважения, мисс Куэвас, или остатки уважения к праву на частную жизнь и достоинству личности, вы прекратите съемку.
На экране снова появилась Конни, с плотно сжатыми губами, картинно сдерживающая свои эмоции.
— Позвольте мне обратиться к нашим зрителям. Я ценю правдивость, право журналиста выполнять свой долг перед публикой и право публики получать достоверную информацию, как бы это ни расстраивало высокооплачиваемых адвокатов и их знаменитых клиентов. Я делаю свою работу и буду продолжать ее делать. Полиция не выдвинула формальных обвинений против Николетты Столлингс, но существуют вопросы, на которые мы так и не получили ответа. Вопросы относительно того, что произошло в квартире Николетты Столлингс позавчера. Именно эти вопросы ей несколько раз задавала полиция. Джеффри Уайт, недавно пожертвовавший крупную сумму библиотеке начальной школы в Гастингсе и тренировавший команду своего сына, мертв. Его оплакивают друзья. Джон?
Снова появился ведущий.
— Давайте вместе с Лайзой Бейджер перенесемся на одну из улочек Гастингса, где жил Джеффри Уайт.
На экране возникла мрачного вида молодая женщина в водонепроницаемом плаще.
— Спасибо, Джон. Я только что говорила с Эдвардом Моррисоном, который живет здесь, по соседству с домом, куда Джеффри Уайт никогда уже не вернется, где остались его осиротевшие дети. Мистер Моррисон, вы знали Джеффри Уайта?
— Да, — ответил мужчина лет тридцати пяти, с редеющими волосами, в очках, в строгом деловом костюме, с пестрым галстуком. — Это трагедия. Наши дети играли вместе. Что я могу сказать?
— Джеффри Уайт, — торжественно проговорила журналистка, словно это имя сыграло важную роль в истории. — Какие чувства вы испытываете по отношению к нему? Какие воспоминания связаны у вас с этим человеком?
— Значит, так, — начал Моррисон. — Ну, что я могу сказать? Знаете, он был отличным парнем. Отличным парнем. Он всегда улыбался.
— Он был хорошим другом? — подсказала ему Лайза.
— Ну, знаете… я живу здесь около месяца, но он… вы не поверите… у меня сразу возникло такое чувство, что я могу положиться на этого парня в трудную минуту. Это в нем было. Он вызывал доверие. Дело в том… что я могу сказать? Это такая потеря. Для его семьи, для общества.
Лайза Бейджер убрала микрофон, и камера показала ее лицо, оставив Эдварда Моррисона вне поля зрения.
— Большая потеря для соседей, близких друзей. Но не такая ужасная, как для семьи Джеффри Уайта. У меня все, Джон.
Ведущий торжественно кивнул.
— Несколько фраз напоследок, Конни?
— Джон, — печально обратилась к нему Конни Куэвас. — Вчера я находилась возле Девятнадцатого участка и разговаривала с детективом Томасом Керриганом, одним из лучших нью-йоркских детективов. Он расследует дело мисс Столлингс. Я задала ему прямой вопрос.
— Вы намерены арестовать Николетту Столлингс? — спросила Конни Куэвас.
Керриган остановился и тяжело вздохнул. Было прохладно, и его дыхание превращалось в пар, видимый на экране.
— Видите ли, я не могу это комментировать, — ответил он и исчез в глубине здания. На экране вновь появилась Конни, сидевшая в студии.
— Зрители «Горячих новостей» могут быть уверены: мы следим за развитием событий с самого начала и будем держать вас в курсе дела до самого конца. У меня все, Джон.
Ник выключила телевизор, прошла в ванную для гостей и приняла горячий душ, стараясь решить, что делать дальше. Она вытерлась, заглянула в комнату родителей, убедилась в том, что мать еще спит. Тихо подошла к шкафу. Одежда, в которой Ник сюда пришла, до сих пор не высохла. Ник осторожно открыла дверцу шкафа. Если не считать ночной рубашки, в которой она спала, Ник давно не носила никаких материнских вещей. Она быстро отыскала простое белое платье с высоким воротом, которое не выглядело нелепым, и разношенные туфли, зная, что обувь матери ей тесновата. Затем Ник торопливо вернулась на кухню, достала из сумочки приставку к автоответчику и проверила, нет ли на нем новых посланий. На этот раз перемотка пленки не заняла много времени.
«Мисс Столлингс? Это доктор Клейн. Мне просто захотелось узнать, как у вас дела, и… знаете ли, мне подумалось, что, если вам что-нибудь нужно, я мог бы заехать к вам. Вот и решил позвонить. Я надеюсь, вы чувствуете себя лучше. И я… знаете, мне было очень приятно познакомиться с вами. Не помню, дал ли я вам свой домашний телефон, но вот он, на всякий случай: 358-4734». Раздался гудок.
«Алло. Это Феррис Фаннинг. — Голос адвоката звучал дружески, в нем не было теперь вчерашней уклончивой интонации. — Сейчас понедельник, раннее утро, но я решил вам позвонить и убедиться, что с вами все в порядке. Насколько я понимаю, мы встречаемся сегодня утром, не так ли? Буду рад сделать для вас все, что в моих силах. Я следил за развитием событий на протяжении уик-энда… в общем, надеюсь увидеться с вами в десять. И вот еще что. Простите меня за вчерашнее. Сами понимаете: семья и все такое».
Ник осознала, что в последнее время ни разу не вспомнила о существовании Фаннинга. После следующего гудка послышалось:
«Мисс Столлингс. Это детектив Керриган. Сейчас восемь десять, понедельник, утро. Я бы предпочел, чтобы вы сообщили мне о том, что намереваетесь выехать из города и… нанести визит миссис Уайт. Было бы лучше, если бы вы позвонили мне, а еще лучше — пришли сегодня в участок как можно скорее. Я оставлю точно такое же послание мистеру Морану». Гудок.
«Это Эрни Моран. Где вас черти носят? Проклятие. Позвоните мне. 876-8852». Это было последнее послание. Ник отсоединила приставку и набрала номер. После нескольких гудков раздался голос секретарши:
— Линия мистера Морана.
— Это Николетта Столлингс.
— Ах, здравствуйте. Мистер Моран оставил для вас послание. Мистер Моран будет в Девятнадцатом участке в десять часов. — У Ник бешено забилось сердце.
— Для чего?
— Он просто попросил меня передать вам это сообщение, если вы позвоните.
— Я что, должна с ним там встретиться?
— Он сказал только то, что будет там в десять.
— Боже милостивый, — растерянно воскликнула Ник. — Спасибо.
Она набрала номер офиса Ферриса Фаннинга. Он сам снял трубку.
— Фаннинг.
— Ах, — выдохнула Ник. — Я ожидала, что ответит секретарь или автоответчик. Это Николетта Столлингс.
— Я здесь один. Люблю по понедельникам провести в одиночестве час-другой в своем офисе. Что я могу сделать для вас? И, пожалуйста, примите мои извинения за вчерашнее.
— Послушайте, мистер Фаннинг, вы сказали, что смотрели по телевизору всю эту…
— Боюсь, что да. С вами работает мистер Моран, не так ли?
— Да, это так, мистер Фаннинг. Все произошло так внезапно… Видите ли, я не уверена в том, что он… должен представлять мои интересы.
— Тогда, как я уже сказал в своем послании…
— Но я только что звонила в его офис; он, очевидно, придет в Девятнадцатый участок к десяти. Мне кажется, он предполагает, что мы с ним там встретимся, но я не знаю, что у него на уме, и мне не хочется, чтобы он предпринимал какие-то действия, не посоветовавшись со мной.
— Давайте подумаем, — проговорил Феррис Фаннинг. — Вы хотите, чтобы я присоединился к вам там, в участке?
— Да, мне кажется, может быть — да. Я понимаю, что прошу об этом в последнюю минуту.
— Мисс Столлингс, вы нуждаетесь в помощи, и вы должны испытывать полное доверие к тому, кто вам помогает. Вы мне звоните. Вы поручаете мне вести это дело — и я его веду.
Ник вспомнила о том, что произошло вчера в офисе Эрни Морана. Она с ужасом подумала о собственном поведении и решила, что после этого Моран не может ей доверять. С другой стороны, почему он не проявил должной твердости, когда просил ее одеться?
