На следующий день, в своем офисе в «Брайт Даймондс», Миранда занималась делами и одновременно, как и обещала, размышляла о браке с Диком Латимером. Вопрос о том, хочет ли он жениться на ней из-за денег или нет, даже не возникал, поскольку Миранда не ожидала ничего другого.
Раздумывать ее заставляло то обстоятельство, что она его не любила. Однако она считала, что сможет его полюбить, и, конечно, его предложение было ей лестно. Дик был одним из самых престижных женихов в Лондоне, и за ним охотилось множество мамаш дочерей-дебютанток. У него было безупречное происхождение, привлекательная внешность, незаурядный ум и незапятнанная репутация. Дик Латимер был самим совершенством!
Но, возможно, вопрошал ехидный демон в мозгу Миранды, он слишком совершенен? Он полностью подчинился диктату общества с его нормами и моралью и слегка скучноват, признала Миранда, со своей блестящей карьерой на дипломатической службе и ожиданием кресла в парламенте от тори на следующих выборах. Однако этому она должна противопоставить его благородство, доброту и уверенность, что он не станет вмешиваться в ее карьеру в «Брайт Даймондс». Если она за него выйдет, то сможет остаться дочерью Мэтью Брайта.
И постепенно, в течение дня, Миранда увидела и вынуждена была внять упреждающему гласу — тому, что знала всегда — дело было в Мэтью. Именно Мэтью она хотела угодить, и единственным возможным замужеством было для нее то, которого хотел бы он. Он никоим образом не пытался достичь такого положения дел, просто Миранда так сильно любила его, так сильно гордилась его могуществом и успехами, что была уверена в невозможности встретить — она даже не хотела этого — мужчину, который бы вытеснил отца из ее сердца. Она бы вышла за кого угодно, если бы это принесло какую-то пользу Мэтью. Нет, с колебаниями покончено, Мэтью одобрял Дика Латимера, но одобрит ли он ее брак с Диком Латимером?
Она невидяще смотрела в пространство, ее обычная сосредоточенность была сломлена необходимостью принять решение. Но затем она обратила взгляд к кучке алмазов на столе. Она медленно подняла камень и принялась его изучать, профессионально оценивая его качество и наслаждаясь сознанием, что хорошо это или плохо, правильно или неправильно, но она равнодушна к красоте камня, не чувствует ничего. Здесь крылось одно из главных различий между Тиффани и Мирандой. Тиффани любила алмазы яростной, всепоглощающей страстью — она и алмазы были единым, неразделимым, незыблемым целым. Миранда же обожала Мэтью, и ее интерес к алмазному бизнесу был просто следствием этой всеобъемлющей привязанности — алмазами был одержим он, не она.
Грезы Миранды нарушил сам Мэтью, как грозовая туча ворвавшийся в кабинет с молниями во взгляде и с письмом в руке. Ему исполнилось шестьдесят четыре года, и в его пышной шевелюре уже появились седые пряди, но его походка была по-прежнему упруга и он сохранял прежнюю деловую хватку.
— Элленбергер! — прорычал он, швырнув письмо на стол Миранды. — Он снова побывал в этой проклятой Юго-Западной Африке!
Миранда скривилась и внимательно прочла письмо от представителей «Даймонд Компани» в Кимберли, сообщавшее о действиях Элленбергера. Возбуждение отца тревожило ее: алмазный бизнес переживал трудные времена, и на плечи Мэтью в последние годы свалилось много тягот — слишком много, по мнению Миранды, для человека с больным сердцем. Падение цен началось в 1907 году, вынуждая «Даймонд Компани» прибегать к активным защитным мерам, пока в 1910 году экономическое положение вновь не стабилизировалось Затем алмазы были найдены в Анголе, а последнее, в чем нуждалось алмазное производство — это новый источник камней. Ангольские разработки еще не давали промышленную продукцию, но алмазы в большом, количестве поступали из южно-африканских шахт «Даймонд Компани», шахты «Премьер» и германских рудников Юго-Западной Африки, заставляя цены неотступно снижаться. Кошмар Мэтью воплощался в жизнь: предложение превысило спрос. Перепроизводство истощало финансовые ресурсы Синдиката, хотя его члены бились за то, чтобы поддержать их в необходимом объеме, достаточном для скупки излишка алмазов, и только закупочные возможности Синдиката удерживали рынок от полной катастрофы.
Как председатель Мэтью контролировал излишки южно-африканских шахт «Даймонд Компани». Через инвестиции «Брайт Даймондс» в шахту «Премьер» он мог оказывать косвенное влияние на этот источник, постепенно заманивая хозяев шахты «Премьер» в ловушку картеля. Но оставалась еще одна головная боль — алмазная продукция германского Юго-Запада. Поверив в версию Филипа об аллювиальной природе этих месторождений, он не принял их в расчет. Поступив так, Мэтью утратил инициативу. Это была его первая ошибка за сорок лет в алмазном бизнесе.
Однако он не стал сидеть, беспомощно сложив руки, когда выяснилось истинное положение вещей. Немцы продавали свои алмазы через берлинское Бюро в Антверпене, которое вступило в прямую конвенцию с лондонским Синдикатом. Годами Мэтью затрачивал множество усилий на то, чтобы убедить немцев в необходимости сдерживать цены, сокращая производство, и теперь, казалось, преуспел: он заключил согласие с Бюро, вследствие чего, благодаря сложной системе ограничительных квот, их камни попадали на рынок через Синдикат.
— Зачем бы Антону сейчас ездить на Юго-Запад? — спросила Миранда. Он не играл никакой роли в сделках с Бюро.
Мэтью шагал взад-вперед, его лицо раскраснелось и оживилось.
— Это очевидно. Думай, Миранда, думай!
Это был обычный метод Мэтью. Он отказывался кормить Миранду с ложечки готовыми выводами, а заставлял оценивать информацию логически, шаг за шагом.
— Успокойся, папа, — взмолилась она, — и сядь, ты слишком возбужден. — После того, как Мэтью покорно опустился в кресло напротив нее, она задумалась над поставленной задачей. — Война, — медленно произнесла она. Судя по общему мнению, похоже, что европейский конфликт неизбежен. Если мы вступим в войну с Германией, наше соглашение с Берлином потеряет силу. Мэтью зааплодировал, но не перебил ее.
— Итак, будущее алмазов Юго-Западной Африки зависит от того, кто победит в войне, и, конечно, я не допускаю иного исхода, кроме как нашей победы! Можно предположить, что Антон, натурализованный британский гражданин, думает так же, — Миранда, глубоко нахмурившись, сделала паузу. — Папа, у него должен быть альтернативный план захвата контроля над месторождениями Юго-Запада, если немцы проиграют войну, но я не вижу как или зачем. Разумеется, Антон не осмелится конкурировать с Компанией или Синдикатом.
— А почему бы нет? — Тон Мэтью не оставлял сомнений, что он прекрасно знает о намерениях Элленбергера, а также о том, как тот намерен их осуществить.
Миранда сдвинула брови, силясь сосредоточиться.
— Он должен купить права германских компаний в «шпергебайт» — закрытой зоне. Во сколько можно оценить эти права, а также вею недвижимость — в три миллиона фунтов?
— Ближе к четырем миллионам. Скажем, в три с половиной миллиона фунтов.
— Но где Антон сможет найти столько денег? — Миранда в растерянности посмотрела на отца. — Он богатый человек, — его компания процветает, и у него есть вложения в золотых рудниках на Рифе, — но помимо начальных инвестиций он будет нуждаться и в оборотном капитале. Никто в Лондоне ему такового не предоставит, потому что процветание Компании и Синдиката слишком важны для здешних финансистов и, кроме того, на данный момент алмазы — рискованное помещение капитала.
— Позволь мне дать тебе ниточку к ответу. Ты разговаривала с Антоном во время его последнего визита в Европу. Он сказал тебе, куда направится после отъезда из Лондона?
— В Нью-Йорк. — Глаза Миранды расширились. — Нью-Йорк! Ну, конечно, Тиффани Корт!
— И что не менее важно, Рэндольф Корт — глава «Корт Банка» и один из самых богатых и удачливых финансистов Соединенных Штатов. И теперь, ты все еще думаешь, что с такими партнерами, как Корты, Антон не сможет бросить вызов «Даймонд Компани»? — Мэтью умолк, мрачно размышляя о другом своем кошмаре — что придет день, когда кто-то попытается сбросить Алмазного короля с его трона. Всю свою жизнь Мэтью верил, что единственное спасение для алмазной индустрии, это наличие одного-единственного могущественного человека, который способен регулировать огромный сверкающий поток бриллиантов в соответствии с ее интересами. Он достиг этого положения, но сумеет ли его удержать? И ему было неуютно сознавать, что союз Антона Элленбергера и Тиффани Корт может в будущем оказаться достаточно мощным, чтобы претендовать на контроль над рынком алмазов.
Миранда со своей стороны, не вполне сознавала угрозу. Она мыслила исключительно в терминах алмазного бизнеса.
