Фрэнсис вдруг пожалела, что не испытала ничего подобного в жизни. В ее близости с Сэмом было больше покоя и обоюдного умиротворения, чем страсти. В ней чувствовалось дыхание осени, а не жаркий зной лета.
Тряхнув головой и досадуя на себя за посторонние мысли, Фрэнсис взялась за дело. В узком стенном шкафу она прощупала развешанную одежду, в миниатюрном комоде просмотрела стопку белья. Простукала по всей каюте переборки в надежде обнаружить тайник, подняла матрац, и все безрезультатно. Хотя она была расстроена неудачей, но на удачу она не слишком надеялась. Не было особых шансов найти именно здесь дневники Хоуп. Лодку тщательно обыскали после ареста Карла и вторично, еще тщательнее, после его убийства.
Фрэнсис устало присела на койку, машинально откинулась на подушку и внезапно уловила слабый запах сырой бумаги. Выпрямившись, она приподняла подушку и сдавила ее в руках. Что-то плотное едва прощупывалось внутри ее.
Она расстегнула и сняла наволочку, нетерпеливо разорвала ткань подушки, погрузила руки в слои синтепона и обнаружила…
Пять тетрадок в отсыревших переплетах. Ей надо было раньше догадаться, куда влюбленный мужчина мог спрятать то, что доверила ему возлюбленная.
Фрэнсис знала, что ей следует сразу оповестить Элвиса о находке, но неизвестно почему с минуту сидела в оцепенении, сжимая в пальцах находку. А затем позвала Элвиса:
— Можешь поздравить меня с удачей.
Как бывало уже неоднократно, Тедди не откликнулась на ее зов из передней. Фрэнсис опять пришлось ходить по комнатам и искать непредсказуемую старушку. Она позвонила ей с дороги, сообщила о гибели Карла, и то, как восприняла это известие Тедди, не могло не вызвать тревоги.
Тедди заявила, что хочет побыть одна, и к такой просьбе надо было отнестись уважительно, но бабушке было за восемьдесят… Это во-первых. А во-вторых… было и нечто важное, чем необходимо было с ней поделиться.
Тедди сидела за компьютером, на этот раз обложившись маленькими подушечками для комфорта, словно приготовив себе убежище на долгое время. Хотя ее глаза находились на расстоянии менее фута от экрана, она вооружилась сильной лупой, всматриваясь в запечатленные на нем строки.
— Что ты читаешь? — спросила Фрэнсис, пораженная столь странным зрелищем.
— Ответ на свой запрос. Сдается, что наш отец Уитни скоро будет канонизирован в святые.
Фрэнсис наклонилась над плечом бабушки и прочла:
«Спасибо Вам за Ваш интерес к преподобному Уитни и церкви Святого Духа. Епископальная епархия всегда готова выступить с ответом на любые вопросы касательно ее духовных лиц и прихожан. Ваши помыслы о крупном благотворительном вкладе, доверенном в распоряжение известного Вам и уважаемого Вами представителя нашей епархии, заслуживают одобрения и явно продиктованы волей господней, так что нет никаких опасений о неправильном использовании столь значительной суммы.
Отец Уитни, о котором вы спрашивали, окончил семинарию и был посвящен в сан в 1982 году. Ввиду отсутствия вакансий приходских священников он временно отправлял свои обязанности в школе для юных правонарушителей в Новом Орлеане. Среди подростков он пользовался большой любовью и популярностью. Он поочередно занимал пост помощника священника в… (далее следовало перечисление церквей и городов), где опять же проявил себя с лучшей стороны и получил должность пастора Первого епископального храма в Линне.
Это был один из самых неблагополучных наших приходов, однако талант и самоотверженность отца Уитни и тут сыграли свою роль. Он привлек к храму многочисленных прихожан, и церковь стала центром общественной жизни города. Отец Уитни организовал и пестовал школу будущих медсестер, столовую для бездомных и сбор денежных средств в благотворительные фонды. Он хорошо разбирается в сложных финансовых вопросах, неизменно встающих перед церковнослужителем, когда на него ложится такая ответственность. Ведь голодных и жаждущих много, а бюджет ограничен.
Поведение и профессиональная деятельность отца Уитни безупречны и ни разу не вызывали нареканий со стороны церковной коллегии. Вместе с преподобным Уитни мы молимся о том, чтобы трагедия, случившаяся в Вашей семье, не оставила неизлечимого шрама в Ваших душах.
Да пребудет с Вами господь».
— С этой дрянью покончено, — неожиданно заключила Тедди. — Дерьмо, оно и есть дерьмо, даже если его высушили на солнышке и позолотили. Думаю учредить фонд памяти Карла. Кто еще раскошелится ради чужака-одиночки? Не смейся, Фрэнсис, я говорю серьезно. Представляю, какую рожу скорчит твой дядюшка. На такое зрелище мне не жалко потратиться.
— А ты можешь сделать одно благое дело для меня? — спросила Фрэнсис.
— Любое… в пределах разумного, — оговорилась Тедди.
— Задать еще один вопрос преподобному советнику по Интернету.
— Какой?
— Я хочу кое-что узнать о епископальном священнослужителе по имени Роджер Бёрджес. Он когда-то имел приход на Кейп-Код.
— Зачем это? — Бабушка мгновенно заинтересовалась.
— Может, это бросание камешков в воду, но ведь круги от них расходятся, и вдруг что-нибудь всплывет?
Взгляд, каким одарила Фрэнсис старуха, стоил не меньше сотни баксов. Она тут же принялась отстукивать послание на клавишах.
Надежда умирает последней.
— Могу я вам предложить минеральной воды? — Генри указал на запотевшую бутылку «Перье». — Чтобы скоротать ожидание, — добавил он с улыбкой.
— Нет, спасибо, — отказалась Фрэнсис, улыбнувшись в ответ.
Мужчина, назвавшийся Генри, был одет почти как рокер и странно смотрелся за секретарским столом. Его присутствие среди атрибутов, обычно ассоциирующихся с особами женского пола — картотеки, пишущей машинки, телефона, — вносило некоторый элемент таинственности в общую атмосферу офиса и, возможно, было задумано в рекламных целях.
Интерком ожил, и Генри, выслушав указания шефа, вновь улыбнулся:
— Видите, как у нас все быстро.
Рики встретила Фрэнсис, сидя за громадным столом, сплошь заваленным разрозненными страницами дневника Хоуп и ее письмами. Она укутала колени кашемировой шалью, как будто согревалась после бессонной ночи, проведенной на рабочем месте. В знак приветствия она лишь на мгновение сдвинула очки на лоб и жестом пригласила Фрэнсис сесть.
— Заранее извиняюсь на тот случай, если расчихаюсь при вас. Простуда — мой постоянный спутник при смене сезонов с лета на осень. — В подтверждение своих слов она тут же прикрыла нос платком, в отчаянной борьбе сдержала чих, а потом громко высморкалась. — Как движется расследование?
— Мне хотелось бы сказать «отлично», но на самом деле оно буксует.
Фрэнсис воздержалась от пояснений. Главный подозреваемый убит, и новый убийца гуляет на свободе.
Рики сочувственно кивнула.
— Вы пообещали принести найденные дневники Хоуп, в подлинности которых у вас нет сомнения, и это очень важно. Но уже сейчас я с уверенностью могу заявить, что представленный мне на экспертизу дневник подделан.
Рики собрала листки в стопку и решительно опустила на них ладонь.
Фрэнсис никак не ожидала услышать подобный приговор и застыла с изумленным видом. Новость была поистине шокирующей. Рики, вероятно, и ожидала именно такой реакции.
— Есть несколько бесспорных свидетельств в пользу сделанного мной вывода. Во-первых, наклон букв, на который мы обратили внимание сразу же. Угол наклона примерно постоянен для автора записи, но он уж слишком увеличивается на последних страницах. Даже если учитывать возбужденное состояние автора, тут наблюдается явный перебор. Второе — в предшествующих записях Хоуп сдержанна в описании своих чувств, а далее она выражает их с несвойственной ей прямотой. И третье — нажим. Он сильно разнится. На некоторых страницах бумага просто продавлена. Вы сами можете в этом убедиться. Сравните с ранними записями. Ручка Хоуп едва касается бумаги, словно порхает над ней.
Фрэнсис всмотрелась в те места, что ей отметил палец Рики. Возразить было нечего.
— Самое главное я приберегла под конец. При сверхсильном увеличении видно, что последние записи хоть и продолжают предшествующий текст вроде бы с полуслова, но на самом деле сделаны позже. Невооруженный глаз не заметит разницу в интервалах, а вот если вы заглянете в мою лупу, то вам покажется, что они отличаются словно на целую милю.
Фрэнсис вспомнились школьные годы, когда на уроках биологии по настоянию учительницы рассматривала увеличенных жуков и прочих козявок и они становились пугающе огромными.
Увеличительное стекло доказывало истину — разница была налицо.
— Хорошая работа! — вырвалось у Фрэнсис. То ли это был комплимент в адрес эксперта, то ли дань восхищения криминальному таланту преступника.
