- Ты видел эту девушку? Она хорошенькая? - ревниво спросила Дженни.
- Да, видел. Она действительно хорошенькая. Голубоглазая блондинка. И кажется совсем невинной, хотя все может быть совсем не так.
- Держу пари, что не так. Как её зовут?
- Маргарет Берни. Мэг. Но что случилось, дорогая? Почему рассердилась? Ревнуешь Клайва к новой секретарше?
- Но ведь не Клайв спешит к поезду, а ты.
Ганса виновато потупился.
- Прости, ты права. Меня всегда волнует появление нового лица, ты же знаешь. Но это ничего не означает, просто мне хочется запечатлеть его на холсте. Я плохой художник, но очень стараюсь. И ты должна меня простить, Дженни, а не сердиться. Ну как меня может привлекать чье-то смазливое личико? Мне нравятся брюнетки с черными глазами. Иди сюда, малышка...
- Нет, подожди! Сначала нужно выбраться из этого платья, а то вообразишь себя Генрихом VIII...
- Я мог бы, - Ганс шутя схватил её за горло.
- Раздвинь ширму, - велела Дженни. - И подожди, пока я переоденусь.
Хоть голос девушки звучал спокойно, её пробрал озноб, отчасти от возбуждения, отчасти от страха. Невозможно было отрицать, что Ганс производил на неё впечатление. Другие мужчины казались ей скучными. Дженни тянуло в этот мрачный дом, хотя он вызывал в ней странную необъяснимую тревогу.
Пока Дженни расшнуровывала тяжелое парчовое платье, зазвонил телефон. Она насторожилась, потому что Ганс поcпешно вышел из комнаты, не извинившись, словно ждал этого звонка. Дженни, уже переодевшись в просторный свитер и юбку, беспокойно расхаживала взад-вперед. Потом украдкой бросила взгляд на портрет. Лицо получилось странным и несовременным. Глаза сильно навыкате, а нос очень тонкий. В жизни она совсем не такая. Бедный Ганс! Художник из него действительно никудышний. Нечего удивляться его нежеланию показывать ей работу. У него накопилась куча картин, которые никто не хотел покупать. На что он жил?
Дженни просмотрела пыльные холсты, прислоненные к стене. Никогда раньше она не оставалась в мастерской одна, и вот теперь появилась возможность осмотреться. Из любопытства Дженни отодвинула одну из штор и увидела, что та скрывала не окно, а дверь. Интересно, что том - шкаф или другая комната? Девушка повернула ручку, но дверь оказалась заперта. Или её заклинило от пыли и сырости.
- Что ты делаешь?
Громкий голос Ганса заставил её быстро обернуться. В сгущающихся сумерках лица не было толком видно, но оно показалось ей темным и зловещим. У Дженни перехватило дыхание.
- Ничего. Просто интересно, куда ведет эта дверь.
- За ней спуск в подвал. Будешь плохо себя вести, спущу тебя по этой лестнице.
- Ганс! - Дженни была потрясена и напугана.
Но Ганс уже улыбался.
- Старый дом полон всяких сюрпризов, в том числе и неприятных. Здесь сыро, все изъедено червями, на лестницах легко сломать себе шею. А теперь иди ко мне, милая, я хочу тебя поцеловать.
Дженни охотно послушалась. Ганс был уже немолод - не меньше сорока. Обычно Дженни увлекалась мужчинами помоложе. Даже Саймон Саммерс, так и оставшийся равнодушным к её попыткам сблизиться, был моложе. Но было что-то совершенно особенное в поцелуях Ганса, в его настойчивости, в волнении, которое вызывали его прикосновения. И ещё его желание видеть её в средневековых нарядах, его странные чарующие слова... Дженни понимала, что долго не устоит.
- Кто звонил?
- Клайв.
- Привез он девушку?
- Ты хочешь знать, привез ли он домой новую секретаршу?
- Не слишком это прилично с его стороны, пока Луиза в больнице, заметила Дженни. - Я полагаю, тебе не терпится её увидеть?
- Сегодня вечером я приглашен к Клайву.
Дженни отстранилась.
- Вот как! Тебе действительно не терпится!
- Клайву наконец удалось продать мою картину. Причем за приличные деньги. Это нужно отметить.
- Поздравляю, - угрюмо буркнула Дженни.
- И если маленькая блондинка будет за столом, я стану на неё смотреть, лишь как художник. Не так, как на тебя сейчас. Дженни - Дженни, почему меня так волнует твое лицо? Я не могу забыть его, даже когда тебя не вижу.
У Дженни полегчало на душе. Она верила, что Ганс говорит правду. Но почему она теряет голову из-за нищего художника? Она просто сумасшедшая!
Наконец Дженни отправилась домой, громко попрощавшись с мисс Барт, которая как всегда не ответила.
Квартира Дженни выходящая окнами на узкую Хай-стрит. Напротив находился антикварный магазин Саймона Саммерса. Она заметила, что у того горит свет, и высунулась из окна.
- Привет, Саймон! Как матушка?
Саймон показался в окне.
- Спасибо, Дженни, хорошо. А как твои читатели?
- Ужасно. Их дурной вкус меня раздражает. Даже священник читает детективы.
- Где ты была, Дженни? У тебя лицо в краске.
- Ох, это Ганс. Я ему позировала.
Дженни едва различала в сумерках лицо Саймона и густую гриву волос.
- Ты уверена, что Ганса интересует только живопись?
Голос Саймона звучал лениво, как всегда, но в нем слышались игривые нотки. Что оставалось девушке, если все мужчины вокруг были такими, как он: самодовольными и немного циничными созерцателями? И вечно досаждали своими предупреждениями, как старые девы. К тому же Саймон не знал Ганса и судил о нем понаслышке.
- Если Ганс думает, что может стать хорошим портретистом, то почему бы не попробовать?! - сердито спросила Дженни. - В конце концов, ты ведь пытаешься добиться успеха?
- Безусловно.
- Так почему же ты уверен, что Ганс ничего в жизни не добьется?
- Я в этом вовсе не уверен...
Дженни пожала плечами.
- Ганс одержим идеей писать портреты. Честно говоря, не знаю, чего он хочет больше: рисовать красивые лица или целовать их. Он сам запутался, но это все пройдет, - словно оправдывалась Дженни. - Ему пришлось пережить ужасное время немецкой оккупации. Он мог бы стать великим художником, будь у него была возможность заниматься живописью в юности. Во всяком случае, одну картину он уже продал. Клайв Уилтон только что вернулся и его обрадовал.
- Я знаю. Мы ехали одним поездом.
Заинтригованная Дженни подалась вперед.
- С новой секретаршей? И как она? Ганс говорит, что прехорошенькая!
- Дженни, милая, я смотрю на вещи иначе, чем твой честолюбивый портретист.
- Но ты же не бесчувственный! И тоже собираешься в неё влюбиться?
- Тоже?
- Ну, Клайв, наверное, уже готов. Зачем иначе привозить её сюда? А самом деле, для чего она приехала?
- Возможно, она в самом деле ожидает получить хорошую работу. А почему бы и нет?
- Не думала, что ангельская внешность - непременное условие для секретарши, - скептически заметила Дженни.
- А у тебя, Дженни Хоуард, - резко оборвал Саймон, - внешность средневековой сплетницы.
6
О приезде хозяина с новой секретаршей экономку Клайва предупредили заранее по телефону. Она приготовила Мэг одну из свободных комнат и приняла её достаточно любезно, хотя всем видом выражая свое неодобрение.
Клайв говорил, что экономка - всеми уважаемая вдова, и просил Мэг не удивляться: та всегда всегда старалась соблюдать дистанцию. Но она была работяща, надежна и очень предана его жене.
- Луиза называет её Леной. Я бы на это никогда не отважился.
Очутившись в доме, Мэг очень захотелось увидеть фотографию Луизы. Фотографии должны быть обязательно, не говоря уже о портрете. Клайв никогда бы не женился на женщине, не способной вдохновить художника. Мэг считала, что достаточно хорошо понимает хозяина дома, чтобы быть в этом уверенной. Она так и не могла избавиться от смутного ощущения, что Луиза и есть Анжелика, но Клайв почему-то это скрывает. Возможно, чтобы не всплыла история её тяжелого трагического детства. Или ему была невыносима мысль о том, что на свет выплывет история его женитьбы на Золушке.
- Как себя чувствует миссис Уилтон? - спросила Мэг Лену, когда та проводила её в одну из лучших комнат в доме.
- Она уже поправляется, спасибо, мисс.
Несмотря на явное нежелание экономки отвечать, Мэг решила расспросить её обо всем.
- Она кого-нибудь уже принимает? Я имею в виду - посторонних? Мне бы очень хотелось её навестить.
- Надеюсь, вы скоро встретитесь. Можете пользоваться ванной для гостей, мисс. Полотенца я приготовила. Вторая дверь направо.
Лена собиралась уходить, так ничего и не сказав Мэг.
- Мне не хотелось спрашивать мистера Уилтона, но скажите, его жена сильно пострадала?
- Она пострадала так, как кому-то хотелось.
Теперь экономка окончательно направилась к выходу. Она ничего не сказала, и в то же время сказала все. Кому-то... Конечно, речь шла о Клайве. А судя по тому, как гневно сверкнули её глаза, она могла иметь в виду и саму Мэг.
При всем желании приспособиться к новой работе и окружению, Мэг стало не по себе. Неужели эта несносная подозрительная старуха в самом деле решила, что Мэг собралась занять место Луизы?
Правда, Клайв никогда раньше не привозил сюда своих секретарш - он сам об этом говорил. Но в этот раз предстояло столько работы, что он не сможет навешать жену, если останется в Лондоне. Клайв её не обманывал. Но как бы ни был он мил, Мэг постоянно ощущала отчужденность.
