Они крепче прижались друг к другу и пошли дальше, оставив Сохо далеко позади. Двигаясь без всякой цели, они вышли наконец на Стрэнд. Северный вход в «Савой» вспыхивал бегущими огнями и отполированным металлом. Джулия с Александром свернули в сторону и скрылись на темной, круто спускающейся к реке аллее.
Свет одинокого старинного уличного фонаря был тусклым от поднимавшегося от реки тумана, а их шаги гулко отдавались в неподвижной тишине.
Напротив узкого входа в приют Джулия остановилась. Пол был устлан картоном и в углу лежал свернутый пакет. Внутри никого не было, но ясно, что он был занят и скоро какой-нибудь старик, ковыляющий через мостки вдоль набережной, приплетется сюда на ночлег.
Стоял смрад от испортившейся пищи. Джулия закрыла глаза, пытаясь представить себя и Мэтти прижавшимися друг к другу. Почти с гордостью Джулия сознавала, что более или менее сдержала данные себе обещания. А что обещала себе Мэтти? Но Мэтти уже растаяла, растворилась в бесконечности. И на этот вопрос уже не получишь ответа.
— Мы так безрассудно пользовались своей свободой, — сказала Джулия. — И были так напуганы тем, что пришлось спать в подобном месте.
— Ты рассказывала мне, — ответил Александр, — когда мы впервые встретились. Ты помнишь это?
— Я все преувеличивала.
Они спустились к реке и постояли, опершись о парапет набережной и глядя на зеленоватую воду.
Джулия еще раз бросила взгляд на широкий проем в нише и задумалась. Ее шансы на счастье остались при ней, уцелевшими, какими они были в ту ночь, когда они с Мэтти нашли здесь приют. Ей повезло. А от Мэтти удача ускользала.
— Я так тоскую по ней. Как бы я хотела, чтобы она вернулась! — сказала Джулия.
— Мэтти умерла. Она не вернется. Ты думаешь, я по ней не скучаю?
Джулия резко повернулась к Александру.
— Я знаю. Извини, я такая эгоистка. С моей стороны было ужасным эгоизмом запереться в Коппинзе после ее смерти, а потом убежать обратно в Италию. И сейчас я здесь, если еще не поздно. Если ты хочешь меня. Я боюсь спрашивать у тебя, Александр, но я должна спросить.
В туманном свете фонаря Джулия пыталась прочесть ответ на его лице. Но он взял ее руку и повел дальше.
— Я не хочу говорить об этом здесь.
Они пошли по аллее, поднялись по нескольким каменным ступенькам на площадку, с которой открывался вид на реку. От нее поднимался характерный запах гнилой травы. Они остановились рядышком на набережной и облокотились о холодный гладкий каменный парапет, глядя на Темзу. Вода внизу казалась очень черной, но на середине и на противоположной стороне реки ее поверхность рябила бесконечной цепью отраженных огней.
— Я тоже ошибался в те годы, — сказал Александр. (Пора было выяснить ее отношение к нему.) К этому подтолкнул его Джош Флад. — Я пытался и раньше рассказать тебе, ты помнишь? В ту ночь, когда мы были вместе, когда умерла Мэтти?
— В этом не было необходимости, — тихо сказала Джулия. — В конце концов, хватит копаться в прошлом.
— Я был виноват перед тобой тогда, в Леди-Хилле, еще до пожара, и после. Мне не следовало ожидать, что ты сразу примешь мой образ жизни.
Джулия поняла, что необходимо объясниться. Если они не выяснят свои отношения сейчас, у этой темной реки, тогда она и Александр не смогут остаться вместе.
— Глупо было разочаровываться в тебе только потому, что ты не хотела так жить. Мой гнев еще можно было оправдать, но ничего удивительного в том, что ты оставила меня ради Джоша Флада не было. Даже Феликс лучше понимал тебя, чем я.
Джулия кивнула, удивляясь его проницательности.
— Феликс понимал, а вот Мэтти — нет. По крайней мере тогда.
— Мэтти хотела иметь именно то, что ты отвергала. Я не имел в виду меня, хотя мы с ней в каком-то смысле любили друг друга. Она хотела иметь дом и семью. Место, которое бы ей принадлежало.
Александр и Мэтти, сидящие с Лили под яблонями в ледихилльском саду. Золотистая сандалета Мэтти и ее нижнее белье, брошенное на стул в его спальне. С Митчем в Коппинзе Мэтти нашла то, что искала, а затем в один миг потеряла все разом. Это было жестоко, но нельзя винить тех, кто ушел навсегда. Джулия подняла голову.
— Подожди, — сказал Александр, — есть еще кое-что. Я должен был понимать, что ты выходишь замуж не за мой дом. Или что ты будешь жить моей страстью к его восстановлению. После твоего ухода я потратил годы, пытаясь делить любовь с черепицами, дубовыми панелями и лепными украшениями. Затем пытался найти замену тебе. Я очень старался в этом смысле, Лили знает это. Но не смог заменить тебя никем. И менее всего Леди-Хиллом.
Александр обнял Джулию. Он смотрел на каждую черточку ее лица, как будто хотел их запомнить. Его великодушное признание вызвало у Джулии невольный трепет. И она, задыхаясь, спешила объясниться тоже.
— В этой истории с Джошем я оказалась беспомощной. Я не должна была этого делать, но отчасти мне хотелось этого. Я убедила себя, что последую за ним куда угодно, если только он позволит. Я была влюблена в саму идею безрассудной страсти. И лишь значительно позже я смогла увидеть его в истинном свете. Как только я это поняла, я бросилась обратно в Леди-Хилл. И тогда-то я застала у тебя Мэтти.
— Да. Теперь настала очередь Лили во всем разобраться, разве не так? — Прежняя ироническая улыбка тронула губы Александра. Он, конечно же, тоже видел тот поцелуй в «Ночной фиалке».
— Если я и боюсь за кого-то, то скорее за Джоша. Не думаю, чтобы сердце Лили от этого разбилось.
— Да, пожалуй.
Они засмеялись, но тут губы Александра приблизились к ее губам, однако она удерживала его сколько могла.
— Выслушай. Я все делала неправильно. Это так. И с тобой, и с Лили. Я ревновала к Леди-Хиллу, к Лили и даже к Чине. А потом, после пожара, я все разрушила и убежала, упиваясь своей виной. — Джулия пыталась прочесть ответную реакцию на его лице, но безуспешно. Неожиданно она засмеялась. Она не знала, заслуживает ли своего счастья, но не могла спрятать радость. — Виной и ревностью, — тихо добавила она. — Два чувства, с которыми я жила.
Его губы наконец прильнули к ее губам.
Джулия и Александр понимали, что их исповедь всего лишь общие слова, что не все так легко можно объяснить. В их отношениях наслоились непонимание и упрямство. Во всем этом им еще предстоит разобраться. Но они знали, что на это у них теперь будет время. Какое чудо, что у них еще остается время!
Александр взял в ладони ее лицо так, чтобы глаза смотрели в глаза.
— Ты вернешься в Леди-Хилл?
Он вспомнил Джоша в актерской церкви. Казалось, это было давно, а не этим утром.
Он поспешно сказал:
— Поедем со мной сейчас же. Мы приедем как раз к восходу солнца.
Джулия уже собиралась возразить:
— Но Лили…
Лили все еще была в «Ночной фиалке» с Джошем. Александр сказал тогда: «Она справится с этим сама». И она с ним согласилась.
— Да, я поеду с тобой. Я бы хотела увидеть Леди-Хилл на рассвете.
Патрульная лодка проплыла мимо них по реке, луч ее фонаря скользнул перед ними по черной ряби воды. По другую сторону от них, поднимаясь на мост, в потоке уличного движения неслись машины. Джулия и Александр, не оглядываясь, быстро шли к машине.
Солнце еще не взошло, но небо уже озарилось. Джулия смотрела, как темнота на востоке постепенно сменяется водянисто-серой дымкой. Тени стремительно убегали назад по мере того, как они быстро мчались на запад. Полоса света выравнивалась и постепенно оживляла разноцветную картину полей и лугов. Деревья стояли в пестром золотисто-коричневом убранстве, с торчащими там-сям голыми ветвями, а ветер перекатывал по траве упавшие бурые листья. За живыми изгородями лежали вспаханные на зиму голые поля.
Джулия опустила стекло. Воздух был морозным. Она смотрела по сторонам, думая о том, что сейчас, когда обнажается земля, время года еще замечательнее, чем пышное лето.
Они подъехали к старому указателю «Леди-Хилл, 3». Солнце поднималось позади них, и верхушки живой изгороди неожиданно вспыхнули ярким багрянцем. Александр положил ладонь на руку Джулии. Они въехали в ворота и покатили по извилистой подъездной дороге. Деревья вдоль аллеи уже осыпали листья, и туннель под их ветвями уже не казался таким устрашающим. Когда они повернули за угол, перед Джулией предстал дом. Он казался тихим и невыразительным, в мягких розоватых тонах на фоне серо-зеленой лужайки.
Джулия вглядывалась в него, пока они подъезжали ближе, но больше так ничего и не увидела. Это был типичный английский особняк из кирпича и камня, без особых претензий, но удивительно пропорциональный, надежно защищенный и удобно окруженный обширным парком, в котором не было ничего угрожающего или требовательного.
За окнами не было видно ни полыхающего пламени, ни признаков дыма.
Огонь был давно погашен, и Джулия знала, что вина и страх, которые так долго преследовали ее, теперь исчезли. Джонни Фловер умер, Сэнди развелась, потом опять вышла замуж, и у нее уже подрастали дети от второго брака. Мэтти и Митч умерли. Но Джулия, а также Александр, Феликс и Джош были живы. Выросла Лили. Леди-Хилл был всего лишь домом, красивым домом, и мог стать жилищем для их семьи, если они этого захотят.
