Неподвижное лицо начальницы несколько побледнело.
— Боюсь, как бы ваша пресловутая конфиденциальность не стала причиной серьезных проблем… Я не премину также сделать заявление для прессы, падкой на скандалы. Не думаю, что это послужит хорошей рекламой для вашего агентства. Не придется ли вам после этого вообще закрыться? Я вовсе не желаю мешать вам зарабатывать свой хлеб. Давайте решим так: вы сообщаете мне фамилию и паспортные данные того, кто обращался к вам 21-го июня около 15 часов дня, и разговор останется между нами.
Директриса молча поднялась со своего места, достала ключ и открыла стоящий у стены шкаф. Достав объемистый журнал, она стала его перелистывать. Наконец, остановившись на одной из страниц, отчеканила:
— Клиент, обратившийся к нам 21-го июня в 15 часов дня, носит фамилию Килинг. Это была Ида Килинг, паспорт № 145813, выданный префектурой полиции Парижа.
Жофруа был настолько поражен, что не смог произнести ни слова.
Дама спросила резким тоном:
— Вы удовлетворены?
Ему потребовалось сделать над собой немалое усилие, чтобы произнести в ответ:
— Да, вполне.
Хозяйка кабинета вернула журнал на место, закрыв шкаф, а затем вновь села за стол.
— Думаю, теперь вам понятно, почему у меня не было никаких оснований отказать даме отправить телеграммы, речь в которых шла о ней самой.
Подумав несколько мгновений, Жофруа спросил:
— Вы обратили внимание на фотографию в паспорте?
— Естественно, я сверила фотографию с находившейся передо мной женщиной.
— Так, значит, вы ее принимали сами, а не один из ваших работников, как вы только что утверждали?
— Да, я сама.
— Зачем же вы мне солгали?
— Мы обязаны строго соблюдать служебную тайну.
— А может быть, причина в другом? Ведь, прочитав газеты, вы обнаружили странное совпадение двух фамилий — погибшей Эдит Дюкесн, урожденной Килинг, и вашей клиентки.
Никаких объяснений в ответ не последовало.
— Я хорошо помню, мадам, как все без исключения миланские газеты поместили фотографию моей жены, переснятую с фото на удостоверении личности, которое обнаружили в ее сумочке. Вы, конечно же, видели этот портрет?
— Да, месье.
— И вам ничего не бросилось в глаза, вас ничто не удивило?
— Меня действительно поразило удивительное внешнее сходство обратившейся к нам мадам Килинг и женщины на фотографии.
— Почему же вы не сообщили об этом в полицию?
— Я подумала, что наша клиентка, будучи, по всей видимости, близкой родственницей погибшей, вовсе не желала упоминания своего имени в газетах. Это следовало и из того, какой тайной она старалась окружить свой приход к нам.
— К тому же вам было известно довольно странное содержание телеграмм, отправленных ею в адрес погибшей мадам Дюкесн.
Достав из портфеля фотографию Эдит, он показал ее собеседнице.
— Ваша клиентка похожа на эту молодую даму? Разве что намного старше ее.
— Нет, она вовсе не выглядела старше. Мне кажется, что именно она снята на этой фотографии. Хорошо помню, что, записывая ее паспортные данные, я была крайне удивлена, прочитав год рождения. Получалось, что мадам Килинг пятьдесят лет. Однако она выглядела лет на тридцать. Никогда не приходилось встречать так прекрасно сохранившуюся женщину.
— Ничего нового вы мне не открыли.
Однако Жофруа не высказал вслух то, о чем подумал: выходит, что доктор Зарник вовсе не преувеличивал результаты своего лечения. Ида действительно обрела физическую молодость.
Пряча фотографию в бумажник, он произнес:
— Я задам вам последний вопрос, мадам, и обещаю впредь не докучать… Речь идет об одном документе. Вам знаком этот конверт?
Жофруа показал конверт от письма, присланного ему из Майами. Директриса тут же ответила:
— Конечно, знаком.
Он переспросил:
— Вы уверены, что уже видели этот конверт, адрес на котором надписан рукой мадам Килинг?
— Ну конечно, месье…
Дама поднялась из-за стола и вновь достала толстый журнал. Открыв его на уже знакомой странице, она пояснила:
— Мадам Килинг обратилась к нам вторично два дня спустя.
— Два дня спустя? Но это было 23-е июня — день гибели моей жены!
— Она пришла в половине третьего и, казалось, очень спешила. При этом не забыла поблагодарить за отправку двух телеграмм, поступивших, по ее словам, адресату в нужное время.
— Но как она могла об этом узнать?
— Трудно сказать, месье. Мадам Килинг вручила мне этот самый конверт, попросив отправить его в Париж из Флориды с таким расчетом, чтобы письмо поступило к вам в первые дни августа. У нас имеется филиал в Майами, выполнить такую заявку не составило труда. Письмо было отправлено заказным пакетом в США, где наш сотрудник в нужный момент послал его во Францию.
Жофруа понял, что ему здесь больше нечего делать. Все произошло так, как и предсказывал инспектор Бурке. Он встал.
— Полагаю, мадам Килинг неплохо оплатила вашу отменную работу?
— Да, месье, она была щедра…
— Думаю, что услуги того не стоили. До свидания, мадам.
Оказавшись на улице, Жофруа почувствовал, что его ноги подгибаются. Только что услышанное стало для него настоящим ударом. Дьявольский план Иды продолжал неотвратимо раскручиваться с точностью часового механизма.
Час спустя миланское такси остановилось около полицейского управления, вид которого вновь напомнил Жофруа о недавних трагических событиях. Никогда он не думал сюда вернуться. Отступать нельзя: он пойдет до конца, чтобы распутать задуманный Идой страшный план и тем самым добраться до нее самой.
Комиссар Минелли радушно принял гостя.
— Очень рад вновь видеть вас, месье Дюкесн, хотя и догадываюсь, что привели вас сюда печальные дела. Видимо, вы решили поклониться тем местам, где провели столь счастливые дни?
— Вовсе нет, господин комиссар. Мне пришлось пережить здесь столько ужаса, что не стоит даже говорить о желании вернуться туда, где все напоминает о трагедии. Помните, вы говорили, что в случае необходимости я могу рассчитывать на итальянскую полицию. Такой момент настал.
Жофруа коротко объяснил причину своих сомнений по поводу отправления его телеграммы.
— Сейчас мы это выясним, — ответил комиссар. — Поехали на почту.
На почте ответили, что 23-го июня никаких телеграмм в Биарриц из отеля «Вилла Сербеллони» не отправлялось.
— А теперь заедем в отель, — предложил комиссар Минелли.
Вскоре они подъехали к знакомому зданию отеля. Жофруа казалось, что на всем лежит зловещая тень его бывшей любовницы, прекрасный пейзаж представлялся ему декорацией из папье-маше для представления трагикомической оперы…
Жофруа и комиссар Минелли не позволили директору отеля рассыпаться в запоздалых соболезнованиях. Коротко объяснив причину визита, комиссар заключил:
— Мы предполагаем, господин директор, что телеграмма не была отправлена из отеля на почту. Кто занимается у вас этой работой?
— Телефонистка, господин комиссар.
— Она сейчас здесь?
— Да, конечно, она на рабочем месте.
— Не могли бы вы ее пригласить?
Директор снял трубку внутреннего телефона и вызвал сотрудницу в кабинет. Затем сказал, обращаясь к Жофруа:
— Поскольку наши телефонистки обязаны по роду службы говорить на нескольких языках, вы можете расспросить ее сами по-французски.
В дверь робко постучали, и в кабинет вошла стройная брюнетка. Директор спросил ее:
— Мадемуазель Паола, вы работали двадцать второго июня днем?
Девушка, подумав, ответила:
— Да, господин директор, я работала с полудня до двадцати тридцати.
— Вспомните такую деталь: двадцать второго июня вы должны были получить текст телеграммы от месье и мадам Дюкесн из номера…
— Из номера тридцать два, — уточнил Жофруа.
— Телеграмма была адресована администрации отеля «Мирамар» в Биаррице.
— Нет, господин директор, никакой телеграммы не было. Я бы непременно вспомнила, учитывая последовавшие на следующий день события — гибель мадам Дюкесн.
— Подождите! — воскликнул Жофруа. — Мадемуазель права. Я хотел было передать текст по телефону, но моя жена решила, что надежнее отнести телеграмму лично. Она взяла составленный мною текст, ушла и вновь вернулась несколько минут спустя, сказав, что послание передали в ее присутствии и что оно поступит в Биарриц максимум через три часа.
— В котором часу ваша жена вышла из номера, чтобы отнести текст телеграммы? — спросил комиссар.
— Около двух часов дня.
— Что вы на это скажете, мадемуазель Паола? — строго спросил директор.
— Мне нечего добавить, господин директор. Я только помню, что мадам из тридцать второго номера действительно позвонила и поинтересовалась, можно ли отправить телеграмму в Биарриц. Услышав утвердительный ответ, она пообещала принести текст через пять минут. Однако она не пришла вовсе.
