Карл кивнул. Мне вспомнилось, что гашиш — наркотик, который регулярно употребляли каликамаисты.
— Что мне кажется очевидным — так это то, что было совершено массовое убийство ритуального характера, — сказал инспектор, возвращаясь к основной теме разговора. — Мсье Дюба довел остальных до наркотического опьянения — чтобы они не оказывали ему сопротивления, — а затем, связав им руки, задушил всех троих. Это он сделал в разных комнатах. Когда они были уже мертвы, он перетащил трупы в свой кабинет, уложил их один возле другого на полу, обжег им грудь, вырвал глаза и изуродовал лицо ножом. Все это, похоже, было сделано не случайно и не как вздумается, а в соответствии с каким-то ритуалом, в котором заложен определенный смысл. В заключение он — и это тоже, видимо, было предусмотрено данным ритуалом — лег рядом с трупами своих жертв и убил сам себя. Обстоятельства дела свидетельствуют о том, что имело место ритуальное убийство — возможно, совершенное в ходе какой-то языческой церемонии. К сожалению, оккультизм, секты и тайные общества в настоящее время плодятся с поразительной скоростью.
Ненадолго воцарилось молчание, а затем Карл, полистав отчет, спросил:
— А можно съездить на место преступления?
— Да, конечно… Кстати, а вы обратили внимание на статуэтку, которая стояла возле трупов на столике? Ее очень хорошо видно на одной из фотографий.
По дороге в особняк господина Дюба, находящийся на берегу Женевского озера, мы стали обмениваться своими впечатлениями, воспользовавшись тем, что ехали в автомобиле одни (инспектор хотя и сопровождал нас к месту преступления, но в полицейской машине, следовавшей впереди нашего автомобиля).
— Да, это изображение Кали-Камы, — ответил Карл на вопрос Ричарда по поводу статуэтки. — Инспектор прав: преступление было совершено в форме религиозного ритуала.
— Но вот чего он, возможно, не знает — так это смысла многих элементов данного ритуала, — вмешалась в разговор я. — Например, жертвы были задушены платком желтого цвета. В Индии такими платками душат своих жертв туги.
— Убийцы, отнимающие у своих жертв жизнь во имя богини Кали? — произнес Карл. — Я про это что-то слышал, но очень мало.
— Это не очень-то известная секта, идеология которой, насколько мне известно, основывается на одной древней легенде. В «Пуранах» — древних сочинениях, написанных на санскрите, повествуется о схватке между богиней Кали и огромным демоном, пожиравшим людей. Во время этой схватки Кали нанесла демону ужасные раны, однако из каждой капли крови, вытекшей из ран, возникал новый демон-людоед. Тогда Кали создала из своего пота двух человек — первых двух тугов, — которым дала священный платок желтого цвета — румал. При помощи этого платка они стали душить демонов, чтобы тем самым не проливать их кровь. И до сегодняшнего дня туги нападают на торговые караваны и убивают всех свидетелей, используя смертоносный румал. Совершив убийство, они обезображивают трупы, разрезают их на куски и хоронят в ямах, которые выкапывают при помощи ритуальных киркомотыг. После такого кровопролития они устраивают жуткий ритуал, в ходе которого все убийцы-туги пляшут на могилах своих жертв, таким образом отдавая дань своей богине.
— Туги — настоящая головная боль для британской администрации в Индии. Из-за них не удается обеспечить безопасность торговых путей, — добавил Ричард. — В данном же случае, по всей видимости, имело место принесение в жертву всех, принадлежавших к верхушке секты каликамаистов, в том числе и того, кто убил Крюффнера. Туники разного цвета, отрывок из «Бхага-вадгиты», смерть во время религиозного ритуала… Сообщение, которое мы опубликовали в газетах, возымело свой эффект: убийца почувствовал, что его загнали в угол, и — как скорпион, оказавшийся в огненном кольце, — вонзил в себя свое жало.
— Возможно, — без особой уверенности сказал Карл. Он, когда наступало время делать выводы, всегда осторожничал. — У меня, однако, возникает вопрос: а зачем Дюба убивал своих соратников каждого в отдельной комнате, причем сначала довел их до наркотического опьянения… Если это было преступление, имеющее ритуальное значение, например, совершенное вследствие раскаяния по поводу участия в заговоре против своего духовного наставника и в его убийстве, — то почему же тогда Дюба убил своих соратников, судя по всему, против их воли?
Автомобиль продолжал ехать по улицам Женевы, пробиваясь сквозь сильный снегопад, от которого резко ухудшилась видимость на дорогах. На озеро опустился легкий туман, а образовавшийся на поверхности воды лед взял в тиски дремлющие у пристани суда. Меня, невыспавшуюся и убаюкиваемую ритмичными покачиваниями автомобиля, из-за окружающего полумрака потянуло в сон. Я не удержалась и зевнула.
— Ты устала, да? — спросил меня твой брат таким ласковым голосом, каким разговаривают с детьми. А еще он осторожно положил свою руку на мою и, пытаясь, видимо, подбодрить меня, слегка сдавил мои пальцы.
Теплота его рук и его голоса, нежность и забота заставили меня затрепетать. Мне показалось, что кожу моего живота стали щекотать своими крылышками одновременно несколько сот бабочек. Это меня испугало, потому что я почувствовала себя уязвимой. Однако еще больше меня испугало то, что я даже и не попыталась эту свою уязвимость скрыть. Наоборот, я даже расположила свою руку так, чтобы наши ладони прижались друг к другу потеснее.
— Думаю, что и ты устал.
— Тебе следовало остаться в Париже.
— И тем самым лишить себя возможности узнать столько жутких подробностей, о которых нам услужливо поведал инспектор Леско? — пошутила я. — Кроме того, а кто бы вам всем рассказал захватывающую историю про тугов?
Особняк Франсуа Дюба представлял собой великолепное здание, построенное в стиле итальянского Ренессанса. Особняк окружали сады, теперь заваленные снегом, а чуть поодаль поблескивали скованные льдом воды Женевского озера. Предметы антиквариата, представляющие различные страны и эпохи и создающие атмосферу старины в помещениях, картины известных художников, принадлежащих к различным школам и направлениям; шикарные мраморные полы и не менее шикарная мебель — все это, наряду с множеством других дорогостоящих деталей интерьера, свидетельствовало о том, что наложивший на себя руки банкир при жизни имел возможность наслаждаться непомерной роскошью. На фоне такого великолепия было трудно представить себе ужасную сцену, которую совсем недавно увидели здесь полицейские: на мягких красочных персидских коврах лежали четыре изувеченных и обезображенных трупа.
Побывавшие здесь до нас сотрудники отдела уголовных преступлений забрали с собой все улики, и в особняке уже ничто не свидетельствовало том, что здесь было совершено преступление, если не считать нескольких полицейских, все еще дежуривших у входа в изысканно украшенные комнаты, ставшие немыми свидетелями жуткой резни. Тем не менее мы, задавшись конкретной целью и поискав в двух-трех определенных местах, обратили внимание на некоторые детали, полицейскими не замеченные, возможно, потому что эти детали не имели отношения к проводимому ими расследованию. Мы сконцентрировали свои усилия главным образом на спальне и на кабинете мсье Дюба. В спальне Карл обнаружил в глубине одного из платяных шкафов тщательно сложенную красную тунику — тунику, которой как раз недоставало до полного комплекта одеяний верхушки секты каликамаистов, — их было в общей сложности не четыре, а пять. Цвет этой туники символизировал Агни — огонь.
Кроме того, в одном из ящиков стоявшего в кабинете стола мы нашли пачку писем, написанных, судя по проставленным на них датах, в различные периоды времени в течение последних четырех лет. Эти письма были адресованы «Арьяману» и «моему близкому другу», а в конце каждого стояла подпись: Гуру-Дэва Акаша. Эти письма присылал швейцарскому банкиру Крюффнер, причем присылал их ему, по-видимому, как своему главному советнику и наиболее близкому в секте соратнику. Мы тут же просмотрели все письма, однако их содержание имело самый общий характер: рассуждения Крюффнера по поводу различных философских понятий, таких как жизнь, смерть, религия; рекомендации, как поступить в той или иной ситуации, зачастую банальной; обмен мнениями относительно какого-то конкретного события… В общем, ничего особенно информативного, кроме того, что данные письма подтверждали: именно Арьяман — человек, которому Крюффнер доверял, его и убил. Этот сутулый человечишка с огромным брюхом и круглыми — как у школьника-зубрилки — очками, этот почтенный банкир, которому доверяли свои капиталы богатые вкладчики, этот персонаж, чья постыдная склонность к гомосексуализму давала основание считать его слабовольным человеком, оказался в действительности ловким заговорщиком, жестоким преступником, фанатиком-сектантом и хладнокровным убийцей. Он присвоил себе черную тунику, носить которую имел право только А каша… Акаша… А-ка-ша…
