Он был незнакомцем. Его купил ее отец. Ему нужны только деньги Демосов. Но почему тогда так учащенно бьется сердце и мысли путаются, почему возникают такие желания, которые не должны возникать?
Опустив глаза, она напомнила себе, что Кристос - паук, что он сплел сети, и что если она не будет осторожна, то он съест ее, как паук съедает маленькую муху. Это вроде помогло.
Она положила ногу на ногу, придав себе независимый вид. Кристос вытянул свою длинную руку и пододвинул поближе к себе стул Алисии.
- Не надо бояться.
- Я вовсе не боюсь. - Замечательно - в ее голосе звучал холод.
- У тебя очень частый пульс. Послушай здесь,
на запястье.
Ее сердце билось как пойманная птичка. У нее перехватило дыхание, закружилась голова, она почувствовала нетерпение. Если он подвинется ближе, она просто провалится сквозь землю. Все было неправильно, ужасно неправильно, и она ничего не могла поделать, кроме как играть теми картами, которые ей дали.
- Вовсе нет. Я абсолютно спокойна. Может, тебе нужны очки?
Его губы сжались, а потом расслабились, и Алисия поняла, что он усмехается.
- Мое зрение идеально. Единица. Ни отец, ни мать - никто у нас не носил очков. - Неожиданно улыбка сползла с его лица, он.нахмурился, из голоса исчезла всякая смешливость, он смотрел тяжело, сосредоточенно и твердо. Почему ты о себе такого невысокого мнения?
Столь неожиданный переход с одной темы на другую вывел ее из равновесия. Алисии показалось, что она налетела на стену. Она потрясла головой, приспосабливаясь к новой реальности, в которой вдруг очутилась.
Он спрашивает почему? Почему? Да ведь то, что она сделала, столь ужасно, что муж оставил ее, друзья отказались от нее, разум чуть не помутился. Уйму времени она провела в санатории, чтобы вернуться к жизни.
- Ты умна, красива, чувственна, просто очаровательна, - произнес Кристос, проводя ладонью ей по щеке. Она отвела голову. Он взял ее за подбородок и повернул ее голову так, чтобы она смотрела на него. - Почему так мало гордости, Алисия?
Доброта в его голосе растопила ее. Никто, кроме матери и, может быть, аббатисы, не говорил с ней так мягко, так ласково уже долгие годы. Он заставил ее почувствовать себя... человеком.
К глазам подступили слезы. Сжав ножку от бокала с шампанским еще крепче, она не могла оторвать взгляда от глаз Кристоса.
- Пожалуйста, не надо больше.
- Я хочу понять.
- Нечего понимать. Я, как говорит мой отец, -это я. Безрассудная. Своенравная. Непокорная.
Его взгляд скользил по ее лицу, исследуя каждый его дюйм, потом он перешел к плечам, ниже.
- Правда?
- Конечно, я же дочь своего отца. - Она старалась говорить небрежно, но в ее голосе было столько же безнадежности, сколько самонадеянности было в его голосе. Неожиданно она почувствовала себя совершенно голой, и ее платье казалось не большей защитой, как если бы это был кусок кухонного тюля.
Алисия так крепко сжала свой бокал, как будто от этого зависела ее жизнь. Что, если он узнает о ней всю правду? Что, если он поймет, какой она на самом деле человек?
- Пожалуйста, отпусти меня. Можешь оставить себе все мое приданое, все драгоценности, все мои сбережения. Мне ничего не нужно.
- Ты не выживешь в бедности. Ты не знаешь, что это такое. Это не так просто - выжить, как может показаться с первого взгляда.
- Уж лучше я буду бедной, но свободной. Только отпусти меня. Пожалуйста.
Кристос буравил ее взглядом. Он молчал довольно долго и напряженно. Наконец покачал головой.
ничего не могла поделать, кроме как играть теми картами, которые ей дали.
- Вовсе нет. Я абсолютно спокойна. Может, тебе нужны очки?
Его губы сжались, а потом расслабились, и Алисия поняла, что он усмехается.
- Мое зрение идеально. Единица. Ни отец, ни мать - никто у нас не носил очков. - Неожиданно улыбка сползла с его лица, он.нахмурился, из голоса исчезла всякая смешливость, он смотрел тяжело, сосредоточенно и твердо. Почему ты о себе такого невысокого мнения?
Столь неожиданный переход с одной темы на другую вывел ее из равновесия. Алисии показалось, что она налетела на стену. Она потрясла головой, приспосабливаясь к новой реальности, в которой вдруг очутилась.
Он спрашивает почему? Почему? Да ведь то, что она сделала, столь ужасно, что муж оставил ее, друзья отказались от нее, разум чуть не помутился. Уйму времени она провела в санатории, чтобы вернуться к жизни.
- Ты умна, красива, чувственна, просто очаровательна, - произнес Христос, проводя ладонью ей по щеке. Она отвела голову. Он взял ее за подбородок и повернул ее голову так, чтобы она смотрела на него. - Почему так мало гордости, Алисия?
Доброта в его голосе растопила ее. Никто, кроме матери и, может быть, аббатисы, не говорил с ней так мягко, так ласково уже долгие годы. Он заставил ее почувствовать себя... человеком.
К глазам подступили слезы. Сжав ножку от бокала с шампанским еще крепче, она не могла оторвать взгляда от глаз Кристоса.
- Пожалуйста, не надо больше.
- Я хочу понять.
- Нечего понимать. Я, как говорит мой отец, -это я. Безрассудная. Своенравная. Непокорная.
Его взгляд скользил по ее лицу, исследуя каждый его дюйм, потом он перешел к плечам, ниже.
- Правда?
- Конечно, я же дочь своего отца. - Она старалась говорить небрежно, но в ее голосе было столько же безнадежности, сколько самонадеянности было в его голосе. Неожиданно она почувствовала себя совершенно голой, и ее платье казалось не большей защитой, как если бы это был кусок кухонного тюля.
Алисия так крепко сжала свой бокал, как будто от этого зависела ее жизнь. Что, если он узнает о ней всю правду? Что, если он поймет, какой она на самом деле человек?
- Пожалуйста, отпусти меня. Можешь оставить себе все мое приданое, все драгоценности, все мои сбережения. Мне ничего не нужно.
- Ты не выживешь в бедности. Ты не знаешь, что это такое. Это не так просто - выжить, как может показаться с первого взгляда.
- Уж лучше я буду бедной, но свободной. Только отпусти меня. Пожалуйста.
Кристос буравил ее взглядом. Он молчал довольно долго и напряженно. Наконец покачал головой.
- Я не могу. Ты слишком мне нужна.
Ее хрупкое тело вздрогнуло, руки судорожно сжали бокал, и с оглушительным треском его ножка раскололась на две части. Бокал рассыпался по столу мелкими кусочками. Один осколок глубоко и очень больно вонзился Алисии в запястье.
Как будто при замедленной съемке она смотрела на неожиданно брызнувший ручеек крови, который стекал по ее руке. Кристос выругался и, схватив льняную салфетку, перекрыл кровоточащую ранку.
- Я в порядке, - слабо запротестовала она.
- Нет, не в порядке. У тебя фонтаном льется кровь. - Он приподнял салфетку, чтобы получше осмотреть порез. - Надо наложить шов.
- Она сама остановится.
Он бросил на нее злой взгляд.
- В ранке стекло. Держи пока. - Он передал ей салфетку.
Кристос нахмурил брови, его лицо стало сосредоточенным и жестким, губы сжались от напряжения, пока он пытался аккуратно вытащить осколок из пореза. Она поморщилась от боли, и он почувствовал это. Внезапно его лицо изменилось. Его темные глаза были такими глубокими, что казались бездонными.
- Я не хочу причинять тебе боль.
- Это не ты причиняешь мне боль. Я сама это делаю.
- И тем не менее.
"И тем не менее", - мысленно передразнила она его. Как будто у него есть сила исцелять все раны, перестроить ее взгляд на мир, смягчить все порезы и ушибы. Не человек, а просто чудо какое-то. Слезы навернулись на глаза Алисии. Кристос бросил осколок стекла на скатерть.
- Это должно помочь, - произнес он, стирая кровь и перебинтовывая запястье Алисии.
Она задержала дыхание, когда он подоткнул концы повязки за ее край. Его прикосновения вызывали в ней жар и волнение. И в то же время рядом с ним она чувствовала себя так... безопасно. Какая чепуха! Разве она это заслужила?
- Твой отец говорил, что тебе не стоит доверять. - Кристос смотрел ей в лицо. Черные ресницы только частично открывали его глаза, полные затаенных желаний. - Но я не думал, что он имел в виду мой хрусталь.
Его губы искривились в усмешке, брови выгнулись. Хотя в насмешливом тоне Алисии послышались беспокойство и забота, но она тут же себя одернула. Это всего лишь сделка, брачная сделка, а ты - очень дорогая невеста.
Она почувствовала комок в горле. Не в силах сказать ни слова, она смотрела на его руки. Они были большими и загорелыми, пальцы - длинными, правильной формы, а прикосновения - легкими и такими искусными, что он мог бы стать скульптором или даже хирургом. Ее муж! Дрожь прошла у нее по позвоночнику, но это больше не был страх, это было предвкушение, ожидание. Она нервно вскинула голову и посмотрела ему в лицо, ее сердце готово было выскочить из груди, как будто она была маленькой испуганной мыш- кой, а не одной из самых богатых женщин Греции. Деньги не приносят спокойствия, защищенности и счастья. Никто не знал этого лучше ее.
