Этот сладостный и все же горестный поцелуй длился всего мгновение. Затем Шарлотта отстранилась от него, тяжело вздохнув, прижимая ладони к горящим щекам.
— Боже милосердный, что же мы делаем?! — прошептала она.
Он погладил ее по голове.
— Простите меня, Шарлотта, простите, дорогая. Я не имел права делать это!
— Но я люблю вас, Доминик.
— Я люблю вас, Шарлотта!
От этих таких простых и сердечных слов она вспыхнула радостью. Затем тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Этого не может быть. Никогда!
— Это я должен был сказать, с моею несчастливой судьбой. Но я люблю, люблю вас всем своим существом, всем сердцем и душой. И я действительно не понимал этого до сегодняшнего вечера.
— Я полюбила вас с первого дня, с того момента, когда взглянула в ваше лицо, — сказала она и, отняв ладони, посмотрела на него. Он заметил слезы в ее глазах.
— Я почти понял это, когда получил ваше письмо, ибо бросил все — самые важные дела — и тут же устремился сюда, к вам!
Теперь камин пылал вовсю. Но там, где горела всего одна маленькая лампа, огромная библиотека была погружена в полумрак. Шарлотта задрожала. Ее руки были холодны как лед.
— Это письмо, — сказала она. — Да. А откуда у вас это письмо, которое, как предполагается, написано мною?
— Предполагается? — переспросил он изумленно и вопросительно посмотрел на нее. — Где же оно? Пожалуйста, прочтите его, Шарлотта… я не знаю вашего почерка, поэтому ни о чем не могу судить. Прочтите же его и скажите, что оно означает.
Она с удивлением посмотрела на пол и увидела на алом ковре белый листок бумаги. Наверное, его выронил Доминик, когда обнимал ее. Она подняла листок и, поднеся его к лампе, внимательно прочитала. Когда она дочитала его до конца, черты ее лица застыли в удивлении и страхе.
Вот что якобы написала она:
Доминик!
Я считаю вас своим самым дорогим и единственным другом среди мужчин. Мне нужна ваша помощь. Нужна срочно, и единственное, о чем я прошу, это сохранить все в тайне. Очень важно, чтобы никто не узнал об этом. Сейчас я нахожусь в Клуни одна. Вивиан все еще находится в Лондоне и не вернется до завтра. Прошу вас, приезжайте ко мне ночью. Сядьте на последний поезд до Харлинга. Он прибывает сюда в девять, однако, прошу вас, остановитесь в гостинице… где угодно… только не приходите в Клуни до половины одиннадцатого. Затем приезжайте сюда — и постучите в парадные двери. Вас впустит один из моих слуг. Весьма сожалею, что вынуждена просить вас делать все это тайно. Только не подведите меня! Я объясню все при встрече. О Доминик, только не подведите меня! Приезжайте, умоляю вас.
Шарлотта
Она дважды перечитала это необычное послание, во второй раз — вслух. Доминик, лицо которого было наполовину в тени, нахмурил брови, проследив за ее взглядом, и произнес:
— Мне не все ясно. Обратите внимание, каким слогом написано это письмо. Да, но как я мог пренебречь посланием, которое пришло от вас? Признаюсь, я был обескуражен. Я даже вообразить себе не мог, в каком положении вы оказались, если решили таким образом написать мне. Вначале, правда, я не был уверен, что должен откликнуться на вашу просьбу. Но потом из-за моего глубокого расположения к вам понял, что должен ехать. Я был уверен, что, как вы и написали, вы все объясните мне при встрече.
Шарлотта покачала головой с очень озадаченным и смущенным видом.
— Но я не могу вам ничего объяснить, ибо я не писала этого письма, Доминик.
— Не писали?!
— Клянусь.
Она показала на подпись.
— Это подпись не моя, — продолжала она. — Я пишу «Ш» с завитушкой покрупнее, а две буквы «т» в моей подписи пересекаются, а не пишутся раздельно, как здесь. Я не посылала этого письма и никогда не собиралась обращаться к вам подобным образом.
— Должно быть, я сошел с ума, поступив так… как я поступил только что, — прошептал он.
Но она не слышала. Она вновь изучала письмо.
— Я очень напугана, — наконец проговорила она. — Я не узнаю этого почерка, но начинаю понимать, что письмо наверняка написано человеком, который очень хотел, чтобы вы приехали сюда ночью.
— Но кто это? — воскликнул он.
— Да, кто? — Она снова внимательно посмотрела якобы на ее подпись. Кто действительно мог совершить такую чудовищную вещь — призвать к благородству Доминика Ануина и выманить его в Клуни глубокой ночью? — Мне страшно, — повторила она.
Нежность охватила Доминика, и он приблизился к ней.
— Дорогая, любимая, не бойтесь. Никто не причинит вам вреда. Но я должен немедленно уехать отсюда.
Она с тревогой посмотрела ему в глаза.
— Нет… подождите… надо раскрыть эту тайну. Положение очень серьезное. Возможно, это чья-то ловушка, — прибавила она.
— Но кому нужно разыгрывать подобные шутки?
Она молчала, лихорадочно обдумывая множество самых невероятных предположений. Пока она ничего не могла понять. Человек, написавший Доминику от ее имени, может быть только тем, кому хорошо известно об их тайной взаимной симпатии и о его чувствах к ней. Не какой-то добрый друг устроил это ночное свидание. Это наверняка враг — кто-то, кому угодно причинить вред Доминику и обвинить ее. Лицо Шарлотты смертельно побледнело, голова закружилась. Только один человек мог желать этого. И его имя огненными буквами запрыгало перед ее широко открытыми глазами. Вивиан.
Почерк был не Вивиана, но он вполне мог уговорить кого-нибудь взяться за перо, продиктовать ему это письмо и утром отослать в палату общин.
Она покачнулась от охватившей ее слабости.
— Тот, кто нас так разыграл, наверняка Вивиан, — хрипло проговорила она.
Доминик посмотрел на ее красивое побледневшее лицо.
— Успокойтесь, дорогая, этого не может быть.
— Нет, может. Вы не знаете Вивиана Чейса. Он дьявольски коварен, порождение самого сатаны. Это наверняка с его стороны какой-то гнусный заговор.
— Не может быть, — не веря ее словам, проговорил Доминик.
— А я говорю вам, что может. Теперь я очень многое начинаю понимать. Моя личная служанка Гертруда… он вынудил ее покинуть Клуни на сегодняшнюю ночь, но Вольпо-то находится здесь! — Ее зубы стучали от страха. — Вольпо — это слуга-португалец, который впустил вас в замок. Он коварнее всех на свете! И именно он послан сюда на место Гертруды… чтобы шпионить за мной. Несомненно, это все придумал он и поджидал вас здесь. Уверяю вас, Доминик, все это говорит о коварном и мерзком заговоре.
— Но для чего? — недоуменно спросил Доминик.
— Чтобы избавиться от меня и уничтожить вас, — ответила она.
Доминик посмотрел в ее широко раскрытые глаза, затем коротко рассмеялся.
— Дорогая, вы нервничаете и поэтому пришли в такое смятение. Это невозможно, милая Шарлотта. Зачем Вивиану надо так подло вести себя с вами, со своей женой и матерью своих детей? Или со мной, кого он едва-то знает и кто не причинил ему никакого вреда?
— Вы не знаете Вивиана… знали бы вы, как я живу с ним… до чего он ревнив!
— Не надо говорить мне этого. Я не могу слышать подобные вещи, — произнес Доминик. — Ваше лицо… я думал о вас все эти долгие месяцы и годы. Я всегда помнил о вас. Помнил о тех нескольких случаях, когда мы встречались и беседовали… тогда меня охватывало странное, но всепоглощающее чувство, что мы очень близки и что, наверное, в другой жизни мы встречались и любили друг друга. Много раз я всей душой мечтал о том, чтобы вы были свободны, свободны для меня… для нашей любви… для нашего брака…
Она глубоко вздохнула, глядя в его глаза, и выражение ее напряженного лица заметно смягчилось.
— Слава Богу, что я хотя бы услышала эти слова. Воспоминания о них станут моим утешением до конца жизни.
— О дорогая, разве это возможно, чтобы вы меня полюбили… вы, такая молодая! — проговорил он. — Я же почти вдвое старше вас, я старый, усталый человек. Да это нелепо…
— Для меня вы никогда не были ни старым, ни усталым. Вы всегда были моим идеалом! — тихо сказала она.
Он схватил ее руки и начал осыпать их долгими страстными поцелуями.
— Шарлотта, Шарлотта, о любовь моя… я молю Бога, чтобы он помог мне положить конец всем вашим мучениям, чтобы я мог любить и заботиться о вас вечно!
Шарлотта высвободилась из его рук и испуганно оглянулась в сторону вестибюля. Она услышала серебристый перезвон часов. Наступила полночь.
— Вам надо уходить… немедленно, Доминик. Я сошла с ума, позволив вам остаться здесь, когда я в одном лишь пеньюаре! Господи! Немедленно уходите, пожалуйста!
Он надел плащ.
— Да, я, конечно, уйду, но так дальше продолжаться не может. Я не хочу больше получать фальшивые письма, которые могут причинить вред вам. Эта загадка должна быть раскрыта. Мы должны узнать, кто затеял эту интригу. Я по-прежнему слабо верю в то, что ваш супруг, лорд Чейс, способен поступить столь низким и бесчестным образом, — неуверенно прибавил он.
