Дороти Иден - В ожидании Виллы

Хмурый весенний пейзаж проплывал под крылом самолета: бесконечные еловые леса, местами подсвеченные березами, слегка тронутыми осенним золотом; группки скал, похожие на обглоданные серые кости; маленькие, темно-красные дома, беспорядочно разбросанные среди леса.

Было уже поздно перечитывать письмо Виллы, да и незачем. Грейс и так знала его почти наизусть. Вилла описывала свою жизнь в Стокгольме — людей, с которыми встречалась, вечеринки, шведскую кухню, и даже для погоды нашлось место. И все это — с претензией на исключительную важность для нее.

Вилла всегда хотела быть в самом центре событий, потому-то и придавала каждому незначительному эпизоду ореол чрезмерной важности. Взбалмошная и всегда переменчивая, она частенько совершала легкомысленные поступки, и только одна Грейс знала, что за борьба идет под этой внешней веселостью и эксцентричностью.

Вот почему, прочитав на первый взгляд обычное письмо, Грейс никак не могла прийти в себя от последних нескольких строчек.

«Теперь уже все равно. Должна тебе сказать, что дело принимает такой оборот, что… Не говори, что так не бывает, это совсем другое… Я уже решилась, но не знаю, правда, правильно ли я поступаю. Но выбора нет…

В этом имени, написанном крупно, и заключалась суть дела. Они были школьницами и учились в разных школах, когда договорились, что, если Вилла попадет в беду (о том, что с Грейс что-то может случиться, речь и не шла), она подпишет письмо полным именем — Вильгельмина, этим старомодным именем, которое она терпеть не могла. Это будет тайная просьба о помощи.

Казалось, что это, как не девчоночья выдумка? И Грейс почти совсем про нее забыла, пока не получила письмо из Стокгольма. Непривычно звучавшее имя Вильгельмина, наспех нацарапанное в конце письма, заставило тревожно забиться ее сердце. Что же это за таинственная ситуация, которая «принимает такой оборот…»?

Окажись это очередной любовной историей, Грейс не удивилась бы. Увлечениям ее легкомысленной кузины, всегда, казалось, не будет конца. Страсть Виллы к романтическим приключениям была так велика, что порой ей удавалось вести любовную игру одновременно с двумя-тремя мужчинами, и это только подогревало ее пылкий темперамент.

Грейс и сама была не раз втянута в эти опасные авантюры. Она улыбнулась, вспомнив, как однажды почти два часа провела в душеспасительной беседе с очередным поклонником Виллы, изо всех сил стараясь выгородить свою взбалмошную сестрицу, развлекавшуюся в соседней комнате с другим, не менее страстно влюбленным в нее, молодым человеком. Возмущенная Грейс даже дважды заходила в эту комнату, где они совершенно обнаженные предавались любовным утехам, но так и не решилась потребовать от сестры, чтобы та освободила ее, наконец, от этой ужасной обязанности — развлекать надоевшего и так некстати явившегося почитателя.

Как будто это было возможно, хмуро подумала Грейс. Они даже не прореагировали на звук открываемой двери, не посчитали нужным отодвинуться друг от друга. Наоборот, Вилла еще крепче прижалась к своему партнеру, не скрывая, что наслаждается близостью его тела, да и мужчина, по-видимому, разделял ее нетерпеливое желание.

Вечно она из меня веревки вьет, с тоской подумала Грейс теперь, но тут же представила умоляющие глаза Виллы и словно услышала ее вкрадчивый голос: «Такого у меня еще не было», — мурлыкала Вилла всякий раз, когда ей требовалась помощь Грейс.

Что бы ни учудила опять эта авантюристка, мне расхлебывать, сокрушенно покачала головой Грейс, не зная, что же все-таки ей следует предпринять.

Она надеялась получить письмо с объяснением. С другой стороны, ей хотелось с кем-то поделиться своими опасениями. У нее было несколько человек, всегда готовых дать совет по любому волнующему ее вопросу. Издатели, достаточно близкие ей люди, коллеги по работе, отец, ее друзья и друзья Виллы — все были бы рады поразмышлять над этим таинственным письмом. Но у Грейс и Виллы был уговор: если Вилла пошлет крик о помощи, это надо держать в тайне, иначе какой в этом смысл? Стало быть, Грейс должна все решать сама.

Но почему бы Вилле просто не написать: «Приезжай!»? Ведь она знает, что у Грейс перерыв между книгами: одна уже написана, а другая еще не начата. У Виллы неплохая квартира на Страндваген, улице с чудесным видом на бухту, на королевский дворец и на дома старого города. В посольстве она прилично зарабатывает.

Какова бы ни была причина письма, Грейс решила отправить телеграмму: «Не поняла твое письмо зпт напиши подробнее». Через неделю, так и не дождавшись ответа, она, бросив все, купила билет на самолет до Стокгольма, сообщив еще одной телеграммой дату и время прилета. И… вот она в Стокгольме.

Грейс была весьма спокойным человеком и, в отличие от сестры, умела держать себя в руках и ничего не делать под влиянием момента. И если бы не личные обстоятельства, она, возможно, не клюнула бы на удочку сестры. Однако, только что провалив последний вариант замужества, Грейс чувствовала себя не очень-то уверенно. Что ж, подумала она, игра это или не игра, но это то, что мне сейчас нужно. В глубине души Грейс надеялась, что в аэропорту Вилла бросится к ней с криком: «Грейс! Замечательно я тебя провела?!»

На улице оказалось неожиданно холодно и морозно. Дул ледяной ветер. Грейс плотнее запахнула пальто, думая о том, как скоро теплый туман Англии сменился северным зимним холодом. Бледное небо было абсолютно чистым, с тонкой розовой полоской у горизонта. В такие моменты вспоминаются Финляндия, Лапландия, плавучие льды и Полярная звезда. Грейс обрадовалась, что прилетела сюда. Она займется проблемами Виллы, а заодно продумает и свои планы на будущее.

У меня тоже есть, что тебе сообщить, подумала Грейс, и я тоже рассчитываю на утешение. Она огляделась по сторонам, разыскивая Виллу.

Но среди встречающих Виллы не было!

Флегматичные шведы в теплых пальто, замотанные шарфами, в шапках, натянутых по самые носы, толпились в ожидании. Среди них не было никого, хотя бы отдаленно похожего на Виллу, даже если иметь в виду, что никому не известно, какого цвета волосы у Виллы в данный момент, и не надела ли она твидовый костюм, который прежде не носила.

Никого.

Офицер на паспортном контроле говорил на безупречном английском.

— В отпуск, мисс Эшертон?

— Да.

Резиновый штемпель прижался к странице ее паспорта. Шлеп.