сети, и она начнёт названивать. Отложила его и уставилась в окно, а Олег сказал спокойным, ровным голосом:
– Не отказывайся от адвоката. Я смыслю в юриспруденции и законе чуть больше твоего и с уверенностью могу утверждать – лишним не будет. Разумеется, я все оплачу.
– Спасибо, но я разберусь сама, – ответила так же спокойно.
– Да твою мать, Милана! – проорал, саданув рукой по рулю. Не на долго хватило. – Не будь дурой!
– Теперь я ещё и дура, – хмыкнула в ответ, – продолжай.
– Доводить меня ты мастерица, – скривился в ответ, вновь успокоившись, – но речь не о нас, пойми ты наконец.
– Вот именно, – сказала со значением, – и это только моя проблема, в которую ты влезать не будешь, потому как моим мужем не являешься.
– Да ты даже кольцо не сняла, – фыркнул в ответ, – кому ты лечишь?
– Это оберег от приставаний, – ответила честно и серьезно, но он засмеялся:
– Конечно-конечно…
Медленный вдох, медленный выдох… главное, не заводиться, а то получится как в сериалах. Я замахиваюсь, чтобы отвесить ему пощёчину, он перехватывает мою руку, все внутри кипит, эмоции требуют выхода, он резко притягивает к себе, целует, я вырываюсь, но он проявляет настойчивость, моя воля слабеет, а на суде он заявляет, что я по-прежнему исправно выполняю супружеский долг. Или ещё хлеще – я забываю о контрацепции и беременею.
Ну вот и отпустило. Ещё бы ехал чуть быстрее…
– Если ты печёшься о том, что я потребую половину имущества – напрасно, мне ничего не нужно, – сказала невзначай, а он начал разгоняться, стиснув челюсти. Так-то лучше.
– Разумеется, это волнует меня в последнюю очередь, – отвечает сквозь зубы.
– Но волнует, да? – хохотнула и развернулась к нему с широкой улыбкой и сияющими насмешкой глазами.
– Продолжай и я вышвырну тебя из машины, – пропел на удивление спокойно и вновь стал замедляться.
Чёрт! Что у него там в голове? Настроение скачет, как блохи на дворовой собаке. А формулировка интересная, тем не менее. Юридическое образование даёт о себе знать, в переговорах предпочитает говорить полуправду.
– Мне вот интересно… – сказал задумчиво, – тогда, в отеле, ты меня выследила?
– Да, – ответила односложно, не желая обрушивать на голову подруги кару небесную.
– Не её, а меня? – уточнил, а я повторила:
– Да.
– То есть, подозрения были, но ты молчала?
– К чему ты клонишь? – спросила хмуро.
– Да к тому, Мил, что херней мы страдаем, – ответил со вздохом, – ты делала ровно то же, что и я.
– Ну я бы так не сказала! – возмутилась в ответ.
– Абстрагируйся от деталей, – отмахнулся беспечно, – ты чувствовала, что я изменяю, но на развод не подала, даже скандал не закатила, – я набрала в грудь побольше воздуха для достойного ответа, но он поднял руку, осадив меня. – Не надо рассказывать, что это не в твоём характере. Ещё как в твоём. Я до сих пор помню, как оставил грязную тарелку в раковине на ночь и не залил её водой.
Я невольно улыбнулась воспоминаниям и тут же нахмурилась, сказав просто:
– У меня не было доказательств. А тогда – факт преступления на лицо.
– Да, почти попала, – заржал в ответ.
Тогда я в самом деле запустила в него пресловутой тарелкой. И я не больная, нет. Он ел гречку! Оправдана!
Он свернул во двор и медленно поехал вдоль дома к нужному подъезду. Остановился и успел ухватить меня за руку, прежде чем я вышла.
– Давай поужинаем, Мил? – спросил ласково. – Просто поужинаем, пообщаемся. Без взаимных обвинений, без слов о разводе, без планов на будущее, совместных или раздельных. Я дико скучаю по тебе.
Я собиралась сказать твёрдо и уверенно «нет». Но он буквально гипнотизировал меня взглядом, методично поглаживая руку, что я сама не поняла, как промямлила:
– Не сегодня.
Он широко улыбнулся, а я выскочила из машины и быстро набрала номер квартиры соседки.
– Алло! – ответила Любовь Петровна с достоинством, а я вздохнула в ответ:
– Милана.
Дверь запищала, я стрелой поднялась на третий этаж и встретила её удивлённый взгляд.
– Что стряслось, милая?! – воскликнула, всплеснув руками и звякнув ключами.
– В больницу угодила, – промямлила, не желая вдаваться в детали, – можно ключи?
– Конечно, милая, конечно… – затараторила, суетливо протягивая мне их, – ты в порядке? Почему ты в ночной сорочке?
– Не сегодня, Любовь Петровна, – вздохнула, шлепая по кафелю, – не сегодня.
Открыла дверь, зашла в квартиру и первым делом стащила чёртову ночнушку, отправившись в душ.
Включая телефон я ожидала увидеть кучу сообщений о пропущенных вызовах, но не получила ни одного. Тут же набрала Марине, но её телефон оказался выключен. К беспокойству за свою свободу добавилось переживание за сохранность подруги, я торопливо собралась и порадовалась, что оставила ключи от машины дома, тут же рванув к ней, но к домофону так никто и не подошёл.
Комплект ключей от её квартиры был на той же связке, что и мои, то есть, остался на ферме или был бережно упакован каким-нибудь криминалистом на ферме, получить их в ближайшем будущем я не даже не мечтала, а добропорядочных соседок у неё, в отличии от меня, не было, так что пришлось вернуться несолоно хлебавши и осесть мертвым грузом на кухне с чашкой кофе в руке.
Где её носит?!
Была, конечно, вероятность, что она попросту снимает стресс с тем блондином, но Марина подобной беспечностью никогда не отличалась и ферму покидала с неспокойным сердцем. Что-то явно случилось, такое, что она осталась без связи. А что, если она не успела дойти до посёлка до того, как поехала полиция? Испугалась, рванула в лес и заблудилась? Оступилась, ногу повредила или ещё чего? Лежит там, позвать на помощь боится, а телефон сел или не ловит…
Я вновь поднялась, переоделась в закрытую одежду и поехала в сторону фермы. Ехать старалась осторожно, правил не нарушала, из документов при себе была лишь ксерокопия разворота паспорта, права канули в небытие вместе с оригиналом и прочими вещами, ночью я догадалась закопать мобильные, но совершенно упустила из вида, что можно было повесить на плечи рюкзак. Хотя, это, пожалуй, к лучшему. Я бы выглядела ещё
