Ознакомительная версия.
Резкий, частенько до глупости и идиотизма, комиссар Володин приказал тут же ударить бандитам в спины. Завязался бой, бандитов постреляли, да не всех – некоторые успели убежать, а спасенные раскрывать объятия и приглашать в гости спасителей не торопились.
Но Акиму Лукичу удалось уговорить их провести переговоры.
За баррикаду разрешили пройти только ему и Володину. И, оказавшись внутри обнесенного периметра, оба от удивления закрутили головами – везде шла не суматошная, а обычная размеренная жизнь: кто-то стоял на часах и просматривал местность, кто-то, поставив винтовку возле себя, вернулся к прерванному боем делу: застучал молоток по наковальне, где-то доили корову, подковывали лошадь, взбивали масло, крестьянки развешивали стираное белье – все мирно, по порядку и хозяйскому укладу, словно мир вокруг не летит в тартарары в кровавых брызгах.
В доме их встретил хозяин – как позже выяснилось, полковник лейб-гвардии Вячеслав Владимирович Новин. Выслушав представление и прочитав врученный ему мандат, вернул его обратно и спокойным, дружеским тоном уведомил, что покидать усадьбу не намерен, сдавать нажитое его семьей добро тоже. Может предложить отобедать, а после просил бы покинуть его территорию.
Володин было дернулся права качать и, покраснев от возмущения лицом, обещать непременный приезд отряда солдат с пулеметами, что, собственно было правдой, поддержка местного наркомата была самой всеобъемлющей, вплоть до войсковых операций. Но Аким Лукич уже привычно его остановил и попросил хозяина побеседовать спокойно только с ним, без комиссара нервного.
Тот согласился, но сразу же предупредил, что участвовать в беседе будут и товарищи по обороне.
Оказалось, что в своем поместье он собрал фронтовых боевых друзей с семьями и своих родственников, и крестьяне поддерживают его полностью и по собственному почину и совести. Кто только не пытался их отсюда выкурить, все уходили ни с чем и сильно побитыми.
Так вот Новин и сидит уж восемь месяцев и уверен, что пересидит всю смуту.
– Не пересидите, – тяжко вздохнув, покачал горестно головой Аким Лукич.
И принялся пояснять, что происходит в стране и что изменилось за это время. Конечно, тогда еще имелась совершенно обоснованная даже не уверенность, а большая вероятность, что большевикам осталось недолго – белое движение, набиравшее силу и давившее по фронтам красных, поддержка Антанты, высаживающейся на Дальнем Востоке, только Вершинин твердо знал, что ничего не поможет и уже не спасет Россию от большевизма.
Ужас происходящего состоял в том, что управляющая верхушка глупо, бездарно, а частенько откровенно предательски про…ла Россию. Никто не хотел видеть роковой, критической разницы в доходах и жизнях между простым населением, крестьянством и правящей верхушкой и средним классом.
Никто не хотел понимать, что сильная Россия категорически не нужна Западу, Европе и Америке, и что те предпринимают, уже даже не скрываясь, откровенные шаги, чтобы ослабить, разорвать Россию.
Да и на Родине бурлящая масса уже была в готовности – только сдвинь и дай волю, поверни в нужном направлении, пообещай реальное, убеди – и покатится!
Вот она и покатилась!
Покатилась убийственной глыбой с горы, все сметая на своем пути! Эти люди уже вкусили дикой свободы разрушения, разрушив в первую очередь в самих себе любые ограничители, им совершенно нечего терять, у них попросту ничего нет – это оторванные от земли и дела мужики, вкусившие крови по горло и уже не боящиеся ничего, даже смерти, а их руководители знают и чувствуют огромную поддержку Европы за спиной и подпитываются ею.
И пока не разрушится все до последней основы, это безумие не остановится.
Все присутствовавшие потрясенно молчали, когда Аким Лукич закончил говорить.
– И что в таком случае делать? – прохрипел Вячеслав Владимирович, первым пришедший в себя.
– Соберите все ценности, но только драгоценности, золото, валюту, минимум необходимых вещей, документы. Мы дадим вам спокойно уйти, обещаю. Вячеслав Владимирович, я покажу вам на карте безопасный проход. Вам надо уходить за границу, пока такая возможность еще есть.
И он рассказал, что происходит сейчас в сопредельных государствах и на их границах.
– Решайте сами, куда и как добираться, но в России вам оставаться нельзя.
– А что будет с домом, имуществом? – спокойно спросил полковник.
– Увы, но все это мы реквизируем. Чтобы усадьбу не уничтожили, посоветуйте крестьянам организовать тут что-то типа лазарета, больницы, они сейчас всем нужны: и белым, и красным, и анархистам. А картины и ценности, уж извините, я изыму. Будут в музее выставляться.
– Когда? – горько усмехнулся полковник.
– Обязательно будут, – убежденно уверил его Аким Лукич.
– Как вы вообще можете сотрудничать с этой властью? – спросил Вячеслав Владимирович осторожно. – Вы же интеллигентный человек, истинно русский патриот.
– Я не сотрудничаю с властью и не очки себе зарабатываю, – устало ответил Аким Лукич, – я спасаю что могу, что в моих силах уберечь от уничтожения и разграбления. Смуты страшные случались в России не раз, и страна наша чего только и кого только не пережила. Самое важное, что есть и остается, сама она – Россия. Вот ей и служу.
Слово он свое сдержал и к вечеру пропустил без задержек потянувшиеся из усадьбы телеги с людьми и скромным скарбом. Подъехавший к нему на великолепном коне Новин соскочил на землю, крепко пожал руку и искренне пожелал:
– Удачи тебе, Аким Лукич. Хоть я и не согласен с вашей позицией, по мне так людей спасать надо, страну, а не барахло. Но каждый видит свой долг по-своему, – тряхнул еще раз, крепко сжав ладонь, и от сердца повторил: – Удачи!
– И вам, Вячеслав Владимирович, – пожелал искренне он.
– Ты зачем их отпускаешь?! – возмущался вслед уехавшим комиссар.
Они шибко поругались, когда Вершинин объявил ему свое решение и данное слово отпустить сидевших в усадьбе. Поспорили бесполезно, но Володин, скрипя зубами и обещая все донести куда следует, подчинился. Старшим отряда все же был Аким Лукич, да и солдатики с матросами за это время успели проникнуться к нему великим уважением и почтением. Слушались и защищали.
– Может, это деяние, – уставшим голосом сказал тогда ему Вершинин, – тебе, Володин, зачтется, когда предстанешь перед судом неземным. Может, и не спасет от геенны, но хоть срок сократит.
– Мракобесие это все поповское, – отмахнулся тот и сказал вдруг потрясающе-убийственно верную вещь, которую и сам-то не понял: – Вот она, здеся ваша геенна огненная, – и обвел рукой просторы.
Ознакомительная версия.
