— Вы ведь не местная, а?
Шериф Ден Куин пытался говорить бесстрастно, но брови его предательски слегка приподнялись, как только он взглянул на Мэрили Дженнингс. В ней было слишком много противоречивого: поношенный хлопчатобумажный жакет — на два размера больше, шелковое платье, спортивные ботинки и длинные носки. В ушах у нее болтались тонкие металлические треугольники, хаотично усеянные кусочками разноцветного стекла. Волосы девушки были подобны спутанным колосьям пшеницы с почти черными корнями, а локоны связаны веревочкой и убраны за уши.
— Нет, я из Калифорнии.
Шериф хмыкнул, что означало: он и так это видит. Куин старался держаться вежливо. В последнее время ему приходилось иметь немало дел с чужаками. И частью его работы была дипломатичность. Говорить с некоторыми из этих важных шишек порой было труднее, чем угодить собственной теще. Глядя на Мэрили Дженнингс, Куин немного волновался оттого, что она могла оказаться какой-нибудь знаменитостью, а он ее не узнал. Мэрили спокойно могла сойти за звездочку с Эм-ти-ви.
— Чем могу быть вам полезен, мисс Дженнингс?
— Люси Макадам была моей подругой, — сказала Мэри, всматриваясь в морщинистое лицо шерифа.
Возможно, он был боксером или же лошадь ударила его копытом в лицо. Нос Куина был сильно свернут на сторону, множество мелких шрамов залегло над верхней губой и в уголке правого глаза. Красная полоса другого шрама диагональю пересекала левую скулу. От уродства Куина спасала пара добрых, теплых зеленых глаз и ясная, кривоватая мальчишеская улыбка.
— Убийство на охоте, — услышав знакомое имя, кивнул Куин. — Кому-то удалось с вами связаться? Мы пытались дозвониться до вас, как только это случилось. Ваше имя и номер телефона мы нашли в ее записной книжке.
Они пытались дозвониться, а Мэри тем временем отключила телефон, пытаясь как можно скорее избавиться от своей жизни в Сакраменто ради чего-либо более стоящего. Мэри потерла глаза рукой. Плечи ее мгновенно поникли, как только на них обрушилось неясное чувство вины.
— Нет, — тихо произнесла она. — Я узнала о Люси, только когда приехала сюда.
Куин изобразил на лице сочувствие:
— Прошу прощения. Должно быть, это сильно вас потрясло.
— Да.
В комнате одновременно зазвонили два телефона. И тут же в дверь с шумом ввалился здоровенный детина с лицом красным, точно кусок свежей говядины, и зловещими татуировками на руках от плеч до самых запястий. Одет он был как типичный байкер: ляжки обтянуты джинсами, черный кожаный жилет на голое тело, что позволяло лицезреть грудь и бочкообразный живот, густо покрытые черными вьющимися волосами. Сжатые в кулаки руки были заломлены назад, и в спину его толкал следовавший за ним раскрасневшийся, злой полицейский.
Оба с разгону врезались в стол, опрокинув чашку с кофе на стопку отчетов и заставив сидевшего за столом полицейского ошарашенно отшатнуться. Воздух наполнился отборнейшими ругательствами, сыпавшимися из трех источников одновременно. При виде продолжающейся борьбы Куин помрачнел и схватил Мэри за руку, изготовясь немедленно вырвать ее из опасной близости к месту сражения. Но с помощью двух подоспевших полицейских байкер был наконец водворен на стул, и напряжение начало спадать.
Обрадовавшись тому, что худшее позади, Куин обратился к Мэри:
— Пройдемте в мой кабинет.
Покровительственно держа Мэри за руку, шериф провел ее в кубическую комнату, одна из стен которой была стеклянной, что давало возможность наблюдать за происходящим в участке, и закрыл за собой дверь. Мэри села на квадратный черный пластиковый стул, сделанный никак не для комфорта, а уж тем более не из любви к эстетике, и окинула взглядом белые стены, увешанные дипломами, наградными удостоверениями и фотографиями в рамках с сюжетами из состязаний родео. На одной из них Куин прижимал громадного бычищу рогами к земле. Фото объясняло многое.
— Мы не смогли найти никого из родственников, — продолжил шериф начатый разговор, словно тот и не прерывался.
— У Люси не было семьи. Она выросла в приемных домах.
Сообщение, казалось, вызвало у Куина сочувствие, но он не стал развивать тему.
— Что ж, дело закрыто, если это может вас хоть чем-то утешить. Все было тщательно расследовано и проверено. Она отправилась верхом в горы. Ее по ошибке приняли за лося, и так вот все получилось.
— Прошу прощения. Я не очень-то в этом разбираюсь, но мне кажется, большинство охотничьих сезонов начинается осенью. А сейчас июнь.
Куин кивнул — внимание его отвлеклось на сцену за стеклянной стеной, где помощник шерифа зачитывал байкеру его гражданские права.
— Парень гостил у Эвана Брайса. Имение Брайса — большая его часть — лежит к северу от земель Рафферти и к северо-востоку от имения мисс Макадам. Брайс разводит собственный скот — лосей, бизонов, — так что его животные рассматриваются как продукция животноводства. Ограничения охотничьего сезона на такой скот не распространяются. Брайс позволяет своим гостям время от времени взять несколько голов в качестве спортивного трофея.
— И на этот раз трофеем стала человеческая жизнь! — жестко добавила Мэри.
Куин покосился на нее и слегка пожал могучими плечами:
— Время от времени такое случается. И, я предполагаю, будет случаться все чаще и чаще — по мере роста туризма и появления на здешних землях новых владельцев из больших городов. Большинство этих людей понятия не имеют, как обращаться с огнестрельным оружием.
Парень, что застрелил вашу подругу? Да он ни ухом ни рылом не смыслит в охоте. Он и не знал, что попал в Люси. Он ее даже не видел. Прошло два дня, прежде чем тело обнаружили.
— А кто это был? — спросила оцепеневшая Мэри, желая узнать имя, представить себе человека, повинного в смерти ее подруги.
— Доктор Графтон Шеффилд. — Куин повернулся на стуле к огромному черному шкафу с папками, — Доверительно сообщаю вам это имя, — пробормотал он, перебирая папки толстыми пальцами. Наконец Куин извлек одну из папок и проверил ее содержимое. — Пластический хирург из Беверли-Хиллз. Когда до него дошла молва о случившемся, он приехал и признался, что охотился в тех местах. Страшно переживал. На суде все время плакал. Во всем содействовал следствию.
— Можно посмотреть результаты баллистической экспертизы?
Брови Куина поползли вверх.
— Шериф, я шесть лет проработала судебным секретарем, — пояснила Мэри, — и достаточно поднаторела в таких делах.
Потирая уголок рта кончиком пальца с обгрызенным ногтем, Куин изучающе смотрел на Мэри. Наконец он кивнул, вынул из папки тонкую пачку машинописных листов и протянул их через стол. Мэри пробежала взглядом предварительный отчет.
