— Ты в этом уверен?
— Позволь мне объяснить. Конечно, они могут случайно встретиться в приемной. Но если бы они знали друг друга, мне это стало бы известно.
— Хочешь сказать, это выяснилось бы в ходе психоанализа?
Эмануэль коротко кивнул, явно не желая вдаваться в подробности.
— Но, — спросила Кейт, — если бы двенадцатичасовой пациент — как мы уже знаем, это был мужчина — захотел сохранить в тайне свою связь с Дженет, разве он не смог бы это сделать?
— Для меня это было бы неожиданностью.
— И могло бы означать, — добавила Кейт, — что он намерен убить ее. — Никто из остальных не откликнулся на ее утверждение. — Что ж, продолжим. Без пяти одиннадцать ты позвонил на коммутатор, там тебе сообщили об отмене двух визитов, и ты сразу ушел из дому, чтобы отдохнуть и побегать вокруг пруда.
— Вот видишь, — прервала ее Никола, — ты веришь, что он именно так и поступил, хотя даже из твоих уст это звучит странно.
Мягкая полуулыбка на губах Эмануэля выражала готовность принять неизбежное. Кейт не первый раз замечала, что Эмануэль больше чем кто-либо способен смириться с тем, что он не в силах изменить. Возможно, к этому его приучили занятия психиатрией. Профессионал, посвятившей этому свою жизнь, привыкает ничему не удивляться. Могло ли убийство Дженет Гаррисон быть воспринято им как досадная неожиданность в ходе работы? Кейт решила обдумать это позже.
— Пожалуйста, не сочти, что я тут же вскочил с кресла и сломя голову помчался в парк, — сказал Эмануэль. — Конечно, мне хотелось размяться, но не до такой степени, чтобы забыть переодеться. А потом я вышел на улицу, даже можно сказать, вышел не спеша.
— Тебя кто-нибудь видел? Может, ты сам кого-то заметил?
— Никого, кто мог бы это подтвердить. В холле было пусто.
Никола выпрямилась в кресле:
— Его мог видеть кто-то из пациентов доктора Барристера, когда он шел к Пятой авеню. Я уверена, что, если мы попросим доктора, он охотно расспросит своих больных, понимая, как это важно. А может, даже он сам заметил тебя из окна своего кабинета.
— Вряд ли. Кроме того, если кто-то и обратил на меня внимание, то полиция может решить, что я запутывал следы. И у пруда я тоже не встретил ни одного знакомого. Конечно, там было много народу, но я никого не запомнил. И они, наверное, не смогут вспомнить мужчину в старых джинсах и куртке, который быстро шел по дорожке вдоль пруда.
— На тебе была эта одежда, когда ты вернулся домой, — сказала Никола. — Ты ведь не принимал в ней пациентов. Разве это не доказывает, что ты невиновен?
— Он вполне мог переодеться после того, как убил девушку, — возразила Кейт. — Но минутку! Если предположить, что ты обеспечивал себе алиби и для этого убежал в парк, то кто же сделал эти два звонка, отменяющие визиты? Ты сказал, что на коммутаторе записали время их поступления. Если ты проводил сеанс, а это легко проверить, значит, ты позвонить не мог. Даже если пациент и не видел мигающую лампочку, на станции зафиксировано время сообщения.
— Я об этом думал, — признался Эмануэль, — и даже сказал полиции, хотя, наверное, это было не очень умно с моей стороны. Они ничего не ответили, но, несомненно, считают, что я мог кому-нибудь заплатить, чтобы тот позвонил, или попросить это сделать Никола или тебя.
— И все-таки здесь в их рассуждениях слабое место. Лично я приберегу это на всякий случай. Кстати, как ты думаешь, почему убийца позвонил тебе, когда ты занимался пациентом, а не в другое время? Ведь тогда, кроме тебя, никто не смог бы подтвердить, что такие звонки были!
— Возможно, он просто не мог позвонить в другое время. Но скорее всего, он хотел знать наверняка, что я не возьму трубку, а получу сообщение позже на коммутаторе. Ведь я мог бы понять, что это не голоса моих пациентов, или даже, хотя это кажется маловероятным, узнать говорившего.
— Есть еще одно предположение, — сказала Никола. — Если б он позвонил раньше, то даже притом, что тебе очень хотелось размяться, ты мог бы найти другое занятие. Например, ты сказал бы мне, что у тебя образовался двухчасовой перерыв, а я вполне могла бы предложить тебе посмотреть, что у нас получается в этом месяце с деньгами. Или заняться любовью, если бы я отложила свой визит к психоаналитику. Я понимаю, это звучит неправдоподобно, но, если убийца хорошо знал нас, он легко мог предположить такое. Пандоры и детей дома не было, а я подумала бы, что это здорово: для разнообразия заняться этим утром. Короче, я считаю, убийца просто не хотел оставить Эмануэлю время на размышления и должен был быть уверен, что я уйду.
— Все равно, — сказала Кейт, — это могло быть с его стороны промахом, и довольно серьезным. Будем надеяться на это. Когда ты вернулся домой, Эмануэль, представление, так сказать, было в самом разгаре?
— Самым подходящим словом, чтобы описать то, что здесь творилось, было бы «хаос». Если бы дело не касалось меня, было бы даже интересно.
— Доктор Барристер сказал, что лучше вызвать полицию, — заговорила Никола. — Кажется, он даже назвал мне номер, но у меня не хватило духу набрать его. Я попросила коммутатор соединить меня. И когда мужской голос в трубке произнес: «Полицейский участок», я подумала, что это происходит не со мной, что это просто бред. Завтра я скажу об этом доктору Сандерсу, интересно, что значат эти мои мысли… Не прошло и минуты, как из участка мое сообщение передали по рации одной из полицейских машин, которые постоянно разъезжают по району… Помнишь, когда мы были детьми, полицейские обходили улицы пешком?
— Когда мы были детьми, — вставил Эмануэль, — полицейские казались нам стариками. Как это кто-то сказал? «Они достаточно старые, чтобы стать вашими отцами. Но в один прекрасный день вдруг оказываются достаточно молодыми, чтобы стать вашими сыновьями».
— Так или иначе, — продолжала Никола, — эти полицейские, приехавшие на машине, просто посмотрели на тело, как будто хотели убедиться, что мы их не разыгрываем, хотя мне показалась бы дикостью подобная шутка. Потом они уже сами позвонили в участок, и после этого здесь началось настоящее столпотворение. Забегали какие-то люди со всяческими приспособлениями, и детективы, и какой-то мужчина, которого все называли помощником инспектора, и фотограф, и еще такой смешной коротышка, увидев которого все страшно обрадовались. У меня просто голова пошла кругом. Мы сидели здесь, в гостиной. Не помню, когда вернулся Эмануэль, но, кажется, задолго до того, как унесли тело. Я только и осознала, что вошли мужчины в белых халатах. Один из них сказал полицейским: «Скорая помощь». Когда-то был фильм с таким названием.
