— Именно так и случилось с нашим героем.
— Полно философии, Пьегрр, я хочью знать, что там было дальше!
— Терпение, месье Шварц, мы уже близко к роковому обстоятельству для всех появлявшихся до этого момента в рассказе имен.
Итак, соседи Мартина по студенческому общежитию отличались от него лишь тем, что не самостоятельно выбрали путь приехать учиться в Англию, а по настоянию родителей. У них не было цели выбиться в люди, избавиться от нищеты, переступить порог отчаяния, всего этого вместе у них не было, потому как каждый в отдельности ни в чем не нуждался. Это были беспечные взрослые дети, расценивающие свое местопребывание здесь не как возможность, а как пьянящую и окрыляющую свободу от дома, родителей и каких-либо ограничителей.
Видя то, как беспечно они расположены к жизни, честолюбивые планы Криси, основанные на первых порывах честности и чести, начали понемногу растворяться во всепоглощающей лени при отсутствии рядом примера подобающего поведения. Он заскучал по тем временам, когда мог с легкостью обманывать, не скупясь на обещания и получая желаемое. Для него это было самой любимой игрой, чем-то напоминавшей рыбалку. Вот ты видишь жертву, долго ее обрабатываешь, втираешься в доверие, и — хоп! вуаля! — она заглатывает крючок! Сколько трепета несут в себе эти дурманящие начальные стадии, сколько волнения и адреналина кончиками своих острых нервишек щекочут низ живота, пока ты с нетерпением затаившегося охотника ждешь пробегающую мимо лань. О, он был мастер своего дела! Он любил это, и, самое интересное, казалось, что это дело тоже его любило! Ни разу он не был пойман! А обманутые вкладчики или попавшиеся в капкан покупатели еще на родине Мартина даже и подумать не могли о дьявольски продуманной лжи с такой честностью и добродушием смотревших на них двух горящих глаз молодого человека, чьи речи при этом изящно и художественно вырисовывали капающие маслом завитки китайской лапши на ушах потерпевших.
Так Мартин Криси нарушил свое обещание хорошо учиться, а свет от его далеких и призрачных мечтаний о хорошей и честной работе, большом доме и БМВ стал покрываться мраком его истинного характера, затягивая его в мелкие обманы, крупную ложь и криминальные истории. Одним словом, молодой человек, не успев влиться в порядочную жизнь, начал снова сходить по наклонной.
— Властью, данной мне университетом города N и прилегающей к нему территорией студенческого общежития, я объявляю вас мужем и женой! Жених, можете вытащить изо рта сигарету и поцеловать невесту!
Джонатан был единственный и самый верный друг Мартина, без каких-либо сомнений уверенный в их преданной дружбе. Они были родом из одной страны, но познакомились, только приехав в Англию. Ребята были, что называется, неразлейвода, готовые всегда к беспечным приключениям, авантюрным поездкам и бесконечному веселью. Оба занимались музыкой, и оба были влюблены в Маргарет, чей рейтинг среди мужчин в нашем городе возрастал с каждым днем, зашкаливая и давя своей неоспоримой красотой и безукоризненной элегантностью. Джонатан, будучи преданным другом и хорошим товарищем, ни разу не открылся ни Мартину, ни Маргарет в своих чувствах к молодой женщине, тщетно пытаясь задушить их на корню. Никто толком не понимал, что она, девушка из другого общества, привлекательная и умная, с отдельной, пусть и съемной квартирой, неплохой работой, к своему возрасту уже состоявшаяся как личность, нашла в таком непостоянном гуляке и известном кутиле, как Мартин Криси.
А Маргарет была влюблена в том самом смысле, в каком романы с упоением описывают нам огненно-пламенную страсть и ревностно-жадную поглощенность предметом обожания любящего сердца. Ровно настолько, насколько она была влюблена в Криси, она безапелляционно и в какой-то степени безрассудно верила ему во всем и всегда.
— Невеста! Дабы выразить согласие, можете затушить бычок об лоб этого прохиндея, который даже не потрудился не курить во время церемонии!
Все трое утирали глаза от слез рукавами, сгибаясь вдвое, и истерично, до колик в животах смеясь. Одной рукой Джонатан сжимал баночку пива, а другой перекрестил «новобрачных», снимая с себя сделанный из этикетки от шампанского импровизированный римско-католический ошейник, как у настоящего пастора.
Истинные причины такого контрастного союза не знал и не понимал никто, включая самого Криси, ведь Маргарет — не только на фоне него, но и вообще в действительности — отличалась не только цветом кожи, но и всем своим видом. Молодая девушка носила элегантные деловые вещи, ее осанка выдавала в ней стать великосветских дам позапрошлого столетия, а походка явно указывала на шаг уверенной в себе и состоявшейся женщины.
Окружающие ее девушки делились на два лагеря. Одни, которые были попроще и достаточно симпатичные, завидовали ей, осуждая и говоря, что в ее привлекательности нет ничего особенного. Другие, те, что справедливее и честнее относились к себе и не были совсем дурнушками, уважали и восхищались ею, уверенно заявляя, что Страйзберг со своим пробивным жестким характером и особенной красотой добьется всего, чего только ни пожелает.
О Мартине же мнения все были одинакового: все видели в нем доброго, милого парня, с огоньком в глазах, искристой улыбкой и открытой всему миру душой. Но, как это ни было странно, людям, конечно, свойственно ошибаться, но в этот раз общество сильно заблуждалось насчет обоих.
Ошибались друг в друге и влюбленные. Дело было в том, что на момент знакомства с Криси Маргарет прожила в нашем городке примерно год, и, как я уже сказал, девушка сильно скучала. Томящаяся в ней бешеная энергия не могла найти выход ни в одном из претендентов на ее до обжигания холодом горячее сердце. Ей казалось, что вокруг все было до боли пресным и тусклым, до безобразия одинаковым и до безразличия скучным. Ей нужно было что-то совершенно иное. Некто абсолютно другой. Кто-то, кто был способен высвободить ее из клетки промозглой серости и повторяющихся один за другим одинаковых дней. Случайное неожиданное знакомство с Криси шоколадными цветами разукрасило стены ее выцветшего одиночества, исполнив их в переливающихся на солнце тонах радости и мотивах бесконечного веселья, искрящихся в свете дня улыбок и красками горящей в лунных потоках страсти. Маргарет казалось, что наконец она по-настоящему вдохнула этот свежий, парящий над Альпами воздух, погрузившись в атмосферу, совершенно не свойственную ей, незнакомую и до неестественности необычную. Ей казалось, что она могла нарушить любые правила, которые когда-то имела, всего лишь взяв за руку самого свободного духом мужчину, которого только встречала до этого.
