— Коротко подвожу итоги, Квентин. Трюк с письмами не удался. Теперь нам пришлось делать вид перед этими сопляками, что мы обладали некой информацией, изобличающей Д. Д. как циничную искательницу наследства. Я уже изложил концепцию для лишних ушей: Д. Д. намерена инсценировать свою гибель, спровоцировав тем самым на самоубийств безумно влюбленного в нее русского. Мы же спасаем господина Артемьева и помогаем покойной Д. Д. остаться честной и романтичной в его глазах и в глазах всех, кто увидит «Башню». Разумеется, придется и в самом деле пожертвовать для этого жизнью… Увы, настоящее искусство требует истинных жертв.
Квентин поднялся, защелкнув кейс с папкой финансовых расчетов.
— Прошу меня извинить — спешные дела… А кроме того, я ничего, как известно, не смыслю в секретах Большого искусства. Боюсь сбить вас с толку своими замечаниями, друзья.
— Осторожный, собака! — хмыкнул Заза, заперев за продюсером дверь. — Почуял, что пахнет криминалом, и не хочет знать лишнего. Излишня информация, как известно, иногда очень обременительна.
— Не пугай меня, золотце. Я человек осмотрительный, к тому же, пишущий и достаточно известный. Ты же знаешь, что распускать нюни, а тем паче — разглашать секреты нашего «творческого метода» Хоган не будет. Вешать петлю себе на шею как-то неловко, я и галстук с трудом завязываю.
Хамелеон Руффо же не шантажист, не сексот и не слабонервный сопляк. Руффо Хоган — чуткий художник, незаурядный мастер, если ты еще не понял. Я влез в это дело не из любопытства и не из пристрастия к «сладким романам».
Руфин достал кассету и поставил ее в видеомагнитофон:
— Это моя личная копия, для архива. Вроде альбомчика с голубками и нежными открыточками для слезливой бабули.
На темном экране смутно белело расплывчатое пятно. Вдруг невероятно четко, почти осязаемо, перед глазами проплыло облачко тончайшего газа и в нем — женская фигура с подсвечником в руке. Нечто сомнамбулическое, летучее в крадущихся движениях. Она прислушивается, вглядываясь в темноту и вдруг замирает. Белая невеста, волшебное видение — бесплотный дух, мечта? Она напрягается в струнку, устремляясь ввысь, и медленно возносится — в темное небо вспархивает облачко легчайшей фаты. Экран заслоняет широкая мужская спина, сильные руки подхватывают невесомое, бессильное тело. Нет — оба они невесомы, бесплотны, озарены каким-то потусторонним сиянием — серебристым нимбом, знакомым иконописцам…
— Не видел ничего подобного, честно, Заза. Эта пленка дорогого стоит. Как и вся эта история! — Руффо с жаром зашептал: — Нам чертовски, сатанински повезло… Мы сидим на золотой бочке, старина!.. Только вот что. «Башне» нужен мощный финал. Апофеоз! Великая любовь будет убита гаденьким, мерзким. Бессмертное — смертным. С хрустом костей и размазанным по старинному булыжнику мозгом. Нужны современные Ромео и Джульетта, сыгранные гениальными актерами до конца. Гиперреализм на широком экране. Украденное у судьбы Таинство — таинство смерти — на глазах миллионов зрителей… Дикси — красавица и хорошая актриса, жаль, мы не дали ей отсняться у Герта в крупной роли. Но в нашем сценарии она станет звездой века. А произведения маэстро Артемьева получат широкую известность. Посмертно… Боже, кто из нас не мечтал о посмертной славе!
— Мне больше по вкусу прижизненная. — Пробурчал шеф, задумавшись над манифестом Хогана. — А ты не перегибаешь палку, маэстро?
— Ничуть! Наша задача — прорыв в неведомое. Нам необходимы два трупа, ты понял, Заза? Два — слившиеся в последнем объятии.
— Ты сбрендил, Хоган. Садист и маньяк. — Заза не скрывал опасливого отвращения, граничащего с восторгом. — Хотя, во многом прав… Мне и самому не терпелось, чтобы эта пара вспорхнула в звездное небо… Кружева, флердоранжи, скрипка — полет над лунным садом… А потом — бац! — Заза вздрогнул, представив хруст костей, и призадумался. — Но как нам удастся загнать на эшафот этих счастливчиков? Они сейчас так сильны… Даже если пытать каленым железом…
— Существует куда более действенный способ, чем железо и дыба. Пытка недоверием. — Улыбнулся Руффо. — Как раз для наших героев…
— Но просчетов теперь быть не должно. Ювелирная точность, как в цирковом номере. Кто же буде это снимать?
— Какая разница? Для оператора концовка должна стать полной неожиданностью. Как, впрочем, по официальной версии, и для всех нас. Мы хотели уберечь музыканта, но не смогли… Увы, шлюшка Девизо потащила его за собой. — Изобразил скорбную гримасу Хоган.
— А может, нам стоит использовать Сла? Тщеславен, глуп, к тому же — неравнодушен к красотке, а значит, легкая добыча.
— Хорошая идея, шеф! — Оживился Руффо. — Надо сделать так, чтобы в Вальдбрунн вместе со мной явился Барсак. Нет, разумеется, не как единомышленник и помощник. Сол ненавидит меня и не поверит мне ни на йоту… Но он прекрасно сгодится в качестве врача! — Хоган смачно чмокнул свои вытянутые пальцы. — Чудесная идея, ай да Руффо, ай да голова!
— Не понял. Мы должны его уговорить, подкупить, обмануть?..
— Мы сделаем из него отличную подсадную утку. А затем — насквозь погрязшего в грехах козла отпущения. Для тех, кто вздумает затеять следствие.
— Хорошо, я вызову Сола, постараюсь примириться с ним и командирую в замок.
— Никаких приглашений! Ты что, Заза?! Пусть рвется к тебе сам и умоляет доверить ему переговоры с нашими героями.
— Сол не поверит, что Дикси стерва.
— Для него ты выдашь другую версию, Заза, сделав исчадьем ада господина Артемьева. Пусть катится в поместье разбираться и запутает голубков еще больше. А уж там я сработаю не хуже Шекспира! Гора трупов и скорбный голос мудреца: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть Ромео и Джульетте».
Руффо захохотал мелко и дробно, как от щекотки.
Соломону уже второй раз звонили коллеги из Лаборатории, конфиденциально сообщая, что в Вальдбрунн командирован Хоган и «группа слежения». Барсак сообразил, что все это неспроста. Он давно уже вышел из игры, ссылаясь на болезнь и выплатив неустойку фирме.
Преувеличенное недомогание Сола было предлогом отстраниться от дела. Он не обманул Дикси, передав шефу ее ультиматум и присовокупив к нему свой: если за «объектом» не прекратится наблюдение, он выходит из игры. Барсака заверили, что красотку оставили в покое и посоветовали отдохнуть. Все это устроилось так просто, что сомневаться в обмане не приходилось. «Сделали из меня соучастника, чтобы при случае посадить в дерьмо. А уж случай, видать, будет не из простых».
