Жар вокруг так усилился, что стало невозможно дышать. Сыпля проклятиями, Ларкин попытался подняться на ноги, но раздробленное колено подвернулось. Он выл и катался по полу. Наконец попробовал ползти. Нашел пистолет и сунул в карман. Обжигающая боль лизнула стопу, и, оглянувшись, он ужаснулся – загорелся ботинок. Завизжав, несколько раз ударил по ботинку, стащил его и отбросил подальше. Ладонь жгло, ступню тоже. Рука и нога – одна сплошная рана.
Одержимый единственной безумной целью, Фрэнк выполз из кухни на палубу, где в ночное небо устремлялись языки пламени. Он умудрился добраться до поручней и заглянул вниз, где в чернильно-черном океане качалась целая флотилия спасательных шлюпок, заполненных людьми. Но не все банки были заняты. Значит, не все спаслись. Уфф, это наблюдение принесло ему удовлетворение, но все-таки не так он планировал главное представление в своей жизни.
От кормы по палубе к Ларкину устремилось пламя. Он рефлекторно отвернулся, вдруг испугавшись встречи с ожившим хищным огнем, но с другой стороны тоже полыхало.
Ублюдки. Проклятые ублюдки. Они выжили! После всех его трудов и усилий, они будут жить дальше, а не сдохнут, как следовало, на его погребальном костре. Он ненавидел их, ненавидел их всех. Вытащив пистолет, Фрэнк перегнулся через перила и принялся слепо палить по лодкам, по воде, во всему и всем. Тут его снова настигло пламя, и он завизжал.
Больно. Больно везде. Хуже, чем можно вообразить. И долго, нестерпимо долго, бесконечно-о-о.
НОЧЬ ОСВЕЩАЛАСЬ БЕШЕНЫМ ЗАРЕВОМ, пожиравшим накренившийся «Серебряный туман». Становилось все очевиднее, что живых на борту остаться не могло. Никто не сумел бы пережить и взрывы, и последующий пожар, мгновенно охвативший лайнер.
Кэйл, сидя на банке, наблюдал, как по чернильной поверхности океана танцуют красные блики. Молчаливый, злой... и ужасно довольный, что ему, а также многим другим, повезло вовремя убраться с чертовой посудины. Спасательная шлюпка мерно покачивалась. Дженнер пристроилась у него под боком, положив голову ему на плечо и обняв за талию. Они держались друг за друга. По ее лицу струились слезы, слезы скорби по Бриджит – Мэтт уже рассказал, как искал ее, как сразу после первых взрывов бродил среди множества безжизненных тел по нижней палубе.
Райан встал и высматривал в других шлюпках свою жену, что оказалось нетрудным даже на расстоянии, поскольку на каждой лодке горели аварийные огни. Фэйт, так же как и муж, стояла, высматривая его. Встретившись с Райаном взглядом, она помахала ему рукой, послала воздушный поцелуй и села. Со своего места Кэйл заметил, как Фэйт опустила лицо в ладони и зарыдала – от облегчения, боли и скорби.
Тиффани и Санчес деловито мерялись пушками, но было понятно, что это всего лишь защитная реакция и оба потрясены тем, что им довелось пережить и увидеть, но упорно стараются не выдать своих расстроенных чувств. Рассказав о Бриджит, обычно неунывающий Мэтт тихо сидел в сторонке, понурив голову.
Пара членов экипажа, трудившихся на пункте эвакуации, от изнеможения довольно скоро уснули прямо в шлюпке.
Дженнер смотрела на все вокруг новыми глазами. Смотрела на людей, которых так неожиданно и так близко узнала. Если бы не они, катастрофа была бы гораздо кровавее. Именно они раскрыли злодейские планы Фрэнка Ларкина, именно они убедили капитана Ламберти начать предварительную эвакуацию, и именно они, рискуя жизнью, до последней минуты пытались найти и обезвредить бомбы, а также позаботились, чтобы преступник не ушел от заслуженной кары.
Дженнер потратила шесть лет, стараясь влиться в ряды светских тусовщиков Палм-Бич, но тщетно – и даже не из-за их снобизма, а из-за чего-то внутри нее самой. Она почти всю жизнь искала место, которое ей подходит, и Палм-Бич таким местом точно не являлся. С чего бы еще она так часто меняла цвет волос? Скорее всего, подсознательно она ожидала, что если достаточно кардинально изменит внешность, то изменит и свою сущность – и станет той Дженнер, которая наконец-то впишется в окружение.
К черту. В тот тупик она не вернется. Но теперь она, похоже, знает, что ей подойдет.
Дженнер подняла взгляд на Кэйла и сказала:
– Я хочу заниматься тем же, чем и вы.
Кэйла Трейлора вывести из себя было нелегко, но ей это удалось. Его брови взлетели и тут же нахмуренно сдвинулись:
– Что? Ты серьезно?..
– Совершенно, – Она села прямо, глаза на заляпанном сажей лице горели уверенностью. – Я когда-то занималась дзюдо, в итоге дерусь, правда, не очень хорошо, но всегда могу возобновить тренировки. Отлично стреляю по мишеням и без проблем осваиваю новое оружие. Что до всего остального... я готова учиться.
– Милая, в этом нет... – Кэйл вздохнул. – Я занимаюсь только слежкой. Только.
Она махнула в сторону агонизирующего «Серебряного тумана».
– Значит, только слежкой?
Кэйл долго не отрывал взгляд от горящего лайнера. Где-то там оставалось тело Бриджит, как и останки других членов команды и пассажиров.
– Если бы вас там не было, – сказала Дженнер, – Если бы вы не похитили нас с Сид, чтобы наладить слежку, все эти люди в лодках были бы убиты. И мы с Сид тоже погибли бы. Фрэнк Ларкин добился бы того, чего хотел.
Кэйл уже не представлял мира без Дженнер Редвайн. Невероятно скоро, невероятно сильно, но она стала ему жизненно необходима.
– Я готова учиться. Научи меня, – прошептала она.
– Посмотрим.
Дженнер вздохнула и прижалась к нему поближе.
– Ладно, пока мне и этого достаточно. – Какое-то время она молчала – то ли раздумывала, то ли задремывала, но вдруг спросила: – У тебя лодка есть?
– Нет.
– Хорошо. – И она снова вздохнула, на этот раз облегченно.
А вскоре послышался звук, который трудно было с чем-то спутать – шум крутящихся лопастей, вероятнее всего, приближавшегося вертолета береговой охраны.
Оставалось еще кое-что, с чем следовало разделаться прямо сейчас.
– Знаешь, я очень богата, – тихо призналась Дженнер. – Настолько богата, что могу купить небольшую страну.
Кэйл такой реплики, похоже, не ожидал и пожал плечами.
– Знаю. И что с того? Меня не интересуют маленькие страны.
– Просто некоторых мужчин это расхолаживает.
– Меня не волнуют твои деньги, – искренне сказал он. – У меня и самого их хватит на двоих, и еще останется. Можешь раздать свои кому захочешь, сжечь, или приберечь для наших детей...
Вероятно, рановато было такое говорить, но когда Кэйл взглянул на Дженнер, она улыбалась. Значит, в конце концов, не так уж и рано.
