– Месть? Думаешь, он стремится к этому? Отплатить всем, кто свидетельствовал против него?
– Не знаю, Ной. Но он умирает. Что ему терять?
Терять Сэму было нечего. Поэтому он сидел, потягивал бурбон и следил за тем, как наступает ночь. Боль еле слышно тикала в виске, заглушенная снадобьями, действие которых усиливалось алкоголем.
Как в старые добрые времена.
От этого ему хотелось смеяться. И плакать.
«Время понеслось», – думал он. Разве не странно, разве не удивительно, что двадцать лет время плелось, а стоило выйти на свободу, как оно рванулось вперед, словно спринтер?
Но зачем он вышел на свободу? Чтобы умереть от рака?
Сэм посмотрел на пистолет, поднял его и погладил. Нет, он не позволит раку убить себя. Нужно только собраться с силами.
Он повернул пистолет, заглянул в дуло, а затем сжал его губами, как при поцелуе.
«Это будет быстро. И не больно, потому что все кончится, еще не успев начаться». Его палец лег на спусковой крючок.
Он справится. Это будет еще один способ выжить, разве не так? В тюрьме он научился выживать.
Но пока рано. Еще есть Ливи.
Есть Ливи, и это самое главное.
Во время обеда ни о чем серьезном не говорили. Беседа текла непринужденно, ни разу не натолкнувшись на опасные подводные камни. Первые десять минут Ной смотрел на мать с восхищением. Селия отвлекала Оливию, расспрашивая о центре и интересуясь ее мнением обо всем на свете – от бедственного положения карликового северного сурка (откуда она его выкопала?) до брачных обычаев черного медведя.
Он не мог понять, то ли Оливия такая же искусная актриса, как и его мать, то ли эта беседа действительно доставляет ей удовольствие.
Вэл взяла миску с картофельным салатом и протянула ее Фрэнку:
– Попробуйте.
– Чувствую, что завтра мне придется как следует попотеть в вашем оздоровительном клубе. – Тем не менее Фрэнк взял миску и отведал новое блюдо. – Фантастическая еда, Вэл.
– Фрэнк весьма прохладно относится к моей готовке, – вставила Селия.
– К готовке? – Фрэнк подмигнул Ною и отставил миску. – Когда это ты начала готовить?
– Не слушайте его, – сказала Селия и шутливо ткнула мужа в бок. – Я тружусь у горячей плиты, как рабыня, пытаясь накормить этих мужиков.
– Главным образом соевым творогом, – пробормотал Ной и тоже схлопотал тычок. – Но все равно, ма, ты прелесть. – Он схватил мать за руку и поцеловал.
Вэл тут же растаяла. Разве можно было сердиться на мальчика, который так любит свою мать?! Она протянула ему корзину с хлебом.
– Ной, возьми еще булочку.
– Спасибо. – Он улыбнулся и на этот раз заслужил ответную улыбку.
Они засиделись за кофе. «Сложись обстоятельства по-другому, – подумал Ной, – Макбрайды и Брэди легко подружились бы, и эту дружбу не омрачили бы никакие тени».
Но тени никуда не исчезли. Он понимал это, видя, как Оливия то и дело смотрит в темное окно. Как отец осматривает дом, проверяя его безопасность с дотошностью профессионала.
И как напряглось лицо Вэл Макбрайд, когда его родители собрались уходить.
– Завтра я приду на лекцию в натуралистический центр, – сказала Селия, надевая легкий жакет. – И надеюсь, что для меня найдется местечко в одном из твоих походов.
– Найдется.
Селия не обратила внимания на протянутую руку и крепко обняла Оливию.
– Тогда до утра. Вэл, Роб, спасибо за чудесный обед. – Обняв Вэл, она прошептала ей на ухо: – Крепитесь. Мы здесь.
Она похлопала Вэл по спине и взяла Ноя за руку.
– Проводи мать до машины. – Надо было дать Фрэнку возможность подбодрить Макбрайдов.
Селия дышала свежим ночным воздухом и думала, как Фрэнк отнесется к предложению купить здесь летний коттедж. В конце концов, они привыкли жить неподалеку от сына.
«Это хорошее место для того, чтобы пустить корни, – думала она. – И самое подходящее для Ноя».
Она повернулась к сыну и взяла его лицо в ладони.
– Ты мальчик умный, сообразительный и всегда радовал меня. Но если ты упустишь эту девушку, я тебя выдеру.
Он поднял бровь.
– Ты думаешь, что знаешь все на свете?
– Про тебя я знаю все. Ты уже сделал ей предложение?
– Вроде того. Она думает. – Увидев, что Селия закатила глаза, он добавил: – Но все равно никуда от меня не денется. И я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось.
– Я всегда ломала себе голову, кого ты полюбишь, представляла, как приведешь свою девушку к нам в дом. И всегда клялась себе: как бы меня ни раздражала эта женщина, я буду тихой и терпимой свекровью. И можешь не улыбаться от уха до уха, молодой человек!
– Извини. Ты действительно сказала, что будешь тихой, или мне послышалось?
– Я пропущу это мимо ушей и скажу тебе вот что: я ценю твой выбор. Этой женщиной я могу восхищаться, любить и уважать ее.
– Я не выбирал. Как только я ее увидел, мне стало не до выбора.
– Ох… – Селия сделала шаг назад и шмыгнула носом. – Кажется, я сейчас заплачу. Ной, я хочу внуков.
– Это говорит тихая, терпимая часть твоей души?
– Замолчи. – Она порывисто обняла его и крепко прижала к себе. – Будь осторожен. Будь очень осторожен.
– Буду. И с ней, и со всем остальным. – Ной поднял голову и посмотрел в темноту. – Он не причинит нам вреда.
Он дождался, когда в доме стало тихо, и пошел к ней. Легонько постучал в дверь, но не стал ждать ответа. И как только вошел, понял, что она его не ждала.
– Ты действительно думаешь, что я оставлю тебя на ночь одну?
– Не думаю, что мы можем спать вместе в доме моих бабушки и дедушки.
Ему понадобилась целая минута, чтобы справиться с собой.
– Ты говоришь это, чтобы позлить меня, или действительно считаешь, что я пришел сюда только для того, чтобы переспать с тобой?
Она пожала плечами и снова отвернулась. В верхушках деревьев шумел ветер. Этот шум и пение ночных птиц были музыкой, которая всегда успокаивала ее.
Но не сегодня.
Оливия приняла горячую ванну, выпила травяного чаю, которым ее бабушка наслаждалась перед сном. Они только добавили усталости телу, но нисколько не успокоили душу.
– Я не возражаю против секса, – холодно сказала Оливия, мечтая, чтобы Ной ушел до того, как эта тема получит дальнейшее продолжение. – Но я устала, а в конце коридора спят дедушка с бабушкой.
– Прекрасно. Тогда ложись. – Он подошел к книжным полкам, скользнул взглядом по корешкам и выбрал книгу наугад. – А я посижу и почитаю.
Все еще стоя спиной к нему, Оливия закрыла глаза, потом тщательно собралась с духом и повернулась к нему.
