Ознакомительная версия.
А также — почему они с матерью скрывали факт такого давнего знакомства с этой женщиной? Юра глотал слезы, икал и растерянно говорил, что он не знает, зачем это было нужно его матери. Но он привык делать все, что скажет она, и никогда не задумывался о последствиях. В конце концов рассказал о том, о чем его вообще не спрашивали. Он признался, что в свои тридцать лет имел всего два сексуальных контакта с женщинами. Оба раза — в общежитии ВГИКа. А что он будет делать теперь, когда ему захочется встретиться с девушкой — не знает.
Институт к этому моменту он уже успешно закончил. В общежитие ходить незачем — как объяснить такой визит матери? Домой девушек приводить не мог, у него даже мысли такой не возникало. «Маме они бы не понравились… — говорил он. — Ей никто не нравится. Она бы со мной перестала говорить…»
Он также сказал, что с девушками ему не везло, и те, что были, особого впечатления не произвели.
Единственная девушка, которая нравилась ему по-настоящему — это Маша. Но она никогда не обращала на него внимания, относилась как к младшему брату. И тут Юра снова начал плакать и отчаянно просить следователя, чтобы тот нашел убийцу.
.Ада Дмитриевна, которую тоже допрашивали отдельно от сына, не плакала. Держалась спокойно, уверенно, властно. Часто усмехалась, прежде чем начать давать показания, словно все это не имело для нее никакого значения. Заявила, что Марию «как там ее по отчеству» очень даже хорошо знала.
То была чистейшей воды провинциальная авантюристка, вот как в фильмах показывают, и самым наглым образом втерлась в замечательную семью.
Следователь напомнил ей, что раньше она как будто не называла семью Прохоровых замечательной и даже упоминала об их ограниченности и необщительности. Ада Дмитриевна ответила, что эти два качества не мешали им быть добрыми, честными, очень порядочными людьми и идеальными соседями. Говорила она об этом так громко, что в окне даже звякало неплотно пригнанное стекло. Рассказывая о своих отношениях с Машей, несколько раз иронично улыбалась, как будто приглашала вместе с ней оценить эту авантюристку. Вынимала изо рта измазанную алой помадой сигарету и, сощурившись, спрашивала, не стоит ли ей теперь просить у покойницы прощения за ту давнюю сцену? И сама же отвечала, что просить прощения ей не за что, она тогда говорила совершенно правильно, и если бы кто-нибудь ее послушался, возможно, ничего бы и не было! Следователь замороченно смотрел на эту престарелую красавицу и почему-то пытался себе представить, какой та была в молодости. Выходило ничего себе. На вопрос о том, с какой стати она так путала своего сына и сама давала ложные показания при предыдущих допросах, Ада Дмитриевна сказала, что не хотела осложнять жизнь «своей маленькой, но знаете, очень счастливой семьи» каким-то мерзким убийством. Ей казалось, что чем меньше они будут говорить, тем раньше от них отстанут. Она никак не могла подумать, что ее не правильные показания могут причинить кому-то вред. Следователь резко сказал, что возможно, именно эти показания явились причиной гибели Марии Прохоровой. Если бы девушку нашли раньше, ее бы, возможно, удалось уберечь. Дама высоко подняла выщипанные брови и язвительно спросила, не думает ли следователь, что она желала этой девице смерти? Ей было все равно, что там будет с Марией Прохоровой. Уж она-то знает; что вмешиваться в чужие семейные дела нельзя. Ушла с триумфом, попытавшись при этом взять со следователя слово, что он никогда больше не станет беспокоить ее и сына. Следователь слова не дал и предупредил, что если показания еще понадобятся, пусть является без опоздания. Сейчас она опоздала на полчаса! Его время очень дорого. У него одиннадцать дел!
Следствие активно занималось Еленой Алексеевной Прохоровой (в девичестве Каменевой), 1965 года рождения, задержанной 24 мая 1997 года по подозрению в убийстве. Милицию вызвали муж задержанной и Анжелика Андреевна Прохорова, в чьей квартире пыталась укрыться эта женщина, и на которую та совершила нападение. Анжелика описывала это событие так: "Она прибежала ко мне и сказала, чтобы я спрятала ее от мужа. Утверждала, что муж хочет ее убить и сейчас приедет за ней.
Говорила, будто бы он убил своего брата (моего мужа Игоря), и нас с ней тоже убьет. Я видела, что она ведет себя очень странно, но не решилась выгнать ее. Она принесла с собой и показала мне расколотую малахитовую подставку для часов, с помощью которой, как сказал мне следователь, убили моего мужа. Подставка эта пропала, ее не могли найти. Я очень испугалась, когда увидела эту вещь, и не знала, что думать. Лена утверждала, что ее муж спрятал подставку у них в квартире, на антресолях, в ее старой сумочке. Потом позвонил Саша и спросил, не ко мне ли поехала Лена. Когда она ушла, его не было дома. Лена просила меня не рассказывать, что она здесь, и я сперва не говорила ему этого. Но потом я вдруг обернулась и увидела, что она хочет ударить меня по голове этой подставкой. Я закричала, бросилась от нее бежать. Думала, она меня убьет, как и Игоря, потому что я все сразу поняла, и вид у нее был безумный. Она быстро побежала за мной, с явным намерением нанести удар. Но потом произошло что-то странное: как только я выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь, она перестала меня преследовать. Я думала, что она сейчас будет бороться со мной и сможет открыть дверь, а потом убьет. Ведь в двери не было никакого замка, и я не успела бы убежать из квартиры. Я стояла и держала дверь со стороны коридора и плакала от страха. Но никто на дверь не нажимал. Я слышала, что в комнате тихо. Думала, она выжидает, чтобы отпустили дверь, а потом кинется. Так я долго стояла и боялась посмотреть, что делается в комнате.
Потом в квартиру позвонили, и Саша стал кричать:
«Лика, открой, жива?!» Он понял, что у нас что-то случилось, ведь когда я уронила телефонную трубку, он еще не дал отбой, слышал, как я закричала, и наверное, решил, что она на меня кинулась. Я впустила Сашу в квартиру. Из комнаты по-прежнему никто не выглядывал, там было тихо. Мы вместе подошли к двери, и Саша открыл ее. Мы увидели Лену.
Она сидела на полу, подставка лежала рядом. Руки она сложила на коленях, ноги поджала под себя.
Спину держала очень прямо. Когда мы заглянули, она повернула голову в нашу сторону и стала улыбаться, очень странно, и качать головой, показывать на подставку. Говорила: «Вот видите, как это случилось? Как ты, Саша, мог его убить? Он тебя так любил…» Он вошел в комнату, а я боялась. Но Лена даже не встала, продолжала улыбаться и говорить мне: «Надень черный платок, почему ты ходишь без платка? Могут подумать, что ты не замужем, а для девушки это плохо. Кто не замужем, тех все презирают и ненавидят». Потом говорила еще, что пока она не вышла замуж, она была очень несчастна, а когда вышла за Игоря, стала очень счастлива, но вот его убили, а она не имеет права даже носить черный платок. И все время называла Игоря своим мужем. Саша в это время вызвал милицию, они очень быстро приехали, спасибо им".
Ознакомительная версия.
