присматривает за мной с небес. Рассказывала, что воспоминания о ней успокаивали меня после того, как мужчины пользовались мною.
— Это было ужасно… я ненавидела собственное тело.
В то время даже мебель была более живой, чем я. Единственное, чего я хотела, — это уйти к маме, оставив свое тело Джону, который и так уже им владел.
— Кейт бросила меня… Она начала новую жизнь, а я… А я должна была жить той жизнью, которую она мне навязала… Много лет я была заперта в четырех стенах. Я не закончила учебу, как ты хотела. Я не получила диплом. Я даже не пошла в старшие классы…
Мое сердце кровоточило, а слезы жгли глаза. Тело изнемогало под грузом печали.
— Я осталась в этом мире преступников… У тебя бы точно случился инфаркт, если бы ты была жива, — сказала я, засмеявшись сквозь слезы. — Но… в этом мире я встретила хороших людей… И одного хорошего человека.
Я обернулась посмотреть, не стоит ли Эшер за спиной, но он был далеко и не отрывался от телефона. Улыбнувшись, я решила сесть на землю рядом с матерью.
— Он сейчас со мной… Это он привез меня сюда. Он бы тебе очень не понравился. Он надменный, вспыльчивый, к тому же садист… но только не со мной. Сейчас уже нет. Раньше да, это был кошмар. Меня насильно сделали его невольницей. Я работала с ним, а он меня не хотел, но… всегда было что-то еще. И за это он ненавидел меня еще больше… насколько я поняла. Когда я осознала, что он по натуре не плохой, я влюбилась в него настоящего. В Эшера.
Я нервно теребила пальцы, шепча эти слова, словно боялась, что их кто-то подслушает, боялась произнести их так открыто.
— И да, я ему это сказала… но он меня оттолкнул… в буквальном смысле. Год я прожила вдали от него, и это был ужасный год. Мои демоны вернулись и преследовали меня… и Лис тоже, мама. Раньше он редко появлялся во сне, но стал часто приходить, пока я жила одна на Манхэттене.
Я выкладывала без остатка все, что во мне накопилось, как будто она меня слышала. Рассказывала о Поле, Киаре, Элли, Бене, Рике и обо всех людях, так или иначе оставивших след в моей жизни. Разговор с ней был для меня невыразимым благом. Я пролила столько слез, что разболелась голова, но это было счастьем, пусть и горьким. Моя душа чувствовала мамину душу совсем рядом, та чутко вслушивалась в жизнь, где ей больше не было отведено никакой роли.
— Но после всего этого… вот, я здесь. Здесь, перед тобой, и все еще живая. Пусть мое душевное здоровье в плачевном состоянии, но… я по-прежнему жива. Я поклялась себе, что снова встану на ноги и возьму жизнь в свои руки… а теперь клянусь в этом тебе, мама. Твоя дочь боец… А значит, у нее получится… По крайней мере, она попытается.
Последняя слеза скатилась по моей щеке, и я закрыла глаза, сделав глубокий вдох. Я устала, меня трясло от холода, но я ощущала себя легкой, словно освобожденной. Я чувствовала, что с меня свалился груз — груз вины за то, что не повидала ее раньше. Теперь я была здесь, и она знала все.
— А сейчас я оставлю тебя… Вернусь в наш дом, увижу свою комнату, постараюсь вновь обрести точки опоры… Может, зайду к соседке. Как думаешь, она меня вспомнит? Посмотрим…
С легким сердцем я встала и попрощалась с могилой, которая ждала меня столько лет и наконец дождалась.
Заметив меня, Эшер убрал телефон и устремил на меня свои стальные глаза.
— Мы можем идти, — сказала я, подходя ближе.
— Ты уверена?
Я обернулась на могилу матери.
— Ей наверняка надоело меня слушать, — спокойно пошутила я. — Поэтому да, возвращаемся.
— Хорошо.
Когда Эшер взял меня за руку, сердце встрепенулось. Я с улыбкой подняла к нему голову.
Я рассказала маме о тебе…
Он обнял меня за плечи, и я прижалась к нему. Я люблю его. Я всем сердцем влюблена в Эшера Скотта. И благодарна ему за все.
Сидней, 20:00
После похода на кладбище мы вернулись в особняк передохнуть. Теперь с новыми силами мы подходили к дому моего детства.
— Жрачка здесь странная, — заметил Эшер, потирая живот. — Пицца застряла где-то посередине.
— Скажешь Бену, что тебя отравили, — хмыкнула я, поднимаясь по ступенькам на крыльцо.
— Он мне звонил, пока ты спала. И заклинал проверить, нет ли змей в туалете.
Хихикнув, я вставила ключ в замок. В доме по-прежнему царила темнота. Я нахмурилась, почувствовав странный запах. Горький, как смесь яйца и мускуса.
Эшер закрыл за мной дверь и пробормотал:
— Черт, пить охота.
— Кажется, я видела вчера бутылку воды на кухне, — сказала я, направляясь туда. — А если нет, то есть вода из-под крана.
— Сама пей! Ты хочешь совсем меня угробить? — воскликнул Эшер. — Мало мне пицц…
Он внезапно замолк, глядя на раковину. У меня пересохло в горле, когда я тоже заметила посуду на столешнице. Вчера ее там не было.
Эшер резко рванул меня к себе за спину, когда раздался шум. Он вытащил пистолет и направил его на незнакомца, который шел к нам тяжелыми шагами.
Тяжелые шаги…
У меня вырвался крик ужаса. На кухню вошел вооруженный мужчина, и сердце ухнуло в пятки, когда наши глаза встретились. Это лицо… Нет… Нет, это какой-то кошмар. Я застряла в одном из своих кошмаров…
Мои пальцы вцепились в руку Эшера, а взгляд не отрывался от татуировки на предплечье мужчины.
От татуировки, которая была у Лиса.
Глава сорок первая Лис и мышка
Эшер
— Кто вы?
Я повторил вопрос, глядя на мужика лет пятидесяти с ружьем, готового выстрелить в любой момент.
Но его взгляд был устремлен не на меня, а на Эллу. Он, не скрываясь, разглядывал ее, словно уже видел раньше.
Она его знает?
Элла сжимала мне руку так сильно, что делала больно. Направив ствол на незнакомца, я повторил вопрос:
— Последний раз спрашиваю: кто вы?
— Вы заявились ко мне в дом и спрашиваете, кто я? Наглости вам не занимать.
К нему в дом?
У Эллы вырвался громкий всхлип. Я не мог себе позволить повернуться к ней, потому что не должен был отводить взгляд от мужчины, хотя и чувствовал, как она прижимается ко мне в поисках защиты. Ее трясло, а значит, они с мужиком
