надписи загорались внутри. И Макс успокоился, ему очень не хотелось, чтобы Дина оказалась замешанной в этой гнилой истории.
Конечно, он не верил, что она умышленно подыгрывала Шахматисту, в конце концов тот проигрался до нитки. Но по молодости и по глупости девчонки могли попытаться подтасовать карты. Безусловно, с Шахматистом и его охраной Домин пообщается отдельно.
Он не стал мешать Тимуру, пусть говорит, лишний раз припугнуть молодежь только на пользу. Ему понравилось, как стойко повели себя девочки, молодцы, держались достойно. Та вторая, Юля, когда успокоилась, тоже начала неплохо соображать.
А Дина как Дина, жаль только, что она назначила его в этой истории главным злодеем. В какой-то момент ему казалось, что она кинется на него с кулаками. Надо теперь думать, как с ней помириться.
Максим остановился у зеркала в стафф-руме и уставился на свое отражение. Он вполне серьезно раздумывает, как помириться с девушкой, которую знает ровно сутки? Которая, к тому же, у него работает. И которая перед этим самым зеркалом расчесывала длинные волнистые волосы… Кстати, раньше ему никогда не приходило в голову, что у слов «волнистый» и «волнующий» один корень.
«Домин, слушай, иди курить».
В зале посетителей не было, рано еще, подтянутся ближе к одиннадцати. Крупье толпились за столами, ну да, они же устроили из стафф-рума зал заседаний. А навстречу по проходу шла та самая Диана Ареева, которая клином засела в голове, как двадцать пятый кадр. Разве прошли всего сутки? Максим готов был поклясться, что она изводит его уже минимум месяц.
Увидев Домина, она круто развернулась и поспешила обратно. Времени на игры в прятки у него не было, и Макс в несколько шагов догнал девушку.
– Дина! – она еще пыталась куда-то бежать, но он уже крепко держал ее за локоть. – Подожди. Идем поговорим.
И потянул ее к выходу.
Глава 5
– Ну у тебя и язык, Ареева, помело помелом, договоришься ты когда-нибудь, – привычно проворчал Алексей, но проходя мимо, быстро сжал ей пальцы и шепнул: – Спасибо!
А Юльку ту вообще по голове погладил. Он был им благодарен, хотя за что? Может, за ледяное спокойствие и железную выдержку? Так не было их, Леш, ничего не было, кроме обиды и злости за разыгранный Доминым спектакль. Мало ли какие слухи распускал рыжий, она поняла, что Максим не поверил…
Максим? Класс, теперь он для нее Максим. А завтра как она его назовет? Мой принц? Похоже, злиться следовало исключительно на саму себя, никто не виноват, что она в последнее время не в состоянии контролировать ни свои мысли, ни свои эмоции, ни свой длинный и, как верно подметил Леша, проблемный язык.
Минуточку, а теперь крохотный нюанс: последнее время – это всего лишь последние сутки. Неужели? А она была уверена, что это длится не меньше месяца. И как ее угораздило-то?
Динка осторожно, чтобы не потекла тушь с ресниц, смочила холодной водой пылающие щеки, вцепилась в волосы и с тоской уставилась на себя в зеркало. Она специально задержалась в дамской комнате и вслушивалась через дверь в низкие, раздраженные голоса Тимура и Плоского, доносящиеся из холла. Не хотелось видеть никого из этой четверки.
И в чем был неправ Алексей? «Сегодня Горец за тебя заступился, завтра неизвестно что ему в голову стукнет».
Смотри ж ты, как в воду глядел.
Динка расширенными от изумления глазами снова всмотрелась в зеркало. Так вот оно что. Она не ожидала, что Горец устроит им с Юлькой этот унизительный прилюдный допрос?
«Чего же ты ждала? Что подойдет, обхватит сильными руками ладонь, заглянет в лицо, отведет со лба упавшую прядь… И спросит нежно и грустно, не ты ли, милая, хитрила и дурачила хорошего честного парня?»
Пришлось снова остужать лицо холодной водой. Пора понять, что она попала совсем в другой мир. Незнакомый. Опасный. Звериный. Здесь не работают никакие законы и правила из ее привычного, родного мира, здесь все по-другому. И люди здесь другие, с ними нельзя так, как она привыкла.
Нужно либо принять их правила, либо бежать без оглядки. Или же окружить себя прозрачной оболочкой, щитом, не пропускающим ненужные звуки. Не поддаваться чувствам, а просто идти напролом. Не слышать и, главное, не слушать. Тогда у нее есть шанс.
Остаться собой, не дать разодрать свой внутренний мир по частям, распыляясь и расточаясь понапрасну. Два года, просто продержаться каких-то два несчастных года.
Шаги отдалились, хлопнула входная дверь. Убрались, наконец-то, теперь можно выходить.
Динка промокнула лицо бумажным полотенцем и выскользнула в холл. Она как раз шла по проходу, когда увидела выходящего из-за бара Домина.
«Что ж тебя нелегкая никак не приберет?»
Динка метнулась назад, лелея слабую надежду, что тот ее не заметил. Скорее бы проскочить в холл, тогда можно будет благополучно переждать в туалете, пока Домин не исчезнет. Но надежда не оправдалась.
– Дина! – окликнул Домин коротко и резко, сразу видно, привык командовать. И она от неожиданности остановилась, так непривычно прозвучало ее имя из его уст. Локоть зажали металлические тиски, теперь голос Домина зазвенел у самого виска: – Подожди. Пойдем, поговорим.
Он не дождался ответа и потянул ее в холл, все так же крепко сжимая локоть.
– Отпусти… Те, – Динка попыталась высвободить руку, но тиски держали крепко и надежно. – Мне больно.
– Извини, – Домин разжал пальцы и тут же вернул их назад, уже не сжимая, а просто касаясь ладонью ее руки. От этого легкого касания от локтя до кончиков пальцев мгновенно побежал холодок.
– Дина, – он наклонился к ней, почти упираясь подбородком в ее макушку, – я должен был выяснить.
Она подняла глаза и заставила себя взглянуть на Домина. Тот смотрел безо всякого намека на недавнее веселье, очень серьезно и, будь Динка восторженной романтичной барышней, она бы поклялась, что даже несколько виновато.
– Что бы Шахматист не говорил, мне все равно. Но я должен знать правду для твоей же безопасности.
У виска ощущалось его сбившееся дыхание, и сердце натужно застучало, глухо отдаваясь в затылке. Динка продолжала вглядываться в его лицо.
Она уже знала, как выглядит Домин Насмешливый, Домин Бесцеремонный, Домин Молчаливый. И со всеми этими мужчинами она успела познакомиться за последние сутки? Мало того, научиться сходу их различать и даже пытаться им противостоять? Но Домин Оправдывающийся – это чересчур.
Все чувства вдруг разом схлынули, руки предательски задрожали, и Динка с ужасом поняла, что еще чуть-чуть, и она разревется прямо перед не сводящим с нее глаз Горцем. Заморгала часто-часто, чтобы не дать слезам выплеснуться наружу.
– Дина, ты меня слышишь?
– Да, – сказала отрывисто, опустив голову, чтобы он ничего не заметил.
Кажется, все же заметил, замолчал, по-прежнему едва касаясь ее руки в районе локтя. Голос зазвучал тише.
– Хочешь, возьми выходной? Я скажу Алексею. Поехали, я тебя отвезу.
– Нет, –
