Ознакомительная версия.
Новый знакомый Мистрис препроводил девицу на чердак и просил связать его запястья и щиколотки шелковыми веревками, затем продернуть их через кольцо, вмонтированное в потолок. Таким образом, его мускулистое обнаженное тело оказалось натянутым, как струна, и таким прекрасным, что даже опытная Мистрис не сразу смогла ударить свою добровольную жертву конским кнутом. Желание затопило ее как весенняя вода, она до крови прикусила губу, зажмурилась и нанесла удар. Свист взлетел высоко над головой молодой дамы и свистнул в воздухе. От ударов на коже красавца оставались следы. Сначала нежно-розовые полоски, которые быстро исчезали, но рука Мистрис двигалась все увереннее, она впала в неистовый транс и бичевала свою жертву с большой силой. Кнут со свистом рассекал воздух, оборачивался вокруг его связанных над головою рук, грудной клетки и бедер, оставляя глубокие алые борозды, выдирал целые полосы кожи. Кровь медленно сочилась из ран, стекала вниз тонкими струйками. Вид крови отрезвил Мистрис и заставил прекратить истязание.
Но ее жертва все еще не была удовлетворена – он умолял Мистрис взять в кабинете фотографический аппарат и заснять раны как можно подробнее. Только вид собственного изувеченного тела способен принести ему истинное наслаждение …
– Фру Ольсен, вы какая сестренка – плохая или хорошая?
– Что? – От неожиданного и резкого голоса меня тряхнуло, как от удара током. Я вскочила, но запуталась в пледе и уронила книжку. Она звонко шлепнулась на палубу.
– Конечно, вы хорошая…
Из сгущавшейся темноты прямо передо мной всплыло лицо Андреса. В неверном свете он казался призраком и, со свойственной потусторонним существам рыцарской галантностью, опустился на одно колено, поднял книжку и протянул мне. Я спрятала томик в карман, пробормотала что-то вроде «спасибо». Все это мне ужасно не понравилось. То есть выглядел суперстюард как всегда – суперпривлекательно, всем своим видом изображал щенячью покорность, но его глаза излучали влажный, нездоровый блеск.
– Угостить вас печенькой?
Мне следовало развернуться и уйти, но я опешила от неожиданности и уточнила:
– Какой еще «печенькой»?
– Савоярди [16] . В кафетерии такого нет, – он протянул мне палочку нежного бисквита, бледную, как его пальцы – действительно очень ухоженные.
– Неужели гости не доели? – не удержалась и съязвила я.
– Нет. Я стащил из вазочки в люксе специально для вас. Ненаказуемо, зато приятно будоражит. Вам ничего такого не хотелось, госпожа Ольсен, чтобы встряхнуться?
Включилось освещение, одна лампа оказалась прямо за спиной у Андреса, на секунду мне показалось, что его золотые волосы вспыхнули, я резко отскочила назад. Стащил для меня – значит, он разыскивал меня? Даже следил за мною? Можно сказать, я встряхнулась, и здорово, от такого открытия. Тревога всех последних дней набросилась на меня приступом беспричинной паники. Руки дрожат, а сердце колотится где-то на уровне ключиц, пришлось глубоко вдохнуть и встряхнуть головой, чтобы взять себя в руки. Я не собираюсь и дальше смотреть, как он елозит коленями по палубе и заглядывает мне в лицо, изображая миленького щеночка.
– Вставайте!
Герр Рёд безропотно поднялся и встал рядом со мной, легко опираясь на поручни.
– Это что, новая политика компании – воровать у гостей? – спрашиваю его.
– Ха-ха, – мой визави сверкнул безупречными белыми зубами. Когда мы стоим рядом, он значительно выше меня, а его улыбка выглядит снисходительной.
Эта улыбка окончательно вернула меня к реальности, больше того – ввергла в изрядное раздражение. Похоже, мистер совершенство застукал меня с дамским романом и сразу зачислил в дурехи. Очень недальновидно! Сейчас переведу разговор в формальное русло и выполню просьбу девушек – раз сама судьба предоставила мне такой случай.
– Андреас, причин смеяться мало. Гости жалуются на ваших стюардов, мне с трудом удалось отговорить их подавать официальную жалобу. Рослый темноволосый мужчина из компании спутников мадам Дюваль, – никого из компании мадам Дюваль, кроме нее самой, я не видела, но судя по обилию «высоких брюнетов» в романах, хотя бы один такой непременно затесался в компанию ее фанатов, – так вот, он просил заменить горничную по имени Криста.
– Странно. Мадам Дюваль понравилось, как эта девушка краснеет и что у нее веснушки и волосы светлые, она именно такую горничную просила.
– Можно подумать, гости выбирают стюардов, как рабов на невольничьем рынке.
– Ха-ха, как забавно! Рабы, «нижние», – неуместно рассмеялся мой визави. – «Нижние» с нижних палуб! Нет, фру Ольсен, увы. Рабов и хозяев связывает вечность и бездна чувств, а судовые стюарды больше похожи на проституток с повременной оплатой.
– В каком смысле? – я просто отказывалась верить своим ушам. Неужели он изловил меня здесь, чтобы предложить состоятельного содержателя из числа пассажиров?
– В фигуральном смысле, конечно. Это не военный крейсер, а круиз. Знаете, что это значит? Одни продают себя за деньги – другие развлекаются. Пока гости платят, они получают максимум бонусов и удовольствий. Если им нравится смотреть на блондинку – они получают в горничные блондинку. Вот и все.
Подход настолько циничный и возмутительный, что у меня даже щеки покраснели.
– Позвольте заметить, герр Рёд, девушки – это не печенье. Они полноценные люди, это настоящий сексизм – видеть во всех нас заведомых проституток!
Он склонил голову к плечу, разглядывая меня. Микроскопические капельки влаги поблескивали в волосах и ресницах, серебрились на светлой форменной куртке, он был похож на ангела, уволенного с прежнего райского места службы, так и не сумевшего избавиться от сияющего ореола в нашем грешном мире. Но есть в этой конфетной внешности что-то будоражащее и притягательное, как ворованное печенье.
– Не во всех. Вы не такая, фру Ольсен, – сказал Андрес.
– Конечно, я не такая!
– Потому что вы здесь развлекаетесь.
– Я развлекаюсь?
– Конечно. Вам ведь нравится унижать мужчин. Правда?
– Что?!!
– Признайтесь, что вам это до мурашек нравится, о прекрасная фру Ольсен.
Он что – издевается надо мною? От негодования у меня даже кулаки сжались.
– Можете меня ударить, если вам хочется… Вам ведь хочется? Верно? Нас никто не видит, а я никому не скажу.
Действительно, мне очень, очень хочется ударить его – со всей силы, наотмашь прямо по загорелой, игрушечной мордашке – и увидеть, как боль превращает ее в лицо. Но в реальности ничего такого я делать никогда не буду. Просто засунула руки поглубже в карманы куртки и резко сказала:
– Не знаю, герр Рёд, зачем вы устроили это представление, но если поступит малейшая жалоба – без разницы – от гостей или от ваших подчиненных, я сделаю все, чтобы она превратилась для вас в б-о-о-о-льшой скандал! Вас вышвырнут с работы! – развернулась и ушла не оглядываясь, а в спину мне долетало его неподражаемое, звонкое «ха-ха, ха-ха».
Ознакомительная версия.
