вы здесь делаете? Что вам нужно от меня?
Что ему нужно от нее? Всего лишь миллион долларов, который он получит вместе с фройляйн Рух и никак иначе. Мужчина даже немного покраснел от таких мыслей. Положение спас герр Клаус:
— Твоя бабуля назначила его твоим опекуном. Он не чужой вам человек.
— Да? И каким он очередным родственником мне доводиться? И скоро ли помрет? — девушка откровенно хамила. Она устала от всей этой ситуации, от той неопределенности, которая над ней висела.
— Крис! — неодобрительно воскликнул поверенный. — Простите ее, герр Боряский. Девочка устала в дороге.
Он же на секунду сжал зубы, выдохнул и уже спокойным голосом ответил:
— Я бывший муж твоей матери. Мы были женаты, когда она погибла.
— Почему ты мне об этом не сообщил? — продолжила наседать девушка.
— Потому, что о твоем существовании я узнал лишь четыре дня назад! — все же начал закипать Боярский.
— Кристина! — Клаус повысил голос. — Если герр Боярский от тебя откажется, что вполне может сделать с такими твоими речами, мы поедем обратно в Германию. Что из этого последует, ты и без меня знаешь.
Кристина неожиданно вздрогнула, отвернулась к окну. Ее плечи мелко затряслись. Она плакала. Мужчины всегда теряются при виде женских слез. Герр Клаус благоразумно решил проигнорировать выпад подопечной. А Максим не выдержал, аккуратно подошел к ней, развернул к себе, положил ее голову на грудь и ласково погладил по голове:
— Не плачь, солнышко. Твоя бабуля всю жизнь чувствовала себя перед тобой виноватой. Поэтому зла тебе точно не желала. Она посчитала меня достойным кандидатом в опекуны. И сделаю все для того, чтобы ты была счастлива.
Девочка подняла к нему заплаканные глаза и неожиданно спросила:
— Обещаете?
Он кивнул:
— Обещаю!
Только она не успокоилась, а заревела еще сильнее, комкая пальцами его свитер и заливая слезами. Но Максим понимал, что это слезы освобождения от тягостных мыслей. Поэтому просто стоял рядом и легонько гладил ее по спине. Наконец водопад закончился. Она еще раз шмыгнула, вытерла нос и щеки рукавом толстовки и хриплым голосом попросила:
— Мужчины, простите меня. Больше такого не повторится.
Изначально герр Клаус хотел улететь обратно в этот же день. Благо он всегда берет с собой запасную смену белья и чистую сорочку, потому что иногда быстро вернуться не получалось.
Да, завещание реально существовало. Завещательное назначение попечителя имело место. Но по Российским законам оно имело лишь рекомендательный характер. Боярский мог отказаться от попечительства. А социальные службы могли отказать ему в этом праве. Все же он одинокий мужчина. Единственная зацепка, что без веской причины они этого сделать не могут. Поэтому юристам придется хорошенько поработать.
К радости герра Клауса у Боярского тоже был поверенный. И завтра они должны были с ним встретиться и все обсудить. Все же с коллегой общаться проще. А пока ехали в дом к будущему попечителю.
Как выяснилось чуть позже, жил он нее в самом Питере, а в его пригороде.
— Я всегда хотел иметь свой дом. Наконец в прошлом году сумел осуществить мечту, — рассказывал Максим сидящему рядом Вольфу. — Моя теще успела там тоже пожить. Мы оба с ней очень любили этот дом.
Кристина сидела на заднем сидении его автомобиля, подтянув к себе коленки, снова превратившись в бесформенную массу. Только в этот раз не стала прятать голову под капюшоном, а с интересом вертела ей по сторонам, разглядывая незнакомый город.
Максим специально сделал небольшой крюк, провезя их Пулкова по красивому Московскому проспекту, затем они выехали на Невский. Проехали рядом с Исаакием, Зимним, мимо пушек рядом с адмиралтейством и отправились напрямик к новому жилищу девушки и его любимому дому.
— Очень красивый город! — восхищался по дороге немец. — Не хуже моего любимого Берлина.
Кристина молчала потрясенная. Она вообще впервые была за границей. Отец опасался вывозить ее далеко. Поэтому в летнее время они в лучшем случае ездили отдыхать в пределах Германии. Особенно Крис любила остров Амрум, что расположен в Земле Шлезвиг-Гольштейн. Она обожала там пробовать свежих солоноватых устриц, которых выращивают специально для туристов. Неоднократно залазила на смотровую площадку местного маяка на высоту более сорока метров. И купалась в прохладной воде Северного моря.
И вдруг перед ней предстал величественный город, который был моложе Берлина минимум на пятьсот лет. Даже не верилось, что относительно недавно на его месте были топи и болота. А построен он был руками крепостных крестьян.
Следом начался пригород с элитным жильем. И там тоже было на что посмотреть. Они въехали в огромный дом с панорамной стеклянной стеной и затормозили около гаража.
— Добро пожаловать! — улыбнулся Макс. И улыбка мигом преобразила его лицо, делая моложе и привлекательнее.
Адвоката разместили в гостевой комнате.
— А где жила бабуля? — робко поинтересовалась девушка. — Там что-то от нее осталось?
— Я ничего в ее комнатах не трогал. Разве что клининговая компания навела порядок. Ты хочешь на них посмотреть? — уточнил хозяин дома.
— Я бы хотела там жить! — попросила девушка, а затем смущаясь добавила:
— Если, конечно, можно.
— Да без проблем! — усмехнулся Борский. — Просто она сама изначально выбрала флигелек, который предназначается для прислуги. Не хотела мне мешать своим присутствием. Но она и не мешала.
Он на секунду задумался, вспоминая Львовну. Но девушке хватило этого мгновения, чтобы понять: он скучает по ее бабушке! И это простое человеческое чувство вселило какую-то надежду в израненную девичью душу.
Во флигеле центральная комната была обычной. Мягкая мебель, телевизор в полстены. Его Макс подарил Брониславе на последний день рождения. Она очень любила смотреть передачи с судебных заседаний, ругая на чем свет стоит актеров, изображавших судей и адвокатов. А также ее привлекали детективы. Особенно «След» по пятому, Питерскому каналу.
— Вот врут же! — возмущалась теща. — Но как интересно врут.
И вновь с упоением всматривалась в экран.
А рядом с телевизором висели фотографии родных и близких Брониславы.
Вот она сама с родителями. Крохотный воробышек на фоне отца-гренадера и красавицы-еврейки матери.
— Это бабуля совсем маленькая! — объяснял девушке Боярский. — А это она с твоей мамой.
И девушка жадно вглядывалась в снимки незнакомых людей, которые по факту должны быть для нее самыми близкими и родными.
— Интересно, у меня мамины волосы и бабулины глаза! — с восторгом подмечала Кристина. А затем без перехода спросила:
— А ты любил мою маму?
Врать ему не хотелось. Но и рассказывать девочке истинную причину их скоропалительной свадьбы тоже.
— Разве можно жениться без любви? — выкрутился он и облегченно вздохнул.
Она же еще обошла по
