— Как видишь, служебный отчет легко превращается в агентурный.
— Бред какой-то! — выкрикнул Нил. — Что еще за Дэвид Боуи?
— Твой оперативный псевдоним. Я решил, что тебе понравится…
— Господи… — Нил обхватил голову руками. — В стукачи записали…
— Помнится, ты сам просился в мое учреждение на машинке стучать. Было?
— Но я ж не знал тогда… И за такую фигню вы готовы деньги платить?
— Согласен, материал не Бог весть какой горячий. Но есть и другой. Взгляни.
Перед Нилом лег еще один листочек. Та же подпись, тот же шрифт. Но вот текст… Доношу, что десятого ноль третьего сего года гражданка США Джейн Маккензи Доу, корреспондент газеты «Вашингтон Пост»…
— Благодаря своевременной информации, полученной от агента Боуи, была пресечена попытка крупномасштабной идеологической диверсии. За деятельность, несовместимую со статусом иностранного журналиста, гражданка Доу лишена аккредитации и выдворена за пределы СССР. Агент Боуи представлен к материальному поощрению… — протокольным голосом изрек Асуров.
— Но я же не писал этого! — выкрикнул Нил.
— Сие есть ненужные технические подробности, — снисходительно заметил Асуров.
— Можешь засунуть эти деньги себе в задницу! — бушевал Нил. — Теперь мне все ясно! А Назаров?! Куда вы упрятали Назарова? За что? Что он вам сделал?
Майор Асуров начальственно поморщился, будто услышал от подчиненного бестактный или глупый вопрос.
— Нам ничего, — медленно, с подчеркнутым спокойствием процедил он. — И мы ему ничего. Наша фирма здесь вообще ни при чем. Старший лейтенант запаса Назаров Максим Назарович призван на действительную срочную службу с присвоением очередного звания капитана и в настоящее время, насколько мне известно, приступил к курсу переподготовки в одном из центров Министерства обороны на территории Туркменской ССР.
— Туркменской… — упавшим голосом повторил Нил. — Чтобы, значит, поближе к Афганистану..
— Патриотический долг, товарищ Боуи… А у нас с вами — свой патриотический долг, и давайте не будем об этом забывать. В частности, нас очень интересуют отношения новоиспеченной гражданки Мараховски, она же Елена Кольцова, она же Хопа, и гражданина США Эдварда Т. Мараховски…
— Суки! — сказал Нил. — Ну какие же вы суки!
— Нарываешься? — спокойно поинтересовался Асуров. — А ради кого нарываешься? Ради Доу, продажной шкуры, шпионки, лесбиянки? Ради Мараховски, который состоит на жалованье ЦРУ и составляет для них планы уничтожения нашего государства?
— Какое, к матери, ЦРУ?! Да он Чеховым занимается, фаллические символы у него выискивает!
— Неужели? Тогда как тебе такой фаллический символ?
Асуров швырнул на стол еще одну ксерокопию. Нил взял его и прочел аккуратные строчки:
"The Rockford College Annual Convention on Global Strategies Investigation.
Edward T. Marachowski. USSR: The Technology of Collapse".[Рокфорд Колледж. Ежегодная конференция по глобальным стратегическим исследованиям. Эдвард Т. Мараховски. «Советский Союз: Технология коллапса»
(англ.).].
— Вот так, товарищ Дэвид Боуи… Ладно, свободен. В пятницу жду с докладом по Кольцовой и Мараховски…
— А не пошел бы ты!..
— Дело хозяйское… Коли себя не жалко — других пожалей. Мутный Материк — место дикое, и люди там дикие. Всякое может случиться. Дошло?
Нил молчал.
— То-то… А в пятницу уже займемся главным.
— Главным?
— Ага… Мадемуазель Дерьян.
Сесиль отворила двери своего номера в академической гостинице и замерла на пороге, не веря своим глазам. Вся комната была уставлена, увешана, устелена крупными, пышными белыми розами. Гирлянды роз тянулись вдоль потолка, книжных полок, огромная плетеная корзина, полная роз, занимала чуть не всю поверхность стола, даже на аккуратно заправленной кровати живописно раскинулась охапка роскошных цветков. Их аромат заполонил все, приглушив не только все другие запахи, но и цвета, формы, пространственные перспективы, так что Сесиль не сразу заметила посреди этого великолепия коленопреклоненную мужскую фигуру в белом костюме. А заметив, не сразу узнала. Приблизилась и, с блуждающей улыбкой на устах, положила руки на его склоненную голову. Он же бережно взялся за край ее строгой, серой юбки и приложился к нему губами.
— Ниль, — тихо сказала она. — Вставай. Ти запачкайт твой костюм…
Не поднимая головы, он вложил ей в руку продолговатый сафьяновый футляр.
Сесиль медленно подняла его, раскрыла. На белом атласном ложе покоилось редкостной красоты ожерелье, крупные синие сапфиры, обрамленные бриллиантами, в оправе из белого золота. Она, не отрываясь, смотрела на камни, и ее маленькие, мутно-серые глаза медленно наливались их синевой.
Нил не видел этого. А Сесиль не видела, как в небесной голубизне его глаз вспыхнули вокруг черных зрачков ярчайшие желтые ореолы, похожие на солнечные короны.
Он ступил на борт судна, отходящего к дальнему берегу.
Конец первой книги
Париж-Санкт-Петербург, июль 1999 — апрель 2000
Общее обозначение чиновников (кит.).
Политико-моральное состояние (воен.).
Добрый вечер, госпожа Луна (фр.).
Жаворонок, милый жаворонок (фр.).
Что будет, то будет (фр.).
Намосту Авиньон (фр.).
Кто плачет, кто читает, кто стучится в дверь? (фр.)
Прекрати! Не вертись! (фр.)
Позвольте, пожалуйста, мадам (фр.).
Прекрасная Сесиль (фр.).
Красный замок (фр.).
Голая задница (нем.).
Доколе, Катилина… (лат.)
Доброе утро, дорогие зрители! (нем.)
Come together, right now, over me (Битлз, альбом «Аbbеу Road»).
I am he, as you are he, as you are me, and we are all together (Битлз, альбом ."Magical Mystery Tour").
Черт побери! Сто тысяч чертей! (фр.)
Счастлив с вами познакомиться (фр.).
Ужас! (фр.)
Вернемся к нашим баранам (фр.).
О, ты говорить по-французски? (фр.)
Этот язык мной забыт. Пойдем (фр.).
Каждому — свое (нем.).
