Ознакомительная версия.
— У вас дочка в каком классе?
— Ну, она уже школу закончила. — Михаил тщательно обдумал свою легенду по пути сюда. — Готовится поступать, а язык учила спустя рукава.
— В общем, как все, — пробормотал Виктор Эдуардович. Его явно утомил нерадивый ученик.
Михаил легко согласился, что в обыкновенных школах без языкового уклона никто особо не учит иностранные языки. Да там часто и преподавателей не хватает. До первого провала при поступлении в институт этим предметом не интересуются.
— А откуда у вас мой телефон? — поинтересовался Виктор Эдуардович.
— Моя дочка получила его от подружки. Она у вас занимается. Может, припомните? Ее зовут Оля. Она еще ходит в одну театральную студию с вашей старшей дочерью.
Он даже не вздрогнул, этот белобрысый великан с младенчески-розовым цветом лица. Только посмотрел на посетителя внимательней, чем прежде.
— Помню, как же, — сказал он после короткой паузы. — А в какой вуз собирается поступать ваша дочка? Не в иняз, надеюсь? Тут я никакой гарантии не дам, если у нее знания слабые. Мы просто не успеем подготовиться за полтора месяца.
Михаил заверил его, что девочка будет поступать в педагогический институт.
— Хотя мечтает о театральном, — заметил он. — Она ведь тоже посещает эту студию. Вы не были на премьере?
Весьма интересный спектакль.
Виктор Эдуардович покачал головой:
— У меня почти каждый день расписан. Некогда было пойти. Кстати, о времени Вас устроит, если занятия будут проводиться утром? С девяти до одиннадцати? У меня есть свободные «окна» в пятницу и субботу. Другого времени пока нет.
— Меня-то любое время устроит. — Михаила начало раздражать упорство, с которым хозяин переводил разговор на безопасную тему. — Главное, чтобы дочка действительно ходила к вам.
Белесые брови Виктора Эдуардовича — того же пшеничного оттенка, что у Милены, — поползли наверх:
— То есть как это?
— Ну, знаете, дети часто что-то скрывают. Например, моя дочка внушила мне, что посещает эту театральную студию чуть не каждый день. А ходила туда раз в неделю. Остальное время проводила как ей заблагорассудится. Ваша-то дочка исправно занимается?
Тот удивленно посмотрел на визитера, секунду помедлил и склонил голову. Это можно было понять как подтверждение. Затем Виктор Эдуардович выудил из стопки бумаг на столе разграфленный лист картона и нашел свободную клетку:
— Значит, я запишу вас на утро. Может, потом освободится более удобное время. Оплата почасовая, пять долларов в час. Вас устроит?
«Ну, железобетон! — разозлился Михаил. — Интересно, милиции он тоже ничего не рассказал?» И пошел в атаку — он был слишком раздражен, чтобы и далее соблюдать маскировку — Я слышал, ваша дочь пропала. Она еще не вернулась?
Теперь он явственно увидел, как хозяин вздрогнул.
Виктор Эдуардович рассчитанно-медленно положил на место график и повернулся к Михаилу:
— А почему вас это волнует? Нет, не вернулась. Послушайте, почему мне ваше лицо знакомо?
— Мы с вами как-то виделись. — И Михаил напомнил ему обстоятельства, при которых состоялась их встреча.
— Вот я и думаю, что-то странные вопросы вы задаете, — пробормотал хозяин. — Что ж, и дочки, наверное, у вас нет?
— Есть. Только она учит французский.
Тот меланхолично кивнул:
— Понятно, понятно Вы просто искали предлог, чтобы сюда попасть. Скажите, почему вас так интересует моя дочь?
— Ну, прежде всего, она вам не совсем дочь, — отрезал Михаил. Он уже совсем перестал церемониться с этим человеком. Редко кому удавалось вызвать у него такую антипатию. — А потом.. Разве не удивительно, что я — чужой человек — интересуюсь ее судьбой больше, чем вы?
— Ас чего вы взяли, что я ею не интересуюсь?
Глаза у Виктора Эдуардовича совсем выцвели — то ли от гнева, то ли от волнения. Михаил видел — тот сдерживается изо всех сил. Эта мощная фигура производила внушительное впечатление, от нее исходила сжатая, как пружина, угроза. И все же он продолжал:
— Вы уже с конца апреля знали, что ваша падчерица не посещает занятий в театре. Вы знали, что никакой роли она не получила, что не будет участвовать в пьесе. И спокойно разрешили ей уйти из дома на двое с лишним суток!
Вы-то знали, куда она уходит? Ведь не в театр?
— Ну, предположим, что не в театр, — сдержанно ответил тот.
— Куда в таком случае?
— Предположим, что вас это никак не касается. — Великан вплотную подошел к Михаилу, и тот почувствовал резкий запах пота и дешевого дезодоранта, исходивший от него. — Оставьте в покое мою семью!
— Почему вы скрыли от жены, что Ольга не посещает театр? — Михаил еле сдерживался, чтобы не заорать.
В эту минуту он просто ненавидел этого человека. И его, и того, другого… Ведь у его дочери тоже появился отчим!
Наверняка ничем не лучше этого типа! И он бросил ему в лицо — Вы-то Ольге не родной, но мать не отпустила бы дочь бог знает куда!
Виктор Эдуардович странно. Кривовато усмехнулся и неожиданно иронично заметил:
— Как раз Бог и не знает, куда она отправилась. Оля мне не докладывала. И почему вы решили, что она отпрашивалась именно у меня? Я узнал об этом последним, когда она успела уйти. Конечно, мог бы сказать жене правду, но… — И совершенно мирно заключил:
— Но вы же понимаете, что иногда правду сказать нельзя? Я думал, что Оля вернется в срок, и не хотел волновать жену понапрасну. А что касается самой Оли… Зря вы считаете ее таким уж ребенком. Я тоже когда-то так думал, пока не обжегся.
В дверь коротко позвонили, затем в замке повернулся ключ. Виктор Эдуардович крикнул:
— Алла, иди сюда, у нас гость!
Женщина заглянула в комнату и, увидев Михаила, воскликнула:
— Нашли?!
— Нет, — оборвал ее муж. — Это насчет объявления в газете, помнишь, ты мне говорила? Я думаю, больше тянуть не стоит. Нужно опубликовать ее фотографию.
Алла молча смотрела на мужчин, слабо покачивая головой. Секундное оживление прошло, и теперь ее взгляд стал загнанным и пустым. Она сильно изменилась за то время, пока Михаил ее не видел.
— Оля ушла из дома неделю назад, — сказала она, наконец. — Не звонила пять дней. Позвонить она могла бы, верно? Ведь первые два дня она звонила. Но теперь она не может… Я чувствую, что не может…
— Поставь чай, — приказал ей муж. Но женщина все так же монотонно продолжала говорить, будто не услышала его:
— С ней что-то случилось. Не верю, что она жива. Этот велосипед… Она бы не бросила его. Ни за что. На нее напали. Мы слишком поздно начали искать. Я думаю, ее уже нет…
Виктор Эдуардович сказал правду — его рабочий день и впрямь был расписан по минутам. Услышав звонок, он сам пошел открывать и тут же вернулся с ученицей — толстой кудрявой девочкой лет четырнадцати. Алла, взглянув на них, встала:
Ознакомительная версия.
