Даже Саше забыла потом рассказать.
Через пару дней, проходя мимо дома-новостройки, она услышала раздававшийся сверху странный звук, то ли треск, то ли стук, непонятно. Остановилась посмотреть, задрала голову и едва успела отскочить: у самых ее ног рухнула и разлетелась вдребезги пустая малярная люлька.
Вопрос «быть или не быть» решился за один кратчайший миг.
Будь у нее реакция чуть-чуть похуже, не жить бы ей больше на белом свете.
Потом вообще полная мистика: ей на голову упал кирпич!
К счастью, не целый. Такой небольшой даже кусок, но достаточно ощутимый. Возникла шишка, формой и злой пульсацией напоминающая пробуждающийся вулкан. И случилось это у собственного родного дома. Ошеломительный успех: опять осталась жива!
Тут она вспомнила классику: кирпич никогда ни с того ни с сего никому на голову не падает. И задумалась.
Ясно было одно: никто из простых смертных не подстраивал Лесе специально эти головокружительные трюки. И при этом угрозы возникали нешуточные. А у нее муж в опасности и дети малые.
Стоило призадуматься.
Особенно смущал этот хрестоматийный кирпич. Он-то тюкнул ее по темечку с каким-то явным намеком. Она это очень чувствовала.
Рассказала Саше, но он ничего странного не усмотрел: Москва – помойка, чего еще тут ждать. Ладно, мол, потерпи.
А что еще оставалось?
Но кирпич не давал покоя.
Это был знак. Может быть, сообщение о грозящей опасности. Но зачем дополнительно сообщать: Леся и так все знала про угрозы Саше. И торопилась, как могла.
Гадости продолжали смущать ее покой.
То машина чуть не сбила, когда она честно шла переходить улицу на зеленый свет.
То на ровном месте, опять же в родном подъезде, поскользнулась и летела с лестницы целый пролет.
Это весело, когда смотришь кинокомедию. Но на себе испытывать вряд ли стоит. Совсем не смешно.
Леся думала, что побывала почти во всех комедийных ситуациях. Только торт ей в лицо не бросали.
Остальное – буквально все, по списку.
И в лифте застряла. В лифте, на котором поднималась всю свою сознательную жизнь без каких бы то ни было эксцессов.
И расшибла колено о сложенные в подъезде стройматериалы: квартиры в доме раскупались вовсю, и ремонт не прекращался. Пора бы привыкнуть, а она вот шибанулась так, что колено распухло не на шутку.
Тут могло быть только два варианта.
Первый: у нее все же продолжается вялотекущий маниакально-депрессивный психоз, благодаря которому она сама подсознательно ищет возможности суицида.
Кто его знает, это наше необъяснимое подсознание?
Может, ему не нравится, когда у индивидуума все в норме?
Может, ему нужны приключения и экстрим?
Но кирпич! Подсознание никак не могло повлиять на падение кирпича! Вот в чем загвоздка.
Тогда второй вариант.
Судьба ее предупреждает. Ткнет носом в опасность – и отведет. Ткнет – и отведет.
Если проанализировать все случаи, можно найти парочку общих элементов.
Наиболее явный – главной героиней всех сюжетов выбрана она.
Кроме того, все события свершаются в непосредственной близости от ее родного дома, с которым ей, к счастью, предстоит вскоре распрощаться.
Итак, объект (она) и место (дом). Поневоле напрашивается вопрос о времени. С какой периодичностью все происходит? Регулярно?
Пожалуй, нет. Скорее, если вдуматься, события учащаются. Словно бы повторяются для особо тупых.
Теперь уже до невозможности часто.
Прошлым вечером, например, на нее было совершено нападение.
Как говорится, нервных просят удалиться.
Поздно возвращалась со спектакля. Можно подумать, в первый раз. Шла с максимальной осторожностью по собственному двору. Не сказать, чтоб было безлюдно и зловеще. Голоса подростков с детской площадки раздавались, собачники окликали своих питомцев в районе помойки.
Все как всегда.
И вдруг чья-то ручища зажимает ей рот, а у горла она ощущает острый холодок. Нож, стало быть, приставили. И тут же голос с милым сердцу акцентом: «Сумка давай, каму гаварят!»
– М-м-м! – мыкнула с готовностью Леся в том смысле, что бери, пощади только.
В тот же миг нож резко падает на землю с характерным звуком, одновременно разжимается грязная ладонь, не дававшая ей дышать, слышится сдавленный вскрик и мощный рев: «А ну! С…бался в ужасе!!!»
Леся ошеломленно разворачивается.
Дворовое освещение позволяет ей насладиться видом поверженного грабителя, бесформенным тюком валяющегося у ее ног.
Над ним возвышается человек-гора, прямо-таки воплощенный былинный герой. Сквозь мужественные черты богатыря проступает знакомый облик. О, как вымахал тот самый бравый шкет, что сообщил ей когда-то о маминой гибели!
Он поднимает тушку залетного криминального элемента и внушительно объявляет:
– Это мой двор, понял? Увижу еще раз – жить не будешь. Сейчас будет просто бобо, в следующий раз – кранты! – И, повернувшись к Лесе: – А ты беги домой, не бойся.
Леся послушно поспешила к подъезду. Оглядываться не хотелось.
В тот миг, когда она поняла, кто ее только что спас, пришло ей в голову слово: «Вестник».
Тот малыш тогда был вестником страшного события. Он и тогда смягчил удар, подготовил, что ли.
И сейчас – почему именно он спас ее? За секунду до нападения никого не было поблизости.
Ну, это ты брось. Грабитель-то был. Ты просто его не заметила. Значит, и спаситель находился неподалеку.
Дело не в этом. А вот в чем: почему именно он и какую весть на этот раз должна она воспринять?
Именно после этого случая она убедилась в том, что провидение явно старается предупредить ее о грозящей ей (именно ей, а не Саше) опасности. Как бы дико и сумасшедше это ни звучало, но у Леси сомнений не было.
Оставалось только продумать, откуда эта опасность может исходить.
Ничего такого в голову не приходило.
Была не так давно неприятная встреча, но произошла она уже после того, как начали поступать предупреждения.
Это было незадолго до очередной Сашиной отлучки в Турцию. Вернулась она домой. В прихожей с удивлением заметила чужую женскую обувь, сумку. В гостиной обнаружила Сашу за накрытым столом, угощающего незнакомую даму.
«Надо же, не на кухне, а в гостиной накрыть не поленился!» – мелькнула обидная мысль.
Саша почему-то глянул на Лесю с досадой.
Или ей от неожиданности так показалось? Скорее всего, показалось. Скорее всего, она свою неприязнь перенесла на восприятие его реакции. Все ведь, если спокойно взглянуть, совершенно понятно: он просто не ожидал, что она освободится пораньше.
