Полковник сделал паузу, видимо желая, чтобы ротмистр Чертольский проникся мерой своей ответственности, и торжественно произнес:
— Вы направляетесь к местам военных действий, но не в качестве войскового офицера, а в качестве… как бы лучше выразиться… агента со специальными полномочиями. Это весьма и весьма почетное задание, граф! Я, со своей стороны, дал вам как офицеру моего полка самую блестящую характеристику.
— Так что вы скажете, Алексей Николаевич? — нетерпеливо перебил полковника сидевший рядом с ним генерал.
— Ваше превосходительство, — четко печатая слова, ответил Алексей, глядя в глаза генералу, хотя ответ его предназначался всем присутствующим. — Насколько мне известно, зарубежная агентура находится в подчинении Третьего отделения его Императорского величества канцелярии. Я никогда не стремился служить в жандармерии и не имел отношения к тайным службам. Я — гвардейский офицер, а не ищейка. В своем рапорте я просил направить меня в войска, на позиции, и дать мне возможность сражаться с врагом в открытом бою с оружием в руках. Если это не представляется возможным, прошу уволить меня из гвардии. Я отправлюсь на Балканы в качестве частного лица и, дай бог, еще успею до окончания войны принять участие в боевых действиях в качестве добровольца…
— Молчать! — закричал генерал. — Ишь, доброволец выискался, любитель открытых боев! Вы — мальчишка, ротмистр, и рассуждаете по-мальчишески. Я начинаю сомневаться в правильности выбора вашей кандидатуры для этого ответственного поручения… Вы давали присягу верно служить царю и отечеству и извольте исполнять приказы без рассуждений!
— Прошу прощения, господа, — вмешался один из штатских, до того тихо сидевший в сторонке. — Вы ничего не объяснили Алексею Николаевичу толком и хотите, чтобы он слепо, без рассуждений принимал любой приказ. Такая уставная добродетель хороша лишь для унтер-офицеров. Граф, извольте выслушать мои объяснения… Война подходит к концу, и теперь важно уже не то, кто кого перестреляет из окопов, а то, кто кого переиграет на политической арене. Как вы понимаете, Российская империя пользуется искренней симпатией не у всех. Есть вполне влиятельные державы, которые пойдут на все, лишь бы помешать нашей стране заключить мирный договор на выгодных условиях. Нами получены сведения, что на Балканы направляется один из лучших секретных агентов британской короны — маркиз Транкомб. В характере его миссии сомневаться не приходится. Нам нужен там свой человек, способный присмотреть за маркизом и, по возможности, нейтрализовать вред, наносимый этим господином. Те из наших специалистов, кого мы могли бы срочно откомандировать на Восток, слишком хорошо известны англичанину. Это изначально поставит их в невыигрышное положение. Транкомб просто не позволит им приблизиться к своей особе на близкое расстояние. Нужен, так сказать, свежий человек, никогда не имевший отношения к шпионским играм, но при этом способный быстро принять правила такой игры. Задание очень важное, ответственное и, не буду скрывать, чертовки опасное. Но вы ведь не хотите, чтобы кто-то попытался украсть у нашей армии плоды победы? Если вы трусите, граф, скажите об этом честно, и мы подберем другую кандидатуру…
— Что? Я трушу? — возмущенно воскликнул Алексей. — Еще одно слово, ваше превосходительство, и я буду вынужден послать вам вызов. Чертольские не из тех, кто празднует труса, господа. Я принимаю ваше задание. Когда я должен ехать на Балканы?
— Через пару дней. Увы, времени на подготовку у вас почти не осталось. Мы наскоро научим вас пользоваться шифром, дадим пароли и объясним кое-какие премудрости. Главное, что вы хорошо владеете оружием, это может оказаться небесполезным. Но без нужды в ход его не пускайте — миссия деликатная.
Когда граф Чертольский покинул высокое собрание, генералы выразительно переглянулись, а министр растерянно пожал плечами:
— Этот ротмистр — просто самоуверенный мальчишка, господа. Я не понимаю, зачем мы втягиваем его в политическую интригу. Проще обойтись без него. Пусть остается в Петербурге и вальсирует на балах с дамами. Толку от него все равно не будет.
— Не беспокойтесь, ваше превосходительство, — вкрадчиво заметил господин в штатском, который держался на равных с сановниками и генералами. — Нам в нашей игре нужна такая яркая фигура, обращающая на себя внимание, как граф Чертольский. Он прирожденный аристократ, он смел, красив, эксцентричен — такие люди в отличие от серых мышек всегда бросаются в глаза. Но из этого вовсе не следует, что ему будет отведена главная или даже значительная партия. Вам знакомы правила игры в поддавки? Я нахожу небесполезным, чтобы англичане приняли нас за идиотов, пославших с важной миссией полного дилетанта. Впрочем, как знать, графу в этом деле может и повезти — новичкам везет в азартных играх. А в том, что за ним последуют кое-какие серые мышки, умеющие рыть тайные ходы, можете не сомневаться.
Вот таким образом жизнь графа Чертольского внезапно изменилась. Его ожидало приключение, которое могло стать самым захватывающим в его жизни, хотя одновременно и самым опасным.
Уезжая из Петербурга в вояж, из которого можно и не вернуться, следовало бы написать прощальные письма родным и близким, традиция этого требовала. Но вот только кому?
Мать Алексея умерла пять лет назад, завещав сыну львиную долю своего громадного состояния. Причина, вынудившая ее обойти наследством любимого мужа, выявилась через год после похорон, когда отец, выдержав приличествующий обстоятельствам траур, неожиданно женился на молодой женщине, с которой давно был близок, и усыновил двух незаконнорожденных детей, с малолетства называвших его папочкой. Старшего сына он направил по военной стезе, чтобы поскорее сбыть куда-нибудь подальше с глаз в расположение полка…
Алексей не сразу понял, что практически потерял обоих родителей и с ранней молодости остался в одиночестве, предоставленный самому себе. Впрочем, молодым людям полная свобода и независимость часто кажутся подарком судьбы.
Невесты, а тем более жены, у Алексея не было, хотя барышни не обходили такого завидного жениха вниманием. Но он не торопился связывать себя какими-либо серьезными обязательствами. Нужно же было насладиться молодостью со всеми ее соблазнами, прежде чем навеки сунешь голову в ярмо супружества! В свете его называли проказник и селадон…
Алексей, что называется, разбил сердце нескольким легкомысленным петербургским красавицам (нашедшим, впрочем, утешение в объятиях его друзей по полку), а потом все же пал перед чарами молодой балерины Симочки, которую он прозвал Сильфидой.
