Чарльз зацепился за уклончивую формулировку:
– Вроде как?
Невозможно объяснить, что последние сутки – даже чуть дольше – она сражалась с безумным желанием завести роман с человеком, которым Чарльз станет через семь лет. К счастью, Чак позволил ей уйти.
– Как тебя зовут? – спросил мужчина.
– Мэгги.
– Мэгги, – ласково повторил Чарльз.
– Уинтроп, – уточнила она, увлажняя внезапно пересохшие губы кончиком языка. – Мэгги Уинтроп.
Чарльз протянул руку:
– Рад познакомиться, Мэгги Уинтроп.
Кисть у него была большая и теплая, с длинными изящными пальцами. Вместо того чтобы ограничится пожатием, как она ожидала, он поднес ее пальцы к губам и поцеловал тыльную сторону ладошки.
Мэг снова засмеялась, ведь уже зная в какого мрачного и опасного человека он превратится, никак не могла предположить, что Чарльз способен быть до такой степени галантным. И нежным. Настолько нежным, словно обладал огромным практическим опытом в использовании своей невероятно соблазнительной внешности, силу воздействия которой чертовски хорошо осознавал. Он снова улыбнулся, не выпуская ее руку.
– Я Чарльз…
– Делиа Крок, – закончила Мэгги. – Я знаю.
– Вот как? – на миг замер он.
– Ты работаешь в «Новых технологиях», – пояснила Мэг. – Я тоже. Вроде как.
– Что значит «вроде как»? – отпустил ее руку Чарльз.
– Я внештатный сочинитель. Только что подписала контракт с «Технологиями» на пару проектов, включая годовой отчет. Так что буду трудиться в компании в течение предстоящих нескольких месяцев, пока все не закончу.
Чарльз уселся на свое место, воззрившись на нее проницательным острым взглядом с легкой подозрительностью.
– Но у меня нет ничего общего с годовым отчетом. Так откуда ты меня знаешь?
– Видела тебя в офисе. Да еще и сплетни возле кофемашины...
Мэгги снова солгала. Хотя, скорее всего, на этот раз не так уж сильно. К гадалке не ходи – наверняка этого красавца постоянно обсуждают женщины за чашечкой утреннего кофе.
– Сплетни вряд ли правдивы, – засмеялся Чарльз, по-прежнему не сводя с нее глаз.
И хотя во взоре теплилось дружелюбие, Мэг поражали его хладнокровие и сдержанность. Потрясающе. С одной стороны, во взгляде явно пылало вожделение и сексуальный интерес, с другой – мужчина держался отрешенно, сохраняя эмоциональную дистанцию.
Мэгги вспомнила, что наблюдала подобную, хотя и не столь выраженную отчужденность у Чака, которую тот прятал под кипящей яростью, гораздо более слабой по сравнению с отчаянной потребностью все уладить.
Выплескивая нервную энергию, Чарльз – в точности, как Чак – забарабанил пальцами по столу, потом заставил себя прекратить. Этот жест присущ и Чаку, потому что Чарльз – это Чак. Или, вернее, некогда Чак был Чарльзом.
– Ты назвала меня Чаком, – вдруг вспомнил он. – Когда подошла ко мне.
– Я же знаю, что тебя зовут Чарльз, поэтому предположила, что уменьшительное будет Чак.
– Так меня никто и никогда не называл, только Чарльзом.
– Даже в детстве?
Что-то изменилось в его глазах, словно поднялся подъемный мост и с металлическим лязгом захлопнул внешние стены неприступного замка личного пространства.
– Да, – подтвердил он. – Даже когда был ребенком.
– Хм, никаких прозвищ? Вообще? – спросила она. – Да ладно тебе. Такого быть не может.
Очень хотелось расшатать фундамент этой крепости.
– А как же тебя называют женщины, когда вы в постели?
На короткий миг оборона ослабла, и Мэгги успела заметить искренние эмоции в его глазах – изумление и настоящее удовольствие от вызова. Затем верх взяло вожделение.
– Не помню, – пророкотал он. – Хочешь поэкспериментировать и выяснить?
«Я ступила на крайне опасную территорию».
Тем не менее, Мэгги не могла забыть сказанного Чаком – она встречалась с этим безумно сексуальным мужчиной, и, если бы он не решил ограничиться только физической близостью, сохранила бы с ним очень близкие отношения.
Мэг по-прежнему хотела от него большего.
– Могу я пригласить тебя пообедать со мной? – спросил Чарльз.
Мэгги отрицательно покачала головой, поглядывая на часы:
– Мне пора. В час у меня встреча.
Но вместо того чтобы встать, наклонилась вперед:
– Чарльз, расскажи о себе что-нибудь особенное, что-то такое, чего никогда и никому не говорил.
Он колебался так долго, так Мэгги уже решила, что ответа не дождется. Но ошиблась.
– Ненавижу морковный пирог, – признался Чарльз.
– Отвращение к морковному пирогу – твой глубоко личный секрет? – хихикнула она, чтобы скрыть разочарование.
– На самом деле, да, это так.
Мэгги, вставая, пожала плечами:
– Спасибо, что помог…
Он поднялся на ноги, и она в очередной раз поразилась высокому росту.
– Подожди…
– Мне действительно пора, – решительно направилась к выходу Мэг.
– Не оставишь мне номер телефона? Мне бы хотелось еще раз встретиться с тобой, Мэгги.
Она обернулась и посмотрела на Чарльза Делиа Крока.
– О, мы обязательно увидимся, – заверила она. – Даже не сомневайся.
Мэгги добралась до торгового центра в половине восьмого.
Чак оставил сообщение на автоответчике с просьбой встретиться с ним в шесть, но у нее уже был запланирован ужин с клиентом, который нельзя отменить. А, может, она просто не захотела отменить. Может, намеренно старалась держаться подальше от этого мужчины.
Видит Бог, сегодня она позволила себе слишком сблизиться с Чарльзом.
Мэгги спешила в кондиционированную прохладу магазинов, гадая, ждет ли еще Чак. Не было никакой возможности связаться с ним, чтобы сообщить о деловом свидании, а он не перезвонил.
Чак сидел на одной из скамеек возле входа в кинотеатр и читал книгу, именно так, как и обещал. Увидев его, Мэгги почувствовала прилив эмоций. Возможно, облегчение. А, возможно, что-то совсем другое.
При ее приближении Чак встал.
– Извини, что опоздала, – выпалила Мэг. – У меня была назначена встреча, которую невозможно перенести.
– Я так и подумал. Ты уже поела?
– Да. А ты?
«Почему я так нервничаю? Почему он так невероятно возбуждает, ведь мы просто стоим и разговариваем, причем о всяких пустяках?»
– Полчаса назад перехватил кое-что в закусочной.
Чак пожирал ее глазами с присущей ему мощной энергией, словно хотел запомнить каждую деталь… лицо, одежду, волосы, все. А она думала только о том, что он наверняка заметил каждую складку на джинсовой юбке, каждую царапину на покрытых лаком ноготках пальцев ног, каждую потертость на кожаных босоножках.
