тебе сердце, отключив разум и до конца не понимая, почему ты так действуешь. Все услышанное проходило через тебя другими каналами, не логичными, и даже не объяснимыми человеческими знаниями о мире. Сейчас он только спросил:
— Вы кто? — И этот вопрос означал не то, что ему требовалось узнать имя женщины, он спрашивал в другом смысле.
— Я, я повитуха, колдунья, ведьма, как хотите. Видите, мы живем отдельно от людей. Но, сейчас не время это выяснять. Если вы согласны, я стану бороться за её жизнь, пока еще совсем не поздно.
— Да — четко ответил Артур.
— Тогда вы пройдете, чтобы удостовериться что это ваша женщина, но сразу уйдете, мне нельзя мешать!
— Да — снова ответил он.
И она отошла от двери, разрешая ему войти. За спиной у него она что-то повелительно говорила своему супругу, но Артур все свои мысли направил туда, где была Анни. Дом состоял всего из двух комнат, и третья выделена была только тяжелым балдахином. Печь недавно растопили и запах пахучих трав ударил в ноздри, тяжелого теплого воздуха и дерева, на котором кое-где расплавлялась смола. Любой посетитель задался бы немым вопросом, как такое может быть, чтобы в такую жару и в самый зной кому-то пришло в голову топить печь! А в данный момент это не привлекло даже внимание. Хозяйка дома вынуждена была это сделать — она заваривала травы. А в другом чугуне кипятила воду. В самой середине второй комнаты стоял длинный деревянный стол и на нем лежала женщина. Полностью накрытая тяжелой шкурой медведя и эта шкура издавала запах шерсти. Голова лежавшей покоилась на деревянной дощечке, словно в доме не было подушек, но множество подушек, набитых травами лежало на широких лавках, вдоль одной и другой стены. Белокурые волосы растрепались и пышными прядями свисали со стола, аккуратно расправленные сзади заботливой рукой хозяйки дома, которая как тень неотступно шла вслед за Артуром. Рука, чуть ниже предплечья была забинтована белой тканью и из неё выглядывали широкие листья растения, известного только хозяйке.
Такая теплая волна смешанных чувств и страха и жалости и нежности переполнили сердце и впервые в жизни по его щеке медленно скатилась скупая слеза. Он гладил её волосы, но у него перехватило дыхание — она не дышала, и он с немым вопросом и дрожащими губами обернулся к хозяйке дома, которая уже ожидала этот вопрос, так и не произнесенный.
— Дышит, но… …она уже не на этом свете, мне нужно поторапливаться… Супруга?
Он растерялся и утвердительно, потом отрицательно качнул головой.
— Да какая сейчас разница? Женщина не стала допытываться и продолжала объяснять, все делая синхронно. Не повторяясь, она рассказывала ему все, что считала необходимым и принялась мешать свои травы в чугуне на печи. До его слуха доносились совершенно чудные слова, создающие еще больше вопросов, но он их не задавал, целиком доверившись этой повитухе.
— Она жить хочет, мне высшие силы говорят. Её что-то держит на земле, очень важное, это ребенок, должно быть …И я буду стараться вложить в её руки эту ниточку, увидит её душа, поймет, возьмет, тогда подымиться. Вот её пуля — я вынула из руки — она потеряла много крови. А вода и спасла её и чуть не погубила. Но сейчас она никого не слышит, летит по черному коридору, надо поторапливаться. — она протянула Артуру пулю и снова стала помешивать свои отвары в чугунке. Он уже выпрямившись, не отрываясь стал смотреть на то, что она собирается делать.
— Ты мне сейчас быстро поможешь и уйдешь. Супруга она тебе или нет, совсем не важно, когда жизнь висит на тонкой ниточке. Сними мне этот чугун на эту лавку, вот сюда, а другой, вот сюда. Раскрой её всю, быстро срежь прядь волос одну, потом другую, свою, зажми у себя в руке и не выпускай до тех пор, пока я не скажу — я буду брать и твою силу для неё, другая прядь для меня — я дам ей и своей силы. Потом иди, иди и не оглядывайся. Прошлого нет, не надо оборачиваться.
Он быстро вынул из печи хозяйские чугуны и скинул с Анни шкуру. Вся шея её была одним огромных синим пятном и на плечах, руках синяки, раны от кнута в нескольких местах запеклись кровью, а её платье, в котором она была похищена, превратившись в лохмотья, было сожжено в этой же печи вместе с сорочкой. На столе лежала такая худенькая, тоненькая фигурка женщины, и казалось невероятным, что её организм выдержал столько побоев, ведь для её тонкой конституции достаточно было и одного удара чтобы уничтожить в ней жизнь! Артур легонько, как врач, трогал каждую её рану от кнута и его душа не вмещала произошедшего. Но грозный оклик повитухи заставил взять себя в руки и сделать до конца все, о чем она просила и выйти И вдогонку она бросила, — сколько бы это не продлилось — не входить — иначе души испугаются!
Какие души, что за души?! — конечно же он не понимал, но мысли его были направлены не на то, чтобы искать смысл в словах, он не знал во что верить, а во что нельзя и даже не думал об этом. Все произошедшее перевернуло весь его мир. Он был на войне, он видел смерть, он даже был один раз ранен, он знал, что такое боль и знал, что такое когда к тебе стараются применить силу, он знал, что это такое, когда насилуют твою душу, только сейчас его душа знала, что все странное, что происходит и будет происходить— просто единственный жизненный шанс для его любимой женщины и его самого. А то, с какой силой и уверенностью говорила та женщина, отметало всякие сомнения. И ему даже не важно было в этот момент, кто мог так поиздеваться над его любимым человеком. Ему было важно только одно — услышать, почувствовать её дыхание, любым способом!
Ангел как преданная собачонка никуда не исчезал и был свободен. Он стоял, он мог ходить, но его словно привязали к этому дому. Такой неистовой преданности трудно найти в мире. Артур с таким теплым и благодарным взглядом смотрел на него и гладил по шее, по морде — Хороший конь! Такой конь дороже всех сокровищ мира! Ты спас
