Шелли подошла после второго же звонка, голос — глухой, пьяный и напуганный.
— Срочно приезжай, Бад, — забормотала она. — Кажется, Рэнди мертв.
— Мисс Нита Кэрролл? — вежливо осведомился Дек.
— Кто ее спрашивает? — прокаркала старуха, с подозрением глядя на Дека, который стоял на пороге; бритая голова его блестела на утреннем солнце.
— Приятель в Барстоу предложил мне зайти и повидать ее.
— Барстоу! — фыркнула она. — Никаких приятелев нету у меня в Барстоу, сынок.
— Значит, вы миссис Кэрролл?
— Не Ава Гарднер, это уж точно! — Она кокетливо положила толстую лапищу себе на бедро. — Кто тебя послал? Как пить дать Чарли Нейшн. Приятель, тоже мне… сын вшивой суки, вот кто он. — Она заржала.
— Я сын Чарли, — соврал Дек.
— Сын Чарли! — взвизгнула она. — Без дураков? Давай заходи, сынок, все мне выложишь про шалберника. Так и шлендает всю жизнь?
Как просто оказалось проникнуть в дом Ниты Кэрролл, в котором она жила с двумя тявкающими пуделями и с бездной оборочек и рюшечек.
Нита Кэрролл была жирной. Жирные ручищи. Жирные ножищи. Подбородки ее угрожающе колыхались. А под необъятным халатом скрывалось еще больше жира.
К тому же она была старой. Семьдесят или восемьдесят, трудно сказать. Нелепая косметика покрывала ее задубевшую кожу: алая помада, как порез, липкая тушь катышками, зеленые тени лежали, как свинцовая краска в складках век. Крашеные желтые пряди волос закручены вокруг головы. На шее — жемчуг, в ушах — бриллианты, на каждом жирном запястье звенели браслеты, а на пальцах — набор вычурных колец.
Она подтолкнула его к мягкому бархатному диванчику и тепло осведомилась:
— Как там червячок? Тыщу лет Чарли не видала.
— Он умер, — спокойно произнес Дек.
Она заметно расстроилась.
— Умер, — озадаченно повторила она. — Старина Чарли? Не быть на этой земле лучшей козявки, сынок. — Из складок халата она извлекла кружевной платочек и высморкалась. — А старуха ирландка еще крепко держится, как пить дать, — сказала она, оправившись.
— Да, — ответил он, — Достается тебе, а? — спросила старуха с симпатией, опять сморкаясь.
Он кивнул.
Она собралась о духом.
— Итак… что ты мне принес? Он обещал мне, что, когда его не станет, розовый бриллиант будет моим. Ты привез его? Поэтому и пришел?
— Вы одна живете? — вежливо спросил он.
— Только я и собачки. А что?
— Да погостить хочу немного.
— Гости сколько влезет. — Она грустно покачала головой. — Твой папа, бывало, все только и говорил о тебе. И о твоей сестре…
Как ее зовут?
— Не знаю.
— А?
Он уставился на нее. Пустой взгляд на бледном лице. Бритая голова усиливала зловещее впечатление окостенелости.
Она издала слабый гортанный звук. Совсем слабый для такой туши.
— Ты не сын Чарли, да?
— Нет, — спокойно ответил он.
Она набралась сил и храбрости.
— Тогда кто же ты, черт подери?
Одно движение — и нож у него в руке, пальцем он пробует лезвие. Выступила кровь.
— А вот это ты мне и расскажешь, — сказал он спокойно.
— Мне надо идти, — прошептал Бадди Сейди на ухо.
— Ты что болтаешь? — тихо возразила она. — Ужин, может, и скучный, но он важен.
— Знаю, — чуть слышно продолжал он. — Но приятель у меня попал в беду, и надо его выручать.
— В нашем деле у тебя единственный приятель — ты сам.
Он пожал плечами.
— Не погонят же меня из фильма за то, что я не остаюсь на ужин.
Он извинился и быстро покинул ресторан.
Сейди нахмурилась. Еще и карьера его не началась, а он уже себя показывает.
Джина надулась. Она не привыкла к отказам. Бадди ее заинтриговал.
Росс почувствовал себя облапошенным. Бадди смылся, и, значит, ему придется теперь торчать здесь дольше, чем хотелось бы.
Монтана только пожалела, что не она сбежала пораньше.
Пусскинсу было ровным счетом наплевать. Пока спиртное течет рекой, он счастлив.
Элейн включила телевизор, щелкнув кнопкой дистанционного управления, и уставилась на Мерва Гриффина. Мерва она обожала. В нем столько тепла и уюта, большой он сплетник и весельчак. Иной раз кажется, что Мерв ей ближе всех на свете. Каждый вечер, в одно и то же время, он всегда рядом. Надежный, внушающий доверие и дружелюбный.
Но, как ни любила она Мерва, в эту минуту ей было не до него. В носу до сих пор стояло зловоние Литтла С. Порца. Дешевый одеколон, застаревший пот и тухлая отрыжка голодного желудка.
Когда она потянулась через кровать за большим стаканом водки, этот жуткий коротышка словно плясал у нее перед глазами.
Эх! Обожгло. Такая сладостно-горькая и живительная. Она сунула в рот льдинку и минуту сосала, наслаждаясь острой прохладой.
У Литтла С. Порца был отменный товарец. Фотографии дорогуши Росса, которые никогда не украсят обложки «Лайфа» или «Ледис хоум джорнал». Гм, подумала она с нехорошей пьяной ухмылочкой, разве с этим бывает перебор?
Она икнула, да так, как леди совсем не подобает. Единственное преимущество, когда живешь одна, — незачем смотреться как на картинке. Хоть по уши залезь в дерьмо, никто недовольства не выкажет. Щедрой рукой она еще мазнула лицо кремом, которого Росс терпеть не мог.
Литтл С. Порц запросил десять тысяч долларов.
А у нее не хватает наличных даже расплатиться с прислугой.
«К концу недели мне нужно получить ответ, — сказал он. — Я приеду еще».
Элейн пришло в голову, что можно вызвать полицию. Вымогательство противозаконно. Они упрячут за решетку отвратительного коротышку.
Только у нее хватило ума сообразить, что это не поможет.
Какой-нибудь задрипанный адвокатишка вызволит его под залог, фотографии наделают шуму, и все будут знать про Росса Конти и Карен Ланкастер. А она станет посмешищем всего Беверли-Хиллз, не говоря уж об остальной Америке.
Она решительно схватилась за трубку.
— Мэрли Грей слушает, — пропел сладкий голос подруги.
Элейн набрала в легкие воздуха.
— Мэрли, дорогая, — грубовато сказала она, — не одолжишь мне десять тысяч долларов?
На упорные звонки Бадди Шелли чуть приоткрыла дверь и выглянула через щелку.
Он протиснулся мимо нее в душную квартиру.
— Здорово, что ты пришел, — волнуясь, заговорила она. — Я сматываюсь.
— Эй! — Он схватил ее за руку. — Никуда ты не сматываешься. — Он смотрел на неподвижное тело Рэнди, распластанное поперек кровати, и выворачивал Шелли руку до тех пор, пока она не повернулась к нему лицом. — Сядешь и заткнешься — вот что ты сделаешь.
Она без разговоров плюхнулась на пол и, обхватив руками голову, принялась раскачиваться.
