Она открыла дверь старомодным ключом, висевшим на цепочке у нее на поясе.
Ничего особенного – железная кровать, дешевый комод, облупленное зеркало. Но все прибрано. Ева заглянула в шкаф и убедилась в том, что Шон не смылся, забрав вещички. Затем она подошла к комоду, выдвинула верхний ящик. У Шона была одна смена белья и два непарных носка.
– Он давно в Штатах?
– Шон? Года два-три, не меньше. Все говорит про возвращение в Дублин, но…
– Так вот он откуда! – встрепенулась Ева. – Из Дублина?
– Да. Говорит, что там родился и вырос, а в Америку приехал, чтобы разбогатеть. Правда, пока что не очень ему это удается, – добавила она с улыбкой. Взгляд ее остановился на бутылке у кровати. – Может, из-за этого? Он выпивку любит больше, чем она его.
– Понятно. – Ева тоже взглянула на бутылку, но рядом с ней заметила кое-что еще. – Что это, Морин?
На полу рядом с бутылкой лежал небольшой кулон.
– Не знаю. – Морин, наклонив голову, разглядывала зеленый листок на белом фоне. На обороте была рыба. – Думаю, это на счастье.
– Вы его раньше видели?
– Нет. Выглядит новым: так и блестит. Наверное, Шон его где-то нашел. Шон всегда ищет удачу.
– Ясно. – Ева зажала кулон в кулаке. У нее было сильное подозрение, что на сей раз удача Шона обошла.
– Прошу вас, Морин, успокойтесь и постарайтесь вспомнить.
Они сидели в комнатке Морин над пабом. Морин, притулившаяся на стареньком стуле, облизнула пересохшие губы.
– А меня не посадят в тюрьму? Не депортируют?
– У вас не будет никаких неприятностей, обещаю. – Ева придвинулась к ней поближе. – Помогите мне, Морин, помогите Шону, а я тогда постараюсь выправить вам настоящие документы. И вам больше не придется бояться иммиграционной службы.
– Я не хочу, чтобы у Шона были неприятности, правда не хочу. Он мне никогда не делал ничего плохого. – Она взглянула на стоявшую у двери Пибоди. – Понимаете, я немного нервничаю. Я при полиции всегда нервничаю…
– Пибоди у нас безобидная. Просто киска. Правда, Пибоди?
– Только не мурлычу, лейтенант.
– Помогите нам, Морин. Постарайтесь вспомнить, когда вы видели Шона в последний раз.
– Наверное, вчера вечером, когда моя смена закончилась. Понимаете, обычно Шон работает по вечерам. Я с одиннадцати – как открываемся – до восьми, с двумя получасовыми перерывами. А Шон сменяет меня и работает до половины одиннадцатого. А потом – с часу, но это сверхурочно.
Она внезапно замолчала.
– Морин, – терпеливо увещевала ее Ева. – Меня не волнует, кто работает сверхурочно, И мне нет дела, работает ли бар дольше, чем положено по лицензии.
– Да, мы иногда закрываемся позже, чем следует… – Морин принялась теребить руками фартук. – Если хозяин узнает, что я рассказала об этом полицейским, он меня уволит!
– Да он об этом и не догадается. Значит, вы видели Шона вчера вечером, перед тем, как закончилась ваша смена?
– Видела, да. Я собиралась уйти, а он стоял за стойкой и сказал что-то вроде: «Морин, счастье мое, не дари тому юнцу ни одного из поцелуев, которые могут быть моими».
Заметив Евин взгляд, Морин покраснела.
– Ой, он ничего такого в виду не имел, лейтенант! Это он просто шутил. Шону за сорок, и между нами ничего нет. А у меня есть парень… – Она опять замялась и искоса взглянула на молчавшую Пибоди. – Я с ним недавно стала встречаться, Шон знал, что у меня свидание, вот и решил меня подразнить.
– Понятно. Итак, вы видели Шона вчера в восемь, перед тем, как ушли. А потом…
– Ой, погодите! – всплеснула руками Морин. – Я его еще раз видела. Ну, не совсем видела. Я его слышала, когда вернулась после встречи с Майклом – ну, с парнем, с которым я недавно познакомилась. Понимаете, когда я вошла, то слышала, как Шон с кем-то разговаривал.
Она сияла, как щенок, выполнивший команду хозяина.
– С кем он разговаривал?
– Не знаю. Понимаете, когда я иду к лестнице на второй этаж, я прохожу мимо его комнаты. Было около полуночи, у Шона в это время как раз перерыв перед сверхурочными часами. Здание у нас старое, стены тонкие… Вот я и услыхала, что Шон в своей комнате говорит с каким-то мужчиной.
– И слышали, о чем они говорили?
– Не совсем. Я просто шла мимо, но, помню, обрадовалась, что у Шона такой счастливый голос. Он засмеялся и сказал, что это отличная идея и он обязательно туда придет.
– Вы уверены, что он говорил с мужчиной?
Морин сосредоточенно нахмурилась.
– Мне так показалось. Слов того, второго, я не разобрала, но голос был низкий, мужской. Больше я ничего не слышала, поднялась сюда, стала спать укладываться. Но я точно знаю, что это был Шон. Он всегда так раскатисто смеется…
– Хорошо. А кто убирает со столов, когда ваша смена заканчивается?
– Синид. Она приходит в шесть, два часа работает вместе со мной, а потом, до закрытия, – с Шоном. Синид Даггин. Она живет в паре кварталов отсюда, кажется, на Восемьдесят третьей. А сверхурочно Шон работает один: народу немного, и он справляется.
– Спасибо, Морин. Скажите, а вы не заметили за последние недели две какого-нибудь нового посетителя, который беседовал с Шоном?
– Иногда у нас бывают новые посетители, кое-кто потом начинает захаживать Некоторые любят поболтать, некоторые – нет. Большинство болтает с Шоном, он это умеет. Но никого особенного я не упомню.
– Хорошо, можете идти работать. Вероятно, мне придется с вами снова поговорить. Если вы вспомните что-нибудь или кого-нибудь, позвоните мне.
– Да-да, обязательно. Только Шон не мог сделать ничего противозаконного, лейтенант, – добавила она, встав. – Он неплохой человек, только дурной немного. – И она поспешила вниз.
– Дурной… – повторила Ева задумчиво, вертя в руках кулончик. – И невезучий. Надо вызвать полицейского, пусть подежурит в баре. Хотелось бы надеяться, что мы ошиблись, и Шон весь день бегал по своим делам или гулял с какой-нибудь девицей. Думаю, надо поговорить с Синид Даггин: может, она понаблюдательнее, чем Морин.
– Этот тип с загадками сказал, что времени у вас до завтрашнего утра, – заметила Пибоди.
Ева встала и сунула кулон в сумку.
– Боюсь, нам следует исходить из предположения, что он нас обманул…
Синид Даггин закурила серебристую сигаретку, прищурила ярко-зеленые глаза и выпустила струю пахнущего жасмином дыма Еве в лицо.
– Не люблю беседовать с полицейскими, – заявила она.
– А я не люблю беседовать с идиотами, – мягко ответила Ева. – Но, к сожалению, половину жизни занимаюсь именно этим. Здесь или в участке, Синид? Право выбора за вами.
Синид повела худыми плечами, алый халатик распахнулся, она машинально запахнула его и прошлась, босая, по своей захламленной комнатке.
