— Вот именно.
Они понимали друг друга с полуслова. Если одна что-то затевала, другая немедленно присоединялась, не задавая никаких вопросов. Майя взобралась на сиденье сзади. Они помчались в центр, в магазин байкеров, и час спустя вышли оттуда, похожие на пантер: в черных узких кожаных брюках, куртках, отделанных бахромой, соответствующих ботинках, перчатках с крагами и зловещих шлемах, черных с серебром.
С тех пор их стали называть не иначе, как «лихие аризонские девчонки». Они были известны своим прикидом, вечеринками, а также тем, что с сумасшедшей скоростью гоняли на мотоцикле. В общем, бросали вызов общественной морали.
Ошалевшие от свободы, Элли и Майя вели себя совершенно безответственно, как дети, которых никогда прежде не выпускали из дома на улицу. Разумеется, ни о какой учебе не могло быть и речи. В итоге разразился скандал. Декан сообщил Мисс Лотти и мистеру Моррису, что собирается отчислить девушек из колледжа.
Однажды, распевая во все горло, они въехали на «харлее» во двор. Элли исполнила коронный разворот и затормозила. Шины пронзительно взвизгнули.
— Вот это да! — Майя засмеялась и спрыгнула с заднего сиденья. — Здорово!
— Здорово, очень здорово, — отозвался печальным голосом ее отец.
Майя посмотрела на Элли, и они разом обернулись. На передней веранде в царственной позе застыли Мисс Лотти в элегантном бежевом костюме и Майкл Моррис в деловом костюме в тонкую полоску. Они холодно наблюдали за замешательством своих отпрысков, неуместные, как ангелы на президентском банкете.
— Попались, — пробормотала Майя.
— Да, попались, — подтвердила подруга. — Думаешь, сможешь выкрутиться?
Майя уныло покачала головой:
— Никакой надежды. А ты?
Элли сделала глубокий вдох и выдох.
— Попробую. — Просияв, она взбежала по ступенькам и повисла у бабушки на шее. — О, привет, Мисс Лотти! Какой сюрприз! — И смутилась. За всю жизнь она не видела, чтобы бабушка взирала на нее так обиженно, разочарованно, даже сердито. И не случалось прежде, чтобы она не обняла внучку и не прижала крепко-крепко.
— Ой, — пробормотала Элли, — что-то не так?
— Я приехала забрать тебя домой, Элли, — произнесла Мисс Лотти. — Мистер Моррис согласен со мной, нет смысла держать вас в колледже, если вы не собираетесь ничему учиться. И декан, разумеется, согласен. — Но, ба…
— Элли, ты ведешь себя невежливо. Пожалуйста, поздоровайся с мистером Моррисом.
Элли нерешительно улыбнулась и пожала руку отцу Майи.
— Мне ничего не остается, кроме как извиниться перед вами обоими. За себя и за Майю.
— Конечно, — пробормотала за ее спиной подруга. — Здравствуй, папа, здравствуйте, Мисс Лотти. — Она вяло взмахнула рукой, надеясь на чудо.
— Ба… — На глазах у Элли выступили слезы. Она робко коснулась Мисс Лотти. — Я не понимала… То есть не знала, насколько тебя расстроила. Я сожалею.
Захваченная искренностью подруги, Майя с плачем ринулась к отцу:
— О, папа, папа! Мы не делали ничего плохого. Просто хотели немного развлечься.
Мистер Моррис погладил красавицу дочь по голове.
— Полагаю, солнышко, вы развлеклись на славу. Но каким-то образом забыли о занятиях.
Затем они все вместе пошли обедать. В конце концов Мисс Лотти и Майкл Моррис решили дать «солнышками» трехмесячный испытательный срок при условии, что те получат хорошие оценки на экзаменах. Там видно будет.
И подруги действительно преисполнились ответственности. Начали посещать занятия, по вечерам допоздна засиживались в библиотеке и в итоге добились приличной успеваемости. А потом одновременно влюбились.
Возлюбленным Майи стал приехавший в командировку преподаватель из Лондона, весь в твиде, с трубкой и в вязаных носках с узором ромбиками; у Элли был итальянец, художник, преподающий в колледже. Молодой, сексуальный, сложенный, как Давид Микеланджело. Это длилось целый год, пока их возлюбленные не возвратились каждый в свою страну, к своим женам. Последнее обстоятельство сильно шокировало девушек, и они долго ходили в расстроенных чувствах.
— Довольно мужчин! — однажды с горечью воскликнула Майя.
— Может быть, посмотрим на жизнь с другой стороны? — предложила Элли. — Мы снова свободны. Это хорошо или плохо? Конечно, хорошо. Кстати, ты когда-нибудь была в Сан-Франциско?
И они помчались на «харлее» через пустыню Аризона в Калифорнию, вольные, как птицы, и необыкновенно молодые. Это было их последнее лето перед выпускным курсом, и девушки собирались провести его по полной программе.
С тех пор они влюблялись и разочаровывались несколько раз, но серьезно у Элли было лишь однажды. Со Стивом Козном она познакомилась в Сохо на вечеринке у приятеля Майи. Стив был высокий, худощавый и выделялся той предательской красотой, от которой никогда ничего хорошего не жди. К тому же был очень начитанным. И сразил ее наповал. Элли сразу же обновила свой стиль. Всякая кожа спланировала в чулан, ее заменили черный свитер с воротником «хомут» и длинная юбка. Тоже черная. Элли убрала волосы в тугую толстую косу и надела туфли «Док Мартенс».[2] Она не могла нарадоваться на Стива.
Майя знала, что Элли всегда следует велению сердца и ни в чем не знает меры. Также она знала, что парень того не стоит. Сама она в это время тусовалась с публикой из Сохо. Элли занималась на кулинарном факультете Колумбийского университета, Майя — на литературном.
Элли твердила, что ее планам выйти замуж за Стива помешала нью-йоркская зима. Возможно, и так, но, вернее, разрыв произошел из-за его постоянной занятости. Стив Коэн неожиданно решил посвятить себя торговле произведениями искусства. Теперь он в одночасье изменил стиль одежды. С брюк из рубчатого вельвета и пиджаков с кожаными заплатками перешел на костюмы от Хьюго Босса и Кельвина Кляйна. Так или иначе, но случилось это зимой. Элли восприняла крушение любви болезненно, но, как всегда, с высоко поднятой головой. Свитер с воротником «хомут» и длинную юбку отправила в отставку и с разбитым сердцем уехала в Париж совершенствоваться в кулинарном деле.
Вернувшись, поселилась в Калифорнии, куда прибыла и Майя.
— Я тут подумала: зачем дрожать на морозе, когда в твоих краях все время тепло, — сообщила она Элли по телефону.
Они сняли квартиру в Венисе и попробовали заняться чем-то серьезным. Найти свой путь в жизни.
Майя до сих пор не определилась, а вот Элли решила открыть кафе. Хотя с ее образованием и способностями, а также внешними данными было много других возможностей преуспеть.
Средств катастрофически не хватало. Элли пришлось, стиснув зубы, пахать, пахать и пахать, пока дело не сдвинулось с мертвой точки. Может быть, скоро кафе начнет приносить ощутимую прибыль. Элли не собиралась отступать, даже если придется работать двадцать четыре часа в сутки. Как раз в этом, по мнению Майи, и состояла проблема.
