Пространство, отведенное больному в его собственном доме, сияло белизной, но никак не походило на больничную палату. Мебель была расставлена с таким расчетом, чтобы Ричард в инвалидном кресле мог свободно перемещаться, не натыкаясь на какие-либо препятствия, выезжать через автоматически открывающиеся французские окна на широкую веранду, любоваться оттуда видом и возвращаться обратно. Ежедневно с Ричардом проводились необходимые процедуры, прописанные Клио, с применением ультрасовременного тренировочного оборудования. Изрядное его количество скопилось в отдаленном углу спальни больного.
У Клио были свои методы восстановления рефлексов и двигательных способностей Ричарда Пратта, многообещающие, но беспощадно жестокие. Черные и красные металлические механизмы выглядели как орудия для пыток из эпохи Средневековья. От двери к кровати вел пологий пандус, но вряд ли Пратт хоть раз скатился по нему.
Он сидел в кресле у распахнутого окна, закутанный в красный плед. Нераскрытая книга покоилась у него на коленях. Его взгляд был направлен на лужайку, на дуб и два клена – «три кроны», его гордость.
– Я едва не опоздала. Забыла заправиться перед дорогой и доехала почти на нуле, – поделилась Фрэнсис своими мелкими житейскими заботами.
– И все-таки ты явилась вовремя. И это самое главное.
– Как ты себя чувствуешь?
– Гораздо лучше с того момента, как ты сюда вошла. – Ричард выговаривал каждое слово медленно, с явным усилием, но достаточно внятно. – Сегодня был спокойный день. Никаких упражнений. Я смог перевести дух.
– Вот и расслабься. Устрой себе выходные, принимай гостей.
– Да, конечно, – Ричард попытался улыбнуться, но рот его при этом лишь уродливо скривился.
Когда он что-то хотел изобразить на лице, это выглядело карикатурно. Фрэнсис вспомнился виденный ею в детстве мультфильм о случайно забредшем в какой-то городок крокодиле, который улыбался всем встречным детям, показывая свои зубы, а те в испуге от него шарахались. Осознает ли отец, что люди воспринимают его мимику неадекватно?
– Какие у тебя планы? – спросил Ричард.
– Планы на что?
– На уик-энд.
– Я не строила никаких планов. А вот во вторник я предполагала весь день провести в суде, но дело отложили.
Она сделала паузу, желая удостовериться, хочет ли отец, чтобы она продолжала. Ричард прикрыл глаза, но слегка кивнул головой в знак того, что он ее слушает. Фрэнсис придвинула стул поближе к его креслу и села.
– Подсудимый, сам, кстати, юрист, настаивает на приглашении нового свидетеля, какого-то психиатра из Калифорнии, который даст показания, что он присваивал деньги клиентов по причине синдрома мужской неполноценности, вызванного жестоким обращением с ним его супругой. Ричард промычал что-то невнятное.
– Никак не возьму в толк, почему судья пошел ему навстречу и согласился удовлетворить просьбу. Видел бы ты его жену – самое хрупкое, безобидное создание, которое пугается собственной тени и ходит за своим мужем, будто привязанная веревочкой.
Фрэнсис одернула себя. Ей не стоило заводиться в присутствии отца. Хаос жизненных драм и несправедливостей, который приходилось разгребать полицейским, следователям и ее коллегам, помощникам окружного прокурора, не должен выплескиваться за порог кабинета и как-то влиять на ее настроение вне рабочего времени. К счастью, отец, казалось, не заметил, как она разволновалась.
Фрэнсис постаралась говорить спокойнее и даже с юмором.
– Лично я прямо-таки в восторге от идеи подсудимого выставить свою жену этаким домашним монстром. Уверена, что присяжные заодно со мной сочтут эту теорию неправдоподобной. Дело тянется уже черт знает как долго, а судья дал ему еще месяц, чтобы тот подготовил своего дурацкого эксперта.
Фрэнсис возмущенно фыркнула и развела руками, показывая, как ее удивляет подобная нелепица.
– Я тебя утомила всей этой ерундой? Прости. Тебе скучно…
– С тобой я никогда не скучаю.
Его дрожащая рука потянулась к ней, явно в поисках контакта, но он тут же убрал руку и опустил обратно на укрытые пледом колени, как будто что-то мешало ему прикоснуться к дочери. Фрэнсис невольно оглянулась. В комнате они были одни. Лили не появлялась.
– А тот человек… Тот, который обокрал пожилую пару? Очевидно, Ричард вспомнил о ее недавнем процессе, затянувшемся на целые две недели, на котором Уильям Говард Эвери-третий обвинялся в том, что выманил и присвоил себе у ушедших на покой стариков более полумиллиона долларов. Фактически он обчистил их до нитки. Фрэнсис не припомнила, заходила ли у них речь о деле Эвери, но так как ей приходилось во время их еженедельных встреч подыскивать темы для разговора, то вполне возможно, оно могло и всплыть. Все же цепкая память отца удивила ее.
– Решение отложили до июля.
– Вот как?
– Что-нибудь тебе подать? Воды? Чаю? – спросила Фрэнсис.
– Нет. Твоего присутствия мне достаточно.
– Хочешь, я тебе почитаю? Мы вроде бы оставили инспектора Далгиша на грани великого озарения.
Фрэнсис заставила себя улыбнуться. Большинство их свиданий в последние месяцы после вопросов о самочувствии и краткой беседы о ее делах заканчивались тем, что она читала ему вслух детективные романы. Их объединял интерес к нераскрытым тайнам, общее страстное желание распутать хитро сплетенную интригу, выявить правду, очистив ее от наслоений. Фрэнсис помнила те далекие времена, когда отец читал ей вслух Агату Кристи и менял голос, выделяя слова, принадлежащие разным персонажам.
Ричарду больше нравился Эркюль Пуаро, галантный бельгиец с закрученными вверх усами, а она предпочитала мисс Марпл, разъезжавшую на старомодном велосипеде по округе. Эта бодрая старушка, решающая благодаря своей наблюдательности самые сложные головоломки, чем-то напоминала Фрэнсис приходящую на дом уборщицу с острым, все замечающим взглядом, и продавщицу киоска, у которой они с сестрой покупали на утаенную мелочь запрещаемые мачехой сладости. И уборщица, и продавщица ни разу не выдали их и остались светлыми персонажами в памяти об их детстве.
Теперь произошла смена ролей, и уже Фрэнсис, читая отцу, старалась голосом изображать разных персонажей романов П.Д. Джеймс, которыми в последнее время увлекся Ричард.
– Лучше не сегодня. Расскажи мне о… – Отец замолк. Фрэнсис привыкла к его длинным паузам и терпеливо ждала, когда он соберется с силами продолжить. – …О своей сестре. Ты не знаешь, когда она приедет?
– Я думаю, что она уже выехала, но пробки на дорогах, возможно, задержали ее.
– Движение по главному шоссе Лонг-Айленда всегда было затруднено. – Ричард опять сделал паузу. – По пути она мне звонила. Что-то говорила. Я ничего не разобрал. В аппарате были сплошные помехи.
