Мысли эти мелькали у него в голове, пока он гнал взятую напрокат машину по шоссе через пустыню к Лас-Вегасу. И еще одна мысль. Имеет ли Дек Эндрюс отношение к убийству и поджогу, которые случились в Барстоу всего два дня назад? Нет никаких четких признаков, что он там был. Дом сгорел как свеча, уничтожив все улики. Но вскрытие обгоревшего тела секретарши показало, что ее несколько раз ударили ножом. Указаний на то, что в этом замешан Дек Эндрюс, не было, Леон чуял нутром, а чутье, как показывала многолетняя практика, чаще всего оказывалось верным.
Мчась по шоссе, он не особо обращал внимание на машины, шедшие в обратном направлении, на запад. А если бы и обратил, то все равно вряд ли бы заметил видавший виды коричневый фургон, который решительно несся в Лос-Анджелес. За рулем сидел Дек Эндрюс, лицо — непроницаемая маска, черные очки от солнца скрывают глаза смерти.
Леон без особой причины почувствовал озноб. Он потянулся вперед и убавил мощность кондиционера.
Вдали Лас-Вегас с притворным гостеприимством мерцал огнями.
Приглашениями, сделанными в последнюю минуту, обычно пренебрегают, но секретаршей у Джины была англичанка с пленительным голоском, умной головкой и даром убеждения. На руку было и то, что вечером, когда устраивали день рождения Росса, ничего не происходило: ни премьер, ни частных просмотров, ни приемов или торжественных вечеров. Поэтому справлять день рождения на верхнем этаже «Бистро» на Кэнон-драйв собралась вполне представительная компания.
Джина и Росс, разумеется, явились с опозданием. У входа в ресторан поджидали папарацци. Джина очаровательно им попозировала, опираясь на руку Росса.
Он попытался осторожно освободиться от ее хватки. Она мяла ему пиджак.
Они вошли в ресторан и поднялись по лестнице наверх, где их уже ждали гости. Росс и в самом деле удивился такому сборищу.
Он думал, что будет человек двенадцать, а оказалось по меньшей мере шестьдесят.
Джина обернулась к нему, улыбаясь во весь рот, ослепительно сверкая безупречными зубами.
— Неплохо, а? И все устроено в последнюю минуту.
Он обежал глазами зал и похвастался:
— Я снова звезда. Могу завлечь их в любое время, когда захочу.
— Конечно, можешь. Только телефонный звоночек от меня тоже помогает, знаешь ли.
Она надеялась, что агент скажет ему об отмене «Людей улицы». Но было ужасное ощущение, что подлец этого не сделал. Если бы Росс знал, он бы скулил и жаловался всю дорогу.
Ну, это не ее проблема. Она отказывается быть гонцом с дурными вестями. Пусть Оливер или кто-нибудь другой скажет ему.
А вот когда он бросится к ней с неизбежным: «Почему ты мне не сказала?»— она пожмет плечами и ответит как ни в чем не бывало: «Я же просила тебя позвонить своему агенту». После чего добавит, чтобы он увидел, какая она понимающая и заботливая:
«К тому же я не хотела портить тебе день рождения».
Бадди стоял в дверях и наблюдал за происходящим. Он видел, как легко сочетаются слава, власть и деньги. И на мгновение подумал, что и он из числа этой публики.
Еще нет, старина Бадди, еще нет. Не забывайся. Угомонись.
Он вызвался заехать за Сейди и прийти на вечеринку с ней вместе, но она отказалась. Теперь он высматривал кого-нибудь из знакомых.
Карен Ланкастер сидела за столиком с английской звездой рока Джошем Спидом, у которого волосы торчали как шипы, злым на язык комиком с телевидения и тремя «групи»22.
Джош, комик и Карен возбужденно разговаривали, а три «групи»— сплошные лохмы, кости и жадные глаза — с надеждой внимали.
Бадди подошел к ним. Он больше не видел никого из знакомых.
— Эй, Карен, как жизнь?
Она подняла на него глаза, совершенно не узнавая.
— Бадди, — напомнил он ей несколько обиженно. — Бадци Хадсон.
Джош Спид и комик переглянулись — и на счет «три» заверещали разом: «Бадди… Бадди Хадсон». После чего покатились со смеху.
Карен, такая же пьяная, как и они, тоже засмеялась, а вслед захохотали и «групи».
Веселье сошло с лица комика.
— Какого хера ты ржешь? — напустился он на самую молодую.
Она тут же заткнулась и прошептала:
— Никакого.
Бадди отступил назад. Что ему вообще тут делать? Сейди говорила, что, наверное, у нее будет для него хорошая новость, и он надеялся, что она не даст ему снова кануть в безвестность.
Он направился к бару и заказал апельсиновый сок. Сегодня он говорил с Ангель. «Картину мою отменили, — с сожалением сказал он. — Но зато у меня агент — Сейди Ласаль, она самая лучшая.
И она обещает что-нибудь подыскать. Мне все еще платят. Мы с тобой богаты, деточка».
Он гордился, что ничего не скрывает. И она как будто это оценила, потому что голос ее потеплел, и он понял, что теперь она вот-вот согласится вернуться.
С другого конца зала, где она болтала с продюсером телевизионной программы-интервью и его куколкой-женой, Сейди заметила, что появился Бадди. Она внимательно за ним наблюдала.
Держится хорошо, а когда шел к бару, несколько женщин, как она углядела, проводили его глазами.
— Как вам мой клиент? — спросила она жену продюсера, показывая пальцем на Бадди.
Женщина — по крайней мере лет на тридцать моложе своего живчика-супруга — пожирала Бадди тоскующим взглядом.
— Красив, — сказала она наконец, теребя ожерелье из рубинов с бриллиантами, которое украшало ее белую лебединую шейку.
— Да, — согласилась Сейди. — Он будет большой звездой.
— Позвать его выступить в моем шоу? — спросил продюсер.
— Сожалею, — печально отозвалась Сейди. — Я обещала его сначала Карсону23. Ну а следующий — ты.
— Ладно тебе, Сейди. Зачем ты так! Мы хотим его. Первыми.
Назови день.
— Почему бы нам не поговорить завтра? — извинилась она и поспешно направилась к Бадди.
Как легко играть — и выигрывать. Когда знаешь все правила.
— Ты не опоздал. Вид неплохой. Пьешь апельсиновый сок.
Я же тебе говорила, это пока не конец света.
Он горестно улыбнулся и пожал плечами.
— По-моему, я научился увертываться от ударов.
— Тогда увернись и от этого. Очень возможно, что ты получишь главную роль в новом фильме Джины.
Он оживился.
— Разыгрываете меня.
— Сейди Ласаль никогда не разыгрывает.
Черт! Надо было бы с Джиной поласковее. Как бы не оговорила его.
— Когда я узнаю наверняка? Что за роль? Можно посмотреть сценарий?
— Сценарий переделывают. Когда будет готово, пройдешь кинопробу с Джиной, и если у тебя с ней получится…
Так он и знал, слишком это хорошо, чтобы можно было поверить.
— Опять пробоваться? — простонал он.
