Ознакомительная версия.
– Как чувствует себя Муза?
– Мама, по-моему, спятила, – вновь нахмурившись, ответила сестра. – У нее одна идея – поскорее выйти замуж. При этом она говорит, что папа – мужчина всей ее жизни. Мне кажется, она никогда его не любила.
– Перестань. Они были прекрасной парой, – ответила я. Вообще-то Муза из тех женщин, которые просто не способны любить кого-либо, но вряд ли отца это очень волновало, поэтому их брак вполне можно было назвать счастливым.
– С ней совершенно невозможно ужиться, – продолжала Янка. – Она точно спятила.
Вчера нацепила короткую юбку и полдня вертелась перед зеркалом. Доставала меня разглагольствованиями, что ноги у нее красивее моих. Говорят, многие бабы съезжают с катушек, когда начинается климакс, вот я и думаю, не спятила ли мамаша.
– Какой климакс? – буркнула я, косясь на Юру.
Он шел рядом, не особенно прислушиваясь к нашей болтовне, но я все равно подумала, что Янке стоило бы подождать с рассказами до тех пор, пока мы не останемся одни.
То, что жалоб не избежать, я отлично знала, причем мне предстоит выслушать еще и Музу. Мать с дочерью жили как кошка с собакой, наверное, потому, что были очень похожи.
– Меня тошнит, когда я слышу ее болтовню, – не утихала Янка. – Могла бы ради приличия подождать хоть год после смерти отца, как делают нормальные люди. Но она ненормальная. Пристает ко всем с просьбой найти ей мужа, даже не понимает, как это омерзительно выглядит. Может, хоть при тебе присмиреет, – вздохнула сестра, а я подумала: «Это вряд ли».
– Почему вдруг такая спешка с замужеством?
– Потому что в голове у нее полный бардак. И под юбкой тоже. Она не в состоянии жить одна. Бедный папа, он заслуживал лучшей жены. Жду не дождусь, когда смогу уйти из дома.
– Куда уйти? – насторожилась я, трудно было представить Янку самостоятельным человеком.
– Да куда угодно, лишь бы не жить с ней вместе. Мы ведь должны получить наследство после папы, я потребую свою долю.
– На твоем месте я бы не стала ссориться с мамой, тем более из-за наследства.
– Тебе хорошо, у тебя была нормальная мать, а у меня эта чокнутая.
Мы наконец добрались до стоянки, где находилась машина, на которой приехали Яна с молодым человеком, довольно старенькие «Жигули». Янка, взглянув на них, сморщила нос. Машина принадлежала Юре, разумеется, он не соответствовал представлениям моей сестры о достойном молодом человеке, но если встречает она меня с ним, значит, никого другого на примете у нее нет.
– А как твои дела? – спросила Яна, когда мы устроились на заднем сиденье, а Юра завел машину.
– Ничего нового, – уклончиво ответила я.
– Они не нашли убийцу?
Я покачала головой.
– Если бы у меня были новости, я бы немедленно позвонила.
Янка кивнула, соглашаясь со мной.
До родного города на машине добираться надо часа два, всю дорогу Янка болтала без умолку, в основном жалуясь на мать, не стесняясь присутствия Юры и вроде бы вовсе не обращая на него внимания. Мы остановились перекусить в ресторане по дороге, но и за столом Янка продолжала болтать. Польза от этого была лишь одна: я не заметила, как пролетело время, и мы въехали в наш город.
– Наверное, я перееду в Москву, – оглядываясь с явным неудовольствием, заявила сестрица.
– Что ты будешь там делать? – вздохнула я.
– Какая разница? Здесь мне все ужасно надоело. Как думаешь, отец оставил нам много денег?
– Понятия не имею.
– Я думала, он был с тобой откровенен.
Замечание это показалось мне довольно странным, но в тот момент я не склонна была размышлять на эту тему. Когда умерла бабушка, мать папы, все ее имущество отошло мне, о чем она предупредила заранее.
Отец с ее решением согласился. Соответственно, было оговорено, что на наследство отца я претендовать не буду, но он погиб неожиданно и завещания не оставил.
Возможно, Муза опасалась, что я воспользуюсь ситуацией. Если так, то совершенно напрасно.
Мы подъехали к дому, где жила семья отца. Собственно, я могла остановиться в квартире бабки, квартирантов я предупредила заранее, и на днях они ее освободили. Но я решила, что переберусь туда только в том случае, если увижу, что и Муза, и Яна мне не рады. Если честно, такое казалось не особенно вероятным: и с Музой, и с сестрой у меня были очень хорошие отношения, однако, наслушавшись Янкиных рассказов, я подумала, что, возможно, мне придется жить отдельно.
– Ну вот, – сказала Янка, выходя из машины. – Сейчас начнется…
– Что ты имеешь в виду?
– Сама увидишь.
Юра вытащил мои вещи из багажника, Янка кивнула ему и направилась к подъезду.
– Спасибо вам большое, – поблагодарила я. – Может быть, зайдете к нам?
– Перебьется, – отозвалась Янка, открывая дверь.
– Извините, – промямлила я и пошла за ней. – По-моему, он неплохой парень, – со вздохом заметила я уже в подъезде.
– А по-моему, он идиот.
– Однако он оказал тебе услугу. И мне тоже.
– Ну и что? Подумаешь. Мне что теперь, из-за этого всю жизнь быть ему благодарной?
– Допустим, не всю жизнь, но ты могла бы вести себя вежливо.
– Он в меня влюблен, – хмуро сообщила Янка. – Это он так сказал. И сразу стал на тебя пялиться. По-твоему, это нормально?
– Он не пялился. Просто ему было любопытно…
– Да ладно. Я все вижу. Если такое ничтожество будет заглядываться на других, на фига он мне вообще сдался?
– Разумно, – пожала я плечами.
В этот момент дверь квартиры распахнулась, и я увидела Музу. Вот уж кто заслуживает отдельного описания, так это моя мачеха. Очень эффектная женщина без возраста. Пышные волосы ярко-рыжего цвета рассыпаны по плечам, зеленые глаза особенно хороши, полные губы и вздернутый носик, который она презрительно морщит по любому поводу. Правда, сейчас ее лицо украшала широкая улыбка. Ровные белые зубы придавали улыбке голливудский шик. Высокая, с великолепной фигурой, она несла себя так торжественно, что временами напоминала метрдотеля в дорогом ресторане. В правой руке неизменная сигарета, Муза держала ее, манерно отведя руку в сторону. На мачехе в настоящий момент был розовый пеньюар, почти прозрачный, и туфли на высоченных каблуках, она носила их даже в ванной, с презрением относясь к женщинам, предпочитавшим тапочки. Когда-то Муза закончила театральный институт, о чем вспоминала к месту и не к месту. На момент встречи с моим отцом играла в нашем драматическом театре, где ей доверяли роли без слов. Разумеется, она считала, что сие происходит из-за интриг и черной зависти коллег-бездарей. Мне не довелось ее видеть ни в одном спектакле, потому что вскоре после замужества театр она покинула. По мнению людей, хорошо ее знавших, актрисой она была никудышной, зато умудрилась превратить собственную жизнь в бесконечный спектакль. Моя бабка ее терпеть не могла и называла фигляркой. Разумеется, Муза платила ей тем же, звала старой ведьмой, которая, по ее мнению, просто выжила из ума. Однако при редких встречах они вели себя образцово, бабка обращалась к ней «милочка» с преувеличенной ласковостью, смахивающей на издевку, а Муза, соответственно, называла ее «матушкой» и тоже не без ехидства. Между двумя этими женщинами мужчина должен был чувствовать себя неуютно, но только не мой отец. Он то ли не замечал, та ли не желал замечать их взаимной неприязни, правда, на частых их встречах никогда не настаивал. Музе я была очень благодарна. Она не только не возражала против моего присутствия в доме, когда после смерти мамы отец решил, что я должна жить с ними, порой мне казалось, что ко мне она относится с большей теплотой, чем к собственной дочери.
Ознакомительная версия.
