"Если мужчина показался тебе вкусным, то без промедления пробуй," – утверждала Натали. – "Это первый признак того, что вы совместимы на генетическом уровне".
– Сонь, мы сейчас не дома, и, как некоторые настаивают, даже не на нашей старушке Земле. Может, один раз скажешь правду?
– Дим, – она тоже подвинулась, подперла голову ладонью, – я не понимаю, о чем ты. Помнишь, на празднике, когда мы поругались, что я сказала? Что ты украл нашу технологию, что нам будет тяжело, но мы выкрутимся. Стала бы я заявляться и устраивать это представление, если бы знала, что патент наш?
Его зеленые глаза чуть прищурились. Несколько мгновений Чернов изучал ее лицо, искал признаки неискренности:
– Не знаю.
Софья прикусила губу:
– Не знаешь? Серьезно? А мне казалось, что ты успел узнать меня хотя бы отчасти?
Он знал ее вкус на языке, знал, что ее теплое тело пахнет, как ванильное мороженое, и что даже малая порция этой женщины способна вызвать у него ломку, как у закостенелого наркомана. Которая, оказывается, запускалась триггером "Дим", сказанным ее голосом и ее губами.
– Если я поверю тебе? – настороженно ответил он. – Ты расскажешь, как вы изобрели линзу?
– А ты расскажешь, с кем воюешь?
– Вот что бывает, когда свяжешься с закостенелой переговорщицей, – улыбнулся он.
– Спасибо, товарищ Чернов, – она приподняла бровь. – Так расскажешь?
– Идёт.
– Ты первый, – Софья устроилась поудобнее.
– Ну, нет, – Демид сел, сложив ноги крест на крест, вскрыл упаковку с бутербродом. – Сначала ты.
Софья пожала плечами:
– Ок. Я пришла, когда "Хвост кометы" начал терять клиентов. Отрицательная динамика накапливалась, никак не получалось остановить ее. Тогда я запустила анализ рынка и выбрала узко сегментированную целевую группу, на которую поставила задачу создать новый продукт. Самое интересное, что по теории вероятности у конкурентов было лишь пять процентов попасть в ту же аудиторию, а с таким же продуктом – только один процент. Ума не приложу, как тебе удалось это сделать.
– Ну, тут просто – у меня украли чертежи. И превратили в твой новый продукт.
Она нахмурилась:
– Какие чертежи?
– Расчеты графена. Я говорил, что сам его изобрел. Если хочешь, прямо сейчас нарисую тебе все до последнего нанометра.
Софья внимательно вгляделась в его глаза.
– Нарисовать? – переспросил он.
– Не надо, – шепнула, проводя ревизию в памяти.
Где и когда она впервые увидела проект графена? Петр тем утром сообщил, что собственник приехал в офис, и у него хорошие новости. Чуть позже Евгений Анатольевич представил Софье проект линзы. Учитывая, что тогда он ещё курировал одну из команд разработчиков, это было вполне правдоподобно.
– С чертежом я впервые познакомилась в кабинете нашего собственника, – прошептала она.
– Вензель видела в правом верхнем углу?
Покачала головой:
– Нет, лист был оторван. Я ещё удивилась. У нас в компании строгие требования к оформлению документации.
– Там находился мой логотип.
– Не может быть.
– У меня украли чертеж, говорю тебе. Мне теперь нечего терять.
Софья повела плечами, прогоняя озноб. Неужели она столько лет работала над проектом, который был украден?
– Если я поверю тебе, – прошептала едва слышно. – Это будет означать, что последние три года моя жизнь была фарсом. И что человек, который поверил в меня, помогал мне в обучении и по-отечески воспитывал, – лжец.
Демид тяжело вздохнул:
– Он не такой хороший, как ты думаешь, Соня. Тебе не стоит доверять ему.
Софья отвернулась к иллюминатору. Солнце почти село. Сумрак проглотил долину. Никаких фонарей не было. Только звёзды освещали взлётную полосу и акры свободной от человеческого вмешательства земли. Чернов сегодня вел себя странно, защитил и поддержал. Она начинала доверять ему, как бы глупо это ни было. Евгению Анатольевичу она тоже доверяла. Он был тем мужчиной, который когда-то приехал к магазину на BMW и поговорил с ней. После этого она стала приходить ежедневно в одно и то же время. Он приезжал часто и начал узнавать девчонку из интерната. Софья просто наблюдала, не говорила с ним, не попрошайничала. Ей нравилось смотреть на чужую жизнь, которая так не походила на ее собственную. Это давало надежду, что бывает по-другому, и силы двигаться дальше.
– При каких обстоятельствах вы бы взяли меня на работу? – однажды осмелилась подойти и спросить она.
Евгений Анатольевич тогда усмехнулся и сказал, что только с красным дипломом Московского государственного университета. Планка была установлена. Весь дальнейший путь Софьи по жизни оказался предопределен. Завершив обучение, она принесла диплом в "Хвост кометы". Ее взяли. На место курьера, правда. Но это была зацепка. Дальше она просто-напросто продолжила делать то, что делала всегда, – наблюдать и анализировать. Слушая разговоры в кулуарах, читая документы, которые надо было доставить, она вникла в суть вещей и придумала, как можно вырваться вперед. Молодость ума и нестандартный взгляд на дело оказались таким необходимым спасением для компании. Евгений Анатольевич, который к тому времени уже много болел, принял решение отправить девушку на презентацию оптики на Санкт-Петербургском экономическом форуме. Она выступила блестяще и привезла несколько крупных контрактов. Тогда он послал ее и на следующую отраслевую конференцию. История повторилась. И Евгений Анатольевич задумался, не поставить ли Софью своим заместителем, начал приглашать ее на заседания совета директоров. Там, собственно, и раскрылись ее таланты. Идеи Софьи были революционными, прорывными и часто сначала вызывали шокированное молчание, а потом интенсивное обсуждение. Так Евгений Анатольевич принял решение рискнуть и назначить исполнительным директором совершенно не того, кого обычно выбирали в таких случаях. Софья не разочаровала его.
– Когда человек, которому ты безоговорочно должен доверять, подводит тебя, – хриплый голос из темноты салона отвлек ее, – бывает очень больно. Но это очищающая боль. Она делает тебя мудрее.
Чернов был уже погружен в мрак. Софья видела только его профиль на фоне ещё не до конца почерневшего неба. У Демида был прямой нос, длинные ресницы и выдающиеся губы, которые умели не только говорить умные и глубокие мысли, она помнила. Красивый гордый профиль смелого самодостаточного мужчины. Другой, более слабый, не рискнул бы поднимать столь сложные темы.
– Тебе приходилось испытывать такую боль? – тихо сказала Софья.
– Разумеется.
– Расскажешь?
– Нет.
Софья тяжело вздохнула:
– Ну, хорошо. Тогда твоя очередь. С кем же ты воюешь, если не со мной?
Демид нахмурился, отвернулся к иллюминатору.
– Ты обещал, – напомнила Софья.
– Так с ним и воюю.
– С кем – с ним? – не поняла она.
– С твоим боссом.
– Почему только с ним? Он же не единственный твой конкурент.
Чернов громко выдохнул:
– Он единственный, Сонь. Я хочу уничтожить его, под корень извести его компанию так, чтобы ни одного ростка не могло появиться после того, как я пройду по развалинам "Хвоста кометы". Тебе стоит уйти до того, как это случится.
Софья содрогнулась в ознобе. Такой чудовищной и страшной искренности она от Чернова не ожидала.
– Почему? – спросила едва слышно. – Что он тебе сделал?
– Он мой отец.
– Что?! Ты же Демид Евг…
Чернов повернулся и посмотрел прямо на нее. Молча.
– Евгеньевич, – закончила она, пребывая в полном шоке.
Боже, да вот откуда это влечение к нему. Парень – сын своего отца, такой же деловой, хваткий, резкий, решительный, но моложе, сильнее, оттого бесстрашнее и резче.
– Мерзавец бросил маму, когда она узнала, что ждет ребенка. Не захотел уходить от жены. Это разрушило бы бизнес – ее семья инвестировала в него. Маму уволили с работы – она была незамужней учительницей. Пороку в стенах школы не место, – Демид мрачно усмехнулся. – Наученная, она молчала и какое-то время работала в другой школе. Потом живот стал слишком заметен, и ее снова уволили. Дальше было тяжелее.
