— Да, — с горечью проговорил Дру. — Я был последним, кто видел ее живой, за исключением убийцы. Я знал, что она никогда не носила оружия, но до дома оставалось так близко и казалось безопасно. Я даже слышал этот чертов рояль! Но какой смысл искать себе оправдание сейчас? Все уже случилось.
Он резко крутанул руль, и машина вильнула, чтобы не задавить козу на дороге, потом стал резко прибавлять скорость, словно быстрая езда помогала ему справиться с горькими мыслями.
— Но должны же остаться какие-то улики, — настаивала Виктория. — Следы ног, отпечатки пальцев, пятна крови. Хоть что-нибудь!
— Вы начитались детективов, — иронически заметил Дру. — Вероятно, в книгах тело не трогают и никто не ходит возле него, чтобы не затоптать следы, но в жизни случается иначе. Ваша тетя не думала об уликах, когда наткнулась в саду на мертвую Элис. Она лишь надеялась, вдруг Элис еще жива, и попыталась втащить ее в дом. Ей это почти удалось. Но потом все-таки пришлось позвать слугу из домашних. А к тому времени, когда приехал доктор, Грег Гилберт и другие, место преступления уже затоптали.
— И ничего не нашли?
— Нашли диванную подушку с пятнами крови, она лежала в траве рядом с телом Элис. Выглядело так, будто подушку туда бросили. Обследуя кусты, обнаружили, что кто-то там стоял довольно продолжительное время, видимо, наблюдая за Элис. Там в кустах тропинка, соединяющая по крайней мере три поместья. Это кратчайший путь, которым пользуются слуги, работающие на полях, возвращаясь домой. И без сомнения, по этой тропе шли бандиты мау-мау во время атаки на Фламинго.
— Так это было групповое убийство? — выдохнула Виктория.
— Может быть. Но следы в кустах не свидетельствуют об убийстве. Стоявший в кустах так оттуда и не вышел, а вернулся назад по тропинке, откуда пришел.
Машина мчалась по бесконечной пустынной дороге, но неожиданно водитель нажал на тормоза, измученные покрышки застонали, Викторию бросило вперед, и она чуть было не ударилась головой о лобовое стекло.
— Простите, я увидел друга на дороге, — сказал Стрэттон. Он включил задний ход и, проехав метров пятьдесят сквозь пыльную тучу, которую сам и поднял, остановился у машины, припаркованной на обочине дороги. Там африканский водитель пытался сменить непокорное колесо.
Высокий европеец в рубашке с короткими рукавами, в зеленой шляпе пирожком, лихо надвинутой на затылок, вышел из-за припаркованной машины, вытирая носовым платком пыль и пот с лица, подошел к их машине и облокотился на ветровое стекло.
— Мне известно, как ты водишь машину. Боже, Дру, в следующий раз, когда ты повторишь сегодняшний подвиг, я тебя арестую за опасное вождение, посажу дней на шестьдесят самое малое и не выпущу под залог. Ты разве не слышал, как я тебе сигналил?
— Нет, — нисколько не смутился Стрэттон. — Мои мысли были заняты другим. Грег, ты не знаком с мисс Кэрил? Мисс Кэрил, это Грег Гилберт, наш местный шеф полиции в Найваше.
Грег Гилберт просунул руку в окно и поздоровался с Викторией. Он был высокий, тощий, и если бы не седые виски, то казался бы одного возраста со Стрэттоном. Его симпатичное лицо загорело меньше, чем лицо Дру, а пара серых сонных глаз была, без сомнения, зеркалом его души.
— Вы племянница леди Эмили, она говорила мне о вашем приезде, но я слышал, она отправила телеграмму, чтобы вы задержались в Лондоне.
— Да, я знаю теперь, но я ее не получила. Я…
— Хочешь, мы тебя подвезем, Грег? — прервал ее Стрэттон.
Суперинтендант полиции взглянул на него с удивлением.
— Ты спешишь? — спросил он.
— Не особенно, а вот мисс Кэрил, видимо, голодна. Ее самолет опоздал. Куда тебя подвезти?
— Туда же, куда и мисс Кэрил, на Фламинго.
— О, что-нибудь выяснили?
— Не много, — признался суперинтендант, влезая на заднее сиденье. Он дал распоряжение своему шоферу и, откинувшись на спинку, велел Стрэттону ехать не быстрее пятидесяти миль в час.
— У меня нервы не выдерживают. Только показалось, что наступила некоторая передышка от всего этого, а вот опять все начинается, я ужасно устал. Старик Джеймс рвет и мечет. Я никогда не видел его в таком состоянии. Он мне чуть голову не оторвал утром, когда я сделал невинное замечание о погоде.
— Где это было? — спросил Дру, запуская двигатель.
— В лаборатории. Они исследуют ту диванную подушку.
— Есть результаты?
— На ней, естественно, кровь Элис. Или такая же группа крови. А чья же еще? Ну, все-таки надо было убедиться. Хотя странно.
Он надвинул шляпу себе на нос и закрыл глаза. Виктория повернулась на сиденье, чтобы лучше его видеть. Почувствовав ее движение, он вновь открыл глаза и сказал:
— Извините, что говорю о делах. Но боюсь, что вам многое придется стерпеть в связи с убийством. Вообще-то, трудно выбрать менее подходящее для приезда время. Я бы вам посоветовал от души: разворачивайтесь и уезжайте, но вряд ли вы меня послушаете.
— Я не уеду, — решительно заявила Виктория.
— Почему же? — спросил Дру.
Виктория посмотрела на него, внезапно поняв, что в его неприязни много личного, а не просто раздражение или проявление дурного характера. Она холодно ответила:
— Мне кажется, это очевидно. Если моей тете и прежде нужна была моя помощь, то сейчас она нуждается в ней еще больше.
Она посмотрела на Дру с не меньшей враждебностью, чем с его стороны, и намеренно повернулась к нему спиной, рассматривая пейзаж за окном.
Дорога делала поворот и шла, перемежая обжигаемые солнцем пространства и редкие тени, потом резко поднималась на гребень высокого откоса. И вот внизу под ними, у подножия откоса, расстелилась великая расщелина — долина Рифт, словно карта, нарисованная на пожелтевшем пергаменте. Необозримая золотая долина с выгоревшей от солнца травой; кое-где виднелись пятна кустарников и терновника; по ней проходили высохшие овраги, ограниченные слева и справа двумя громадными барьерами — горами Кинангор и May с застывшими извержениями лавы, зевающим кратером Лонгонот, стоявшим часовым у входа в долину.
«Ничего не изменилось!» — подумала Виктория. Но в глубине души она знала, что это не так. Горстка прошедших лет, может, и не сказалась на самой долине Рифт, но все остальное подверглось изменениям. Глядя на это величественное зрелище, девушка в отчаянии почувствовала, что ее глаза наполняются слезами.
У подножия откоса дорога больше не изгибалась. Закончились заросли кедра и диких оливковых деревьев по обочине, машина легко мчалась со скоростью девяносто миль в час по длинной прямой ленте гудронированного шоссе из термакадама, построенного итальянскими военнопленными в военное время, и вскоре перед ними засверкала поверхность озера Найваша.
