Эля вообще какое-то чудо. Молоденькая. Именно что молоденькая на вид (это, несмотря на то что за тридцать ей уже перевалило давно), пухленькая, златокудрая, прелестная… Она напоминала мадонн с картин старинных мастеров. На данный момент Эля была беременна третьим ребенком. Она вся светилась от счастья, глаза ее излучали любовь, покой, безмятежность.
Евгений был потрясен, поскольку до этого момента не сталкивался со «святым семейством» Чащина…
И тут появился сам режиссер — хмурый, невыспавшийся, словно тоже провел бессонную ночь. Позвал Лилю с Евгением в кабинет.
А далее произошло вот что.
Чащин плотно закрыл за собой дверь, кивнул на кожаный диван, сам уселся за огромный стол красного дерева.
— Это что за дрянь вы мне прислали? — с отвращением произнес он, подняв кончиками пальцев лист бумаги формата А4. Вероятно, распечатку синопсиса…
— Герман, мы все переделаем, — быстро сказала Лиля.
— Что? Переделаем? Да тут нечего переделывать, тут каждое слово — бред бредовый… Какой киллер, какой студент-раздолбай, какая пианистка… Это не сюжет, а параша! О, я всякой бредятины за свою жизнь начитался, но такого… Это же мелодрама! Не криминальный боевик! Какой киллер, блин?! Какие стриптизерши?! Жека, но от тебя я не ожидал, ладно, эта профурсетка сериальная привыкла бред лепить…
Евгений встрепенулся, подался вперед, но Лиля осторожно положила ладонь ему на руку — молчи, мол.
Чащин орал долго и надрывно, поливая чуть не матом творение сценаристов. Потом успокоился, замолчал. И произнес совершенно спокойно, словно и не орал до того:
— Ладно, объясните мне теперь толком, откуда у вас киллер вдруг взялся?
Евгений объяснил. Киллер — персонаж комедийный, разумеется, они с Лилей помнили, что пишут мелодраму, а не боевик. Но в сценарии должны быть характерные для Москвы персонажи и реалии — и наемный убийца, и стриптизерша, и полиция будет, и метро, в которое не втиснуться, и коррумпированный чиновник, и приезжие из ближнего зарубежья, коими полна столица… Словом, не город, а вавилон.
Чащин слушал, морщился. Потом сказал:
— Черт с вами. Оставляем пока как есть. Если что, потом править будем. Хуже, что время нас, братцы, поджимает…
— Герман, сюжет готов, осталось только написать все! — взволнованно произнесла Лиля.
— У нас две недели. Может, первый вариант сразу примут, может, нет. Не мне решать. Но чтобы через две недели готовый сценарий лежал на столе!
Евгений переглянулся с Лилей.
— Справимся, — шепотом сказала она.
— Отлично! — с отвращением буркнул Чащин. — Садитесь задница к заднице и без перерыва на обед — пишите. Все, точка. Теперь валите, мне некогда, я сейчас к продюсеру еду.
Евгений с Лилей поднялись с дивана.
— Стоп! Вы как работать собираетесь? У кого? У тебя или у тебя? — остановил их режиссер.
— Н-н-нет, пока не решили… — неуверенно произнесла Лиля.
— Блин. Короче! У меня знакомый есть, заведующий домом отдыха под Москвой… Километров тридцать, недалеко. Бюджетный вариант, да еще сейчас не сезон, дешевле будет. В общем, копейки, потянете. Снимаете номер и пашете там от зари до зари. И тихо, отвлекать никто не будет. Как?
— Я — «за», — быстро сказала Лиля. — Хороший вариант.
Евгений подумал об Ире, о сыне. Что ж, две недели в разлуке с семьей — не такая уж катастрофа… И в самом деле, там, за городом, в доме отдыха, его никто не будет дергать. И телефон можно отключить.
Мать, конечно, станет искать, но Ира справится, отобьет.
Ира тоже не будет против. Она же знает, что все это ради нее, ради сына. Им ведь нужны деньги — на частную школу…
— Я тоже «за», — сказал Евгений.
* * *
После безоблачного, теплого, золотого бабьего лета наступила пора дождей.
Как-то резко — в тот же день, когда Лиля с Евгением отправились в дом отдыха под Москвой.
В первый раз Лиля видела Евгения за рулем. Тот вел машину (иномарка среднего класса) медленно, но уверенно, объезжая каждую колдобину на асфальте.
— Почему ты в городе не ездишь? — спросила она.
— А куда? И смысл… — неохотно отозвался Евгений. — Все равно одни пробки, быстрее на метро. В основном с Ирой на машине ездим в гипермаркет, по выходным.
— Ненавижу эти гипермаркеты. Ненавижу строительные рынки. Ненавижу толпы людей с тележками. Ненавижу эти забитые машинами подземные парковки… — с чувством произнесла Лиля.
— Милая моя, а как быть? Такова жизнь. Надо есть, пить, делать ремонт, покупать мебель. Мы же не воздухом питаемся, не в безвоздушном пространстве живем, — рассудительно произнес Евгений.
— Ты зануда, — покачала головой Лиля. — Вот посмотри, как ты машину ведешь… Ты во всем, во всем зануда.
— Да. Я зануда.
— И перфекционист.
— И перфекционист, — спокойно согласился он. — А ты типичная женщина-истеричка, с вечным пмс.
— Что-о?!
Они разругались. Они и до того пару раз успели поругаться, правда по телефону или обмениваясь письмами в Интернете. Начинали на пустом месте, говорили злые слова, потом вдруг затихали и приходили к полному согласию и чуть ли не целовали друг друга заочно.
Теперь подобное происходило в реальности.
— И как ты будешь писать о том, что ненавидишь? — поинтересовался Евгений
— Да, я буду об этом писать — именно потому, что ненавижу эти твои гипермаркеты и толпы народа… Боже, боже, как я ненавижу Москву! — страстно произнесла Лиля. — Смотри на дорогу!
— Не указывай мне… Ты мне не жена.
— О, если бы я была твоей женой, я бы тебя убила.
— А если бы я был твоим мужем… Слушай, Лили Марлен, а это ты предложила ввести в сценарий рабочего-таджика? — неожиданно переключился Евгений.
— Может. Не помню. Я, а может, ты. Но Герман одобрил.
— Но что у нас будет делать этот таджик?
— Без понятия. Слушай, а может, сделаем его сквозным персонажем?
Они болтали уже о сценарии, забыв о том, что только что ругались.
…Дом отдыха находился в красивом месте. Огромная территория — почти как лес.
Когда Лиля с Евгением оформлялись с заселением, за окнами уже вовсю шел не дождь даже, а ливень.
Два одноместных номера рядом.
— Сейчас начнем? — спросил Евгений, едва получив ключ.
— А обедать?! — возмутилась Лиля. — У меня на голодный желудок мысль не идет!
— Ну, если ты желудком думаешь… — подколол ее Евгений.
Они встретились внизу, в просторной столовой, почти пустой — не сезон уже, большинство отдыхающих разъехались.
Дождь бьет в стекла, делая пейзаж за огромным окном размытым, неясным — вот где-то вдали угадываются контуры деревьев, какая-то беседка…
