Занавес снова медленно раздвинулся до конца, и перед зрителями предстали двадцать пять лучших исполнительниц экзотических танцев из всех клубов, какие только есть в Панама-Сити, штат Флорида. На девушках были тоненькие черные набедренные повязки и крошечные черные наклейки на груди, в пупке у каждой сиял фальшивый рубин.
Девушки выступили вперед, обогнули шест, по такому случаю задрапированный черной тканью, затем торжественно прошествовали через всю сцену, посылая воздушные поцелуи в зал. Получив первое представление о том, что за вечер им предстоит, наши зрители пришли в неистовство. Купюры летели в воздух и сыпались на сцену, как конфетти. Да, это будет та еще ночка, в Панама-Сити запомнят ее надолго. Руби была бы довольна, она вышла бы на сцену и танцевала вместе с нами, вложив в танец свое сердце. Я вспомнила, как ее тело темной грудой лежало на земле, и захотелось убежать со сцены, но я не могла. В конце концов — я профессионал, и остальные смотрели на меня, рассчитывая, что я помогу им продержаться в этот трудный час. Это как в семье — в несчастье все держатся друг за друга, чего бы им это ни стоило и как бы ни было тяжело.
В этот вечер я выступала в роли мамаши и арбитра для команды лучших и при этом самых капризных танцовщиц, каких только можно отыскать в наших краях. Поскольку мне нужно было управлять эмоциями двадцати пяти девушек, времени на то, чтобы возиться со своими собственными чувствами, не оставалось, так что я продолжала командовать парадом. Разбивала девушек на пары и тройки, старалась занять их так, чтобы не оставалось ни минуты свободной: они переодевались, помогали с реквизитом, выходили в зал и танцевали на столах.
— Сегодня на колени к посетителям не садимся, — распорядилась я, — и чтобы никакого соперничества из-за клиентов. Это вечер памяти, а не погоня за деньгами.
Как ни странно, с этим никто спорить не стал, даже девушки из клубов с менее строгими правилами, чем наш. Единственная, с кем мне пришлось схлестнуться, — Марла, но этого следовало ожидать. Марла воображает себя моей соперницей, претендует на место ведущей и вечно со мной спорит; даже если я скажу, что на улице дождь, она бросится мне возражать. Вот и сейчас она надула губы и недовольно проворчала:
— Не понимаю, почему я не могу сделать вылет.
— Марла, твой полет требует большой подготовки, а у нас нет на это времени.
У Марлы был коронный номер, который она называла салютом в честь наших военных летчиков.
Наряженная в костюм, который изображал бомбардировщик “Б-52” — вся в серебристых блестках, за спиной крылья, — она пролетала на тросах над сценой и залом, собирая чаевые и выкрикивая: “Сбросить бомбы, мальчики! ” Для того чтобы удержать на весу Марлу и ее внушительный бюст размера 52ДД, требовалось натянуть над сценой немало проволоки, а на это не было ни минуты.
Она насупилась.
— Руби бы это понравилось.
— Руби всегда смеялась над твоим номером до колик, — возразила я.
— Да ты просто ревнуешь!
— Марла, — сказала я как можно спокойнее, — у нас правда нет времени для подготовки этого номера. Каждой дается всего пять минут. Между прочим, ты выступаешь третьей, так что на твоем месте я бы поторопилась переодеться, через несколько минут твой выход.
Я отошла от Марлы, но она все-таки ухитрилась повздорить с приглашенными артистками, и за ночь мне пришлось подходить к ней еще раз пять, не меньше Честное слово, присматривать за годовалым малышом и то легче, чем за Марлой.
Но серьезные неприятности начались позже, ближе к полуночи. Выступление Дикарки Тони было в самом разгаре. В представлении Тони для создания образа пещерной женщины требовался наряд из лоскутков искусственного меха, бутафорская дубинка с резиновыми шипами и много-много урчания. Танец был, мягко говоря, примитивным, при этом дубинка использовалась так, как ни одной доисторической женщине и в голову не могло прийти, зато публика была в восторге. Поклонники Тони были из тех, что ходят поглазеть, как по пояс голые женщины борются в грязи.
Танцовщица каталась по полу сцены к вящему восторгу гонщиков и механиков, составлявших своего рода делегацию с гоночного трека “Дэд лейке”.
— В конце концов, Руби убили на нашей территории, — объяснил свое появление Рой Делл Парке — Должны же мы как-то выразить свое уважение.
Он привел с собой Фрэнка, Толстяка и еще каких-то гонщиков и механиков. В итоге получилась довольно большая компания. Пришел даже Микки Роудс, но этот в основном держался возле стойки бара и о чем-то беседовал с Винсентом.
Рой Делл и Толстяк были в экстазе от набедренной повязки Тони, которая, казалось, была сделана из кусочков замши и цыплячьих косточек. Чтобы засунуть скатанные в трубочку банкноты за тоненькую леопардовую подвязку, мужчины сгрудились так близко у сцены, что рисковали привлечь к себе внимание вышибалы Бруно. И тут разгорелся шумный конфликт.
Заварушка началась в задних рядах, у самой двери, но оттуда стала быстро распространяться по залу, надвигаясь как приливная волна. Наблюдая за происходящим со сцены, я видела, как рослых мужчин кто-то разбрасывает по сторонам, словно использованные бумажные салфетки, слышала глухой рев, но из-за толпы не могла хорошенько разглядеть, кто в центре урагана.
Несколько секунд казалось, что события развиваются в замедленном темпе. На лице Роя Делла выражение похотливого восторга сменилось подобострастным ужасом. Тоня была слишком поглощена своим выступлением и не заметила, что ей угрожает опасность. Спасти ее могло только проворство Бруно. Совершив стремительный прыжок, вышибала приземлился у края сцены и умело откатил танцовщицу подальше от места событий.
— Рой Делл Парке! — рявкнул низкий грудной голос. — Я тебя в последний раз предупреждала!
Людская масса расступилась, вперед просунулась толстая мясистая рука и схватила короля трека за ворот ярко-желтой рубашки.
— Потише, детка, — начал было Рой Делл, но из-за сдавленного горла его голос сорвался на писк.
Теперь мне открылся отличный обзор места боевых действий. Мужчины рассыпались в стороны, как раскатившиеся шарики от пинг-понга. В центре круга оказалась высокая блондинка, явно крашеная. Она была в ярком платье в красную и белую вертикальную полоску, на котором сзади выше пояса красовалась надпись “Лулу”. Свободной рукой девица схватила со стола пивную бутылку. Затем, продолжая одной рукой держать Роя Делла за воротник, ловким ударом о край сцены расколола бутылку, получив таким образом опасное оружие против разъяренного и весьма решительно настроенного Бруно.
Хотя Лулу ни разу не встретилась взглядом ни с Бруно, ни с Большим Эдом, подоспевшим ему на помощь, она, казалось, ощущала их присутствие.
