Гэвин усадил ее к тому же дереву, но так, чтобы ее ноги были согнуты под скромным углом, а голова слегка откинута назад. Она решила закрыть глаза, так как у нее вряд ли получится изобразить тот пристальный взгляд, которым он одарил ее в прошлый раз, но Гэвин, казалось, не считал это препятствием для своего наброска — слава богу.
— Откиньте голову назад, — попросил он, — а потом немного в сторону. И перестань ерзать.
Она крепче сжала руки на коленях.
— Красивая, — Вэл подумала, что ей послышалось, настолько тихо это было произнесено.
После того, что казалось вечностью, но не могло длиться больше девяноста минут, он проговорил:
— Я уже почти закончил.
Все ее тело, казалось, вздохнуло с облегчением. Она вскочила слишком быстро и немного споткнулась, только чтобы почувствовать его руку на своей спине, прямо у основания позвоночника. Его глаза казались темными из-за тени от солнца.
— С тобой все в порядке?
От него пахло розами, сандалом и мальчиком.
— Гм…
Рука, обнимавшая ее за талию, напряглась.
— Хочешь посмотреть?
— Посмотреть? — Что-то явно не так с ее слухом.
— Вот.
О, этот рисунок.
Она всмотрелась в альбом, не совсем уверенная, что ожидала увидеть. Эта неопределенность наполнила ее сомнением, граничащим со страхом, и была настолько сильной, что у нее перехватило дыхание. Но в альбоме оказалось всего лишь простое изображение ее, сидящей под деревом, сделанное мягкими линиями угольного карандаша. Хотя в этом своем наброске он запечатлел какую-то непривычную часть Вэл. Что-то, что стирало грань между тем, кем она была, и тем, кем он хотел ее видеть, между разумным и чувственным, между фактом и вымыслом.
Она подняла глаза, взволнованная.
— Так вот как ты меня видишь?
— В этот момент — да, — ответил он.
И что-то в этой фразе заставило ее задуматься, хотя она проговорила:
— Хорошо.
— Будет лучше, если он будет раскрашен, но думаю, что цвет твоих волос будет трудно передать на бумаге.
Волосы у нее на затылке встали дыбом.
— Вэл? Ты побледнела.
Ее беспокоило солнце. Затемняя его лицом, солнце становилось черным.
Должно быть, она закрыла глаза, потому что, открыв их снова, обнаружила, что лежит на земле. Лицо Гэвина нависало над ней, он смотрел с любопытством, но бесстрастно. Конечно, это не могло быть правдой, потому что, заметив ее взгляд он улыбнулся и погладил ее по щеке.
— Ты на мгновение потеряла сознание.
Она поднесла руки к пульсирующим вискам.
— У меня кружится голова.
— Мм-хмм.
— Так вот почему у меня звенело в ушах? Такое ощущение, что они набиты ватой. — Она сунула палец в ухо и слегка пошевелила им, но он снова опустил ее руку.
— Похоже, у тебя случился приступ паники.
— Приступ паники? — повторила она. — Но я не паниковала…
— Простого беспокойства может быть достаточно. О чем ты думала?
— О моем преследователе.
— О ком?
Ее горло сжалось, когда она подняла глаза. Выражение его лица не изменилось.
— Меня кто-то преследует. Он действительно больной. Посылает мне всякие сообщения…
— О чем?
Было ли за этим единственным словом нечто большее, чем просто невинное любопытство?
— Сексуальные штучки. — Она отвела взгляд. От одной мысли об этом ее тошнило. — Я не хочу об этом говорить.
— Что ты ела сегодня утром?
Она моргнула.
— Хм. Ничего. Только вода — с лимоном.
— А. Лимонный сок снижает кровяное давление, — объяснил он. — Это в сочетании со стрессом. Я нисколько не удивлен, что ты упала в обморок. На самом деле, поразительно, что ты продержалась так долго.
Вэл не чувствовала себя удивительной. Она чувствовала себя полной идиоткой.
— Полагаю, ты не хочешь возвращаться в класс.
Она согласилась.
— А поскольку мы уже опаздываем на второй урок, — он расстелил пальто на земле, — почему бы не отдохнуть здесь? Я вижу, ты уже собрала свои вещи. Это немного упрощает дело.
— Ты не спросишь, не хочу ли я пойти к медсестре?
— А ты хочешь?
— Нет, но…
— Тогда это не имеет значения. — Он откинулся назад. — Ведь так?
Вэл уставилась на него. Он был таким странным.
— Разве тебе не нужно идти на занятия?
— Биология. Они не будут скучать по мне.
— Ох. — Ветер поднял прядь ее волос. Она нетерпеливо отбросила ее в сторону. — У меня английская литература.
— Что проходите?
— «Грозовой перевал». Мы только что закончили с Титом. — Вэл позволила своему тону передать ее впечатления от пьесы.
— Тебе не понравилось?
— А тебе?
— О да. Это одна из моих любимых пьес Шекспира. «Надеемся без псов и без коней, мы лакомую лань загнать верней». Язык довольно красивый.
— Фу, нет, это ужасно, — Вэл перекатилась на бок. — Почему ты так говоришь?
— Хм?
— Ты говоришь, как один из персонажей книг, которые мы читаем на уроке литературы.
— Это комплимент или оскорбление?
— Это странно. — Она покачала головой. — Нормальные люди так не говорят.
— Думаю, мы уже установили, что я не такой, как другие.
— Я не настолько хорошо тебя знаю, чтобы утверждать.
— А ты бы хотела? Узнать меня лучше?
Она скользнула по нему взглядом, а затем отвела глаза.
— Я не знаю. — От их разговора ей становилось холодно и неуютно. Когда он цитировал эту пьесу, ей казалось, что она находится в свободном полете, между невесомостью и смертельным падением.
Гэвин придвинулся ближе, и она замерла, когда грубые подушечки его пальцев коснулись ее нижней губы.
— Почему бы тебе не посмотреть на меня?
Она неохотно подчинилась.
— Не знаю.
— Сомневаюсь, — Он заскользил вниз пальцами по ее подбородку. — Я в курсе, что обо мне говорят. До меня доходят те же слухи, что и до тебя. — Она напряглась, когда он легонько сомкнул руку сзади на ее шее. — Некоторые из них даже правдивы. — Его голос, который все это время звучал все тише, перешел на шепот.
Вэл снова попыталась разорвать зрительный контакт, но при его словах с тревогой посмотрела на него.
— Какие именно?
— Я опасен.
— Да?
— Очень.
Она облизнула губы.
— Например, для меня?
— Особенно для тебя, — Он посмотрел на нее сквозь прикрытые от солнечного света глаза.
— Может быть, мне не помешает немного опасности, — неуверенно проговорила она.
— А если я скажу, что хочу причинить тебе боль? — В его голосе звучало любопытство, заинтересованность.
Солнечный свет на ее коже превратился в паутину золотистого льда.
— Сделать мне больно?
Он наклонился, затем, на мгновение поймав ее нижнюю губу зубами, придвинулся ближе и поцеловал. Вскоре ее голова откинулась так далеко назад, что шея слегка выгнулась.
— Тебя ведь никогда раньше не целовали?
Вэл тихонько ахнула, когда он двинулся вниз по ее горлу, и она почувствовала, как его зубы впились в мочку ее уха. Это заставило ее вздрогнуть, и она услышала его хриплый смех.
— Ты такая невинная. — И шипящие звуки его слов неприятно защекотали кожу, когда он прошептал ей на ухо. — Ты должна бежать от меня, пока можешь.
Она слишком тяжело дышала, и, к ее огорчению, не только от страха.
— Или что?
Улыбка, которой он одарил ее, когда отстранился, была как стрела в ее сердце.
— Я тебя поймаю.
***
Каждый раз, когда Вэл смотрела в эти графитовые глаза, ее охватывало волнение. Но это лишь бледная тень ошеломляющей реакции, которую она испытывала, когда заглянула в глаза Гэвина по-настоящему. При воспоминаниях о их сегодняшней встрече ее желудок сжимался.
Она все еще чувствовала его губы, мягкие, теплые и грубые, на своих.
— Почему ты так смотришь на свой альбом?
— Н-не почему! — Вэл захлопнула его, быстро улыбнувшись Лизе. — Просто набросок.
Лиза сморщила нос.
— Ты ведешь себя подозрительно.
— Я не веду себя подозрительно!
— Если бы ты не вела себя подозрительно, ты бы не захлопнула так поспешно альбом, — заявила Лиза. — Просто чтобы ты знала, Джеймс сегодня будет обедать с нами и примет на свой счет, если ты будешь вести себя странно после того, как ты вела себя раньше.
