Это была комедия. Наконец-то кто-то прислал ей умную вещь, в которой ей не придется полагаться исключительно на свою сексуальность. Диалоги в этой комедии были остроумными, сюжет делал неожиданные повороты, от которых она громко хмыкала. Шутки были не только примитивными, но и строились на игре слов, и Шантел понимала, что здесь ей будет где развернуться. Ее героиня все время попадала в дурацкое положение и кончала тем, что падала лицом в грязь. Шантел это ужасно понравилось.
«Огромное спасибо тебе, Мэт». Прочитав половину сценария, Шантел прижала его к груди. Он понял, что ей хочется сняться в такой роли, которая никак не соответствует образу, с таким старанием созданным ими за последние шесть лет. Конечно, это рискованная затея. Захотят ли люди платить, чтобы увидеть, как она шлепается лицом в грязь? Шантел откинулась на подушки, подтянула колени и снова углубилась в чтение.
Когда в дверь постучали, она была полностью поглощена сценарием. Она машинально ответила и засмеялась, представляя, кем ее героиня выбирается из очередной передряги.
— Наверное, что-то очень смешное, — заметил Квин.
Шантел резко подняла голову, и смех в ее глазах сразу же сменился раздражением Как плохо, подумала она, что он так хорошо выглядит.
— Жаль, что я не зарядила пистолет.
— Неужели вы смогли бы пристрелить человека, который принес вам в постель завтрак?
Он подошел к кровати, поставил ей на колени поднос, а потом преспокойно уселся рядом. На нем были футболка и потертые джинсы, и его, похоже, совсем не волновало, что его теннисные туфли оказались на коврике ручной работы.
— Что вы читаете? — спросил он, вытянув ноги и закинув руки за голову.
— Биржевой отчет.
— А, да, я тоже всегда хохочу над ним.
От подушек исходил ее запах, сексуальный, экзотический и возбуждающий Она была еще слегка помятой после сна, а волосы неряшливо свисали на плечи и спину. Но даже при ярком утреннем свете он не смог отыскать ни единого изъяна в ее лице. На ее плечах выделялись только две тонкие бретельки, а на груди маленькая полоска кружев. Он вспомнил то, о чем не должен был вспоминать, что он ощущал, когда прижимал ее к себе и целовал, пока у него не помутился разум. Квин взял с подноса тост и потянулся за джемом.
— Угощайтесь, — пробормотала Шантел, борясь с желанием отодвинуться.
— Спасибо. — Он наклонился над подносом и намазал джем толстым слоем на тост. Его дыхание теплой волной коснулось обнаженного плеча Шантел, она застыла и напомнила себе, что терпеть его не может. — Я уже говорил, у вас огромная кровать?
— Когда мне принесут счет за стирку коврика, я вычту его из вашей зарплаты. — Делая вид, что не обращает на него никакого внимания, Шантел взяла кофейник и налила себе кофе.
— Зачем я вам понадобилась, Доран?
Он откусил кусочек тоста и молча посмотрел на нее. Его губы медленно, очень медленно растянулись в улыбку.
— Не напрягайтесь, — сказала она и отхлебнула кофе, который оказался слишком горячим.
Почувствовав, что обожгла язык, он решила, что он не просто не нравится ей. Он ей противен.
— Задайте глупый вопрос, — начал он, наливая себе кофе.
— Послушайте, я очень занята, так что. если…
— Да, я уже это заметил.
— Мне надо прочитать несколько сценариев.
— И что, среди них есть хорошие?
Шантел глубоко вздохнула. «Некоторые мужчины отличаются повышенной тупостью, — напомнила она себе. Быть может, если я его рассмешу…»
— Если хотите знать, то один такой есть. И я хочу дочитать его сегодня утром, так что, если у вас ко мне какое-то дело…
— А в этом сценарии вы снова над кем-то издеваетесь?
Терпение, приказала себе Шантел. С идиотами надо быть терпеливой.
— Так уж случилось, что это комедия.
— Комедия? — Квин хмыкнул и выпил свой кофе. Вы собираетесь играть в комедии?
Ее глаза сузились.
— Не увлекайтесь, Доран.
— Ну, подумайте, мой ангел. У вас не такое лицо, чтобы бросаться в него тортами.
— Здесь вместо торта грязь.
— Что?
— В этом сценарии героиня падает лицом в грязь.
Он выудил из тарелки с фруктами кусок дыни.
— Хотел бы я на это посмотреть.
— Надеюсь, ваше желание разделят несколько миллионов зрителей. — С естественной грацией она вытащила салфетку из кольца и протянула ему. — Вы ведь, в конце концов, обыкновенный человек, не правда ли?
— Да, совершенно обыкновенный, — легко согласился он.
— А теперь скажите мне, почему вы явились сюда утром, уселись с ногами на мою кровать и запустили руки в мой завтрак?
— Это входит в мои обязанности. Отличный кофе.
— Я передам вашу похвалу повару. Теперь переходите к делу.
— А вы не хотите что-нибудь съесть?
— Доран!
Он достал маленькую папку и открыл ее.
— Я принес вам парочку предварительных отчетов, думаю, они вас заинтересуют.
— Отчетов о чем?
— О Ларри Вашингтоне, Амосе Лири, Джеймсе Брюстере. Нашлось кое-что и о вашем гримере и шофере.
— Шофере? Вы что, изучали материалы, касающиеся Роберта?
Аппетит у нее пропал, и она села в кровати повыше. Квин увидел темно-розовый шелк под кружевами и подумал, какой длины ее сорочка.
— Ничего более странного в жизни не слыхала.
— Ангел мой, неужели вы не читаете детективы? Преступником всегда оказывается тот, кого меньше всего подозревают.
— Я плачу вам не за то, чтобы вы изображали из себя Шерлока Холмса, и, черт побери, если вы будете копаться в биографии таких людей, как Роберт и Джордж, я вас уволю.
Немного подумав, Квин съел ягодку клубники.
— А вы никогда не замечали, как ваш Роберт на вас смотрит?
Кружева поднялись и упали в такт ее дыханию. Шантел кокетливо наклонила голову:
— Все мужчины так на меня смотрят, милый мой.
Он долго смотрел на нее, а потом отхлебнул кофе. Даже ему было трудно определить, когда она играет, а когда ведет себя естественно.
— Поскольку мне нужно было с чего-то начать, я решил начать с тех людей, которые находятся к вам ближе всех. Только не говорите мне, что вы и Мэта подозреваете. — Он ничего не ответил, и она снова взглянула на него.
— Вы шутите. Ведь Мэт…
— Такой же мужчина, как и все, — закончил за нее Квин. — Вы ведь только что сказали, что все мужчины одинаковы.
Шантел в ярости схватила поднос и плюхнула его на колени Квину. Из чашек выплеснулся кофе.
— Послушайте, надо все это прекратить. Я не допущу, чтобы вы шпионили за людьми, которыми я дорожу, и нервировали их. Мэт мой самый близкий друг, и мне показалось, что он и ваш друг.
