– Ну, для собственного зятя гражданин начальник устроит послабление режима, – хмыкнул Сергей. – Теперь-то сомнений не осталось. Женю и Черноруцкого многое связывает. Одного не пойму, что она в уголовнике-то этом нашла? Ты его помнишь? Он выглядит, как подросток-переросток, которого выгнали из школы даже не за двойки, а за колы, и за то, что он мучил кошек прямо под окном кабинета директора.
– Не думаю, что у девушек в колонии такой уж широкий выбор. Вариантов всего два: замуж за конвоира или за преступника.
– Друг мой, но теперь-то наша девушка – сотрудница перспективного, стабильно развивающегося предприятия. Перед ней открываются широкие горизонты. Черт возьми, а ведь точно! – Сергей даже на ноги вскочил от новой, неожиданной мысли. – Как же мы сразу об этом не подумали? Надо не деньги ей предлагать, а любовь.
Илья посмотрел на него без одобрения.
– Что ты имеешь в виду?
– То самое. Я еще из своего оперского прошлого помню: мужиков легче купить или запугать, а к дамам особый подходец нужен. Только Маше не говори…
– Сейчас же позвоню ей и расскажу, как ты соблазнял хорошеньких свидетельниц, – улыбнулся Илья.
– Если бы хорошеньких, – вздохнул Сергей. – Не путай, брат, работу с удовольствием. Одну тетку, лет пятидесяти с золотыми зубами, я два дня допрашивал, прежде чем она расслабилась от моих комплиментов и сдала нам своего мужа-педофила. Бывает секс по телефону, а бывает «для протоколу».
– Извини, но мы не на переднем крае войны с преступностью, когда все средства хороши. Хотелось бы обойтись без грязных методов.
– Я думаю, Жене хватит и намека. У меня созрел гениальный план! Вот прямо здесь и сейчас я понял, как мы без особых усилий обезвредим врага.
– Ну и как же?
– Илья, тебе придется обаять Женю, – провозгласил Сергей. – Ничего особенного. Кажется, она не слишком избалована мужским вниманием. Пара ужинов, тройка комплиментов – и клиент созрел. Если сравнить богатого, красивого, интеллигентного совладельца металлургического гиганта с невзрачным обитателем застенка и обладателем наколок, нетрудно догадаться, что крепость сдастся без боя. И не только вывесит белый флаг, но и повернет свои пушки против вчерашнего союзника.
– Ты серьезно? – удивился совладелец. – У меня нет ни времени, ни желания играть в эти игры. Да я уже и забыл, как это делается. Все эти ухаживания, свидания, охи-вздохи на скамейке хороши, когда тебя волнуют записи в зачетке, а не в налоговой декларации. Мы вышли из подросткового возраста, Сереж. Теперь у нас есть дела поважнее. Нужно бизнес-план по социальным объектам готовить.
Илья демонстративно повернул свое вращающееся кресло и уткнулся в компьютер. Сергей не отрицал тот факт, что господин Болотов – солидный бизнесмен, а не легкомысленный бабник. Но от своего плана, хоть и не бизнес, отказываться не собирался.
– А желание поставить на место шантажистов у тебя есть? – спросил он друга. – А защитить свою семью тебе не нужно? И потом игра, знаешь ли, может увлечь. Я бы сам поучаствовал в этом матче, но, боюсь, Маша выльет мне за шиворот ту чашечку кофе, на которую я приглашу Евгению. Остаешься ты. Не будем же мы привлекать кого-то со стороны?
Но на Илью эти аргументы не подействовали.
– Нет, Сергей, считай, что у меня красная карточка до конца чемпионата.
Виктор Черноруцкий не убивал Машу Болотову и сидит за чужие грехи. Вернее, его руки тоже в крови. Но в смерти Маши виноват кто-то другой…
Эта мысль пугала, как чердак с привидениями. От нее веяло холодом и чем-то потусторонним.
Женя едва дождалась, пока Эльвира Павловна раздаст своим сотрудникам задание и уйдет. Как только за начальницей закрылась дверь, Аня и Юля принялись обсуждать последние события.
– Надо же, бизнес с человеческим лицом. Да Илья Игоревич – идеалист! – высказалась Аня.
– Зато какой симпатичный идеалист, – вздохнула Юля. – Кстати, ты видела его ботинки? Обожаю мужчин в дорогой, идеально чистой обуви.
– Да уж, он небедный, – подхватила Аня. – И, кажется, нежадный. Надеюсь, из сэкономленных заводом «социальных» денег и мы получим премию…
Женю не заинтересовал ни денежный вопрос, ни – что странно – обсуждение мужчины ее мечты. Она сидела с отсутствующим видом. Думала о своем. Приговор суда – это серьезный документ. Расследование вели профессионалы. Кто она такая, чтобы сомневаться в их выводах? Но она сомневалась.
Если бы Черноруцкий убил Машу, почему бы ему не признаться в этом, как он признался во всем остальном? Зачем эти намеки? И зачем кому-то вспоминать о преступлении через столько лет, если убийца найден и наказан? Для чего ей подбросили статью? Почему умирающая девушка назвала имя Маши Болотовой?
Вдруг та незнакомка узнала, кто на самом деле совершил преступление, и пыталась Жене это сказать, пока ее саму не пустили под нож. Тот длинноволосый и есть убийца Маши? Господи, но кто же эта девушка? Почему ее не ищут родные? Если бы узнать ее фамилию, адрес, круг общения, тогда бы хоть что-то прояснилось…
Так, стоп! – сама на себя прикрикнула Женя. – Ты рассуждаешь, как заправский сыщик. Но ты не сыщик. 28 лет своей жизни ты была библиотечной крысой. С чего это вдруг тебе захотелось провести собственное расследование? Папины гены что ли заговорили?
В следующую минуту заговорил и сам папа. Позвонил дочери по телефону.
– Ну что, прочитал документы? – спросила Женя. Все-таки, ее отец – опер, у него должно быть чутье. Она попросила его изучить приговор.
– Приговор, как приговор. Я не понимаю, зачем тебе все это?
– Я же объяснила, подруга попросила. Она сомневается, что Черноруцкий убил троих. Думает, что последний эпизод присоединили к двум другим заодно. Так же бывает? Никому не нравятся «глухари», и все квартирные кражи района вешают на одного пойманного домушника.
– Но другие домушники ведь не сидят без дела, – заметил отец.
– Так ведь и молодых девушек резать не перестали, – сказала Женя, поймав на себе удивленный взгляд Юли. Хорошо хоть Аня вышла куда-то. – А в приговоре даже нет заключения экспертов о том, что все раны нанесены одним орудием.
– Ножи, между прочим, могут быть разные, а рука одна… Ладно, согласен, улик не очень много. Но признание – царица доказательств, – напомнил гражданин начальник.
– А разве не случается, что человек берет на себя чужую вину? Этот парень ведь ничего не терял. Две жертвы или три – все равно сидеть. А если ему предложили сделку…
– Ты, дочка, фильмов насмотрелась, – хмыкнул отец. – По моему опыту, если кто-то и берет на себя чужие грехи, то по личным соображениям.
– Тоже вариант, – кивнула Женя. – Хорошо бы узнать, нет ли у него брата по имени Слава. Длинноволосый такой…
